Жестокеры

– Дожимай! – услышала я ее сдавленный шепот над своим ухом.

– Но ему это не нужно, – так же шепотом ответила я.

– Не важно. Продавай. Ты должна продавать, разве не понимаешь? Ну вот, он уже уходит!

– Он еще придет.

– Он не вернется. Ты упустила его.

Покачав головой, она пошла за свой рабочий стол.

– Мегаменеджер! – язвительно пошутила Полина. – Она мне напоминает эту нашу… как ее… – Полина прищелкнула пальцами, – Марту!

– Ну да, – согласилась Элла. – Что-то есть.

«Марту? – подумала я, услышав эти слова. – Кто такая Марта?»

– Нет, – авторитетно заявила Кира, тяжело плюхнувшись на свой стул, от чего он жалобно скрипнул под ней. – В продажах у нее никогда ничего не получится. Не получится из нее хорошего менеджера!

– Разве что консультант, – ехидно заметила Полина, и они все рассмеялись.

В другой раз мне досталось из-за того, что я продала клиенту материал, который надо было заказывать на фабрике.

– У тебя на складе зависла целая партия бордовой портьерной ткани! А ты продаешь заказной материал! – выпучив глаза, орала Элла.

– Но сюда подойдет именно этот цвет! А не тот, который есть на складе.

– Какая разница? Продавай тот, который есть!

– Но он не сочетается по цвету с другой материей, которую выбрал этот клиент. По правилу цветовой гармонии…

Девицы дружно повернули головы в мою сторону и посмотрели на меня, как на дуру. Я осеклась и не закончила фразу.

Я же говорю, что я работала как-то не так! Я не пыталась никого дожимать. Я относилась к клиентам не как к ходячим кошелькам, а как к людям, с их запросами и потребностями, которые надо услышать и понять. Я одинаково относилась к каждому, вне зависимости от его финансовых возможностей. Я подбирала цвета так, чтобы сложилось гармоничное сочетание. А не по принципу «что завалялось на складе». Я радовалась, когда удавалось составить красивую и при этом выгодную по цене комбинацию.

Все это сильно раздражало Полину, у которой было совершенно противоположное отношение к работе. Полина любила крупные заказы. И занималась только ими. Покупатели обычные, со скромным достатком и небольшими запросами, Полину не интересовали. Они для нее попросту не существовали, как класс. Нет, она не снисходила до мелочных просьб подобрать простые шторки для кухни! Другое дело задрапировать тяжелыми багряными портьерами зал местного драматического театра – на процент от такой сделки потом можно несколько месяцев жить припеваючи! Такие заказы были крайне редки, но Полина была верна себе и терпеливо их ждала. Такой избирательный подход к работе давал ей уйму свободного времени, которое Полина тратила с пользой: занималась восхвалением себя и своих заслуг и принижением умений и умственных способностей других.

– Вот что я больше всего терпеть не могу в людях, так это непрофессионализм, – с умным видом изрекала Полина, многозначительно поглядывая в мою сторону.

Она постоянно заводила разговоры о профессионализме и его отсутствии. Интересно, о ком это она?

Себя-то гордая Полина, конечно, считала профессионалом. При этом я видела, как много личных оценочных суждений, капризов и каких-то сиюминутных настроений она вносит в свою работу с клиентами. Это не совсем сочеталось с понятием «профессионализм», но сама Полина игнорировала этот неудобный для нее факт. Как-то она начала работать с клиентами, но вскоре поняла, что они пришли не вложить, как она ожидала, толстую пачку денег в ее только того и ждущую ручку, а предъявить претензию и разобраться с проблемами, которые возникли у них с нашей тканью: обнаружился непрокрас.

– Ах, рекламация!

Полина не смогла скрыть своей досады. Она почему-то разозлилась и обиделась. Быстро разочаровавшись в этих клиентах, Полина просто бросила их одних, посреди зала! Когда она с раздувающимися ноздрями шла на свое место, я попалась ей на глаза. Полина тут же за меня ухватилась – буквально схватила меня за руку своими костлявыми пальцами.

– А почему это я должна с этим разбираться? – зашипела она. – Иди работай ты!

Ей понравилось когда-то придуманная ей традиция – «скидывать» на меня самых сложных и проблемных клиентов. Я опешила от такого поведения, но оставлять людей без помощи было вопиюще некрасиво. Со своего места я видела, как они стоят с округлившимися глазами. Мне еще не приходилось оформлять рекламации, и я не знала, как это делать. Но я доработала с этими клиентами, как могла, ответила на их вопросы, как знала. Обиженная и возмущенная, Полина еще долго ходила и злобно бубнила что-то между полок с образцами. Но по-прежнему считала себя профессионалом, даже после такой своей непрофессиональной выходки. И продолжала придираться ко мне. Перед тем, как пуститься в очередной разбор моих «неправильных» методов работы, Полина долго стояла надо мной и рассматривала меня, особенно почему-то задерживая взгляд на моей груди. Затем она неизменно скрещивала руки на своем плоском туловище, тяжело вздыхала и изрекала:

– Ты вообще думаешь, что ты говоришь «кошелькам»?

Надо сказать, что имея многолетний опыт на других местах работы, еще до «Искуства жить», я вовсе не нуждалась в советах Полины, Эллы и кого бы там ни было. Я вспоминала все непростые рабочие ситуации, которые мне успешно удалось разрешить. Да, я работала в маленьких магазинчиках, не таких, как этот салон. Но это не умаляло важности тех задач, которые я там решала. И которые смогла решить. У меня были поводы для профессиональной гордости. У меня даже были грамоты, а также благодарности, написанные заказчиками в книгу отзывов. Мне было удивительно, что здесь со мной себя ведут именно так. Я не понимала, как можно принижать другого человека и придавать при этом столь большое значение себе самим, не имея на это никаких оснований.

«В чем они видят свою исключительность, свое превосходство надо мной, которое якобы дает им право чему-то меня учить? В том, что они проработали здесь на год, на пару лет дольше, чем я? Тоже мне достижение! Ведь это стечение обстоятельств – не более. На деле же эти высокомерные девицы ничем не лучше, не способней и не умнее, чем я».

Ни Полина, ни Элла, ни остальные девицы не понимали, как это глупо и пошло – разговаривать шаблонами «Вам что-нибудь подсказать?» и «На что вы ориентируетесь при выборе?». Ведь это звучит так наигранно! Еще более непрофессионально было за глаза называть людей «кошельками», пытаясь скрыть свое презрение за фальшивыми улыбками. Наверно, люди все-таки это чувствовали. К удивлению и досаде моих слишком много о себе вообразивших коллег, клиенты почему-то шли и потом всегда возвращались ко мне – несмотря на то, что я работала с ними «неправильно». Странно, но казалось, что именно за это – за то, что я работаю с ними «неправильно», – они меня и ценили. Уже через полгода у меня были свои постоянные заказчики – подрядчики, которые предпочитали работать именно со мной. В «Искустве жить» был плавающий график, и когда я была на выходном, мои клиенты, узнав об этом, предпочитали дождаться моей смены.

С ними пришли стабильные заказы. Мои растерянность и недоумение из-за странного поведения коллег сменились настроем на серьезную работу. Я рассчитывала как-то перетерпеть. Продержаться здесь годик-другой – пока не накоплю «финансовую подушку». Я все время напоминала себе:

«Работа – это то место, где зарабатывают деньги на мечту – жить по своему призванию. «Искуство жить» – это временно. Я здесь ненадолго. Уйду, как только встану на ноги и смогу посвятить свою жизнь настоящему искусству. И пусть не думают, что для меня свет клином сошелся на их пропыленном салоне!»

Но если бы я только знала тогда, какой долгой окажется эта история! И насколько важными и необратимыми – ее последствия.

III. ДЕВОЧКА С ИГОЛКАМИ

И я не знаю, каков процент

Сумасшедших на данный час,

Но если верить глазам и ушам —

Больше в несколько раз.

Виктор Цой и группа «Кино». Муравейник

Дал Ты мне молодость трудную.

Столько печали в пути.

А. Ахматова

О своем я уже не заплачу,

Но не видеть бы мне на земле

Золотое клеймо неудачи

На еще безмятежном челе.

А. Ахматова

Если ты в меньшинстве – и даже в единственном числе, – это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.