Жестокие наследники

Я пошевелила пальцами, отчаянно пытаясь вытянуть её одной рукой, но, как и каждый раз до этого, ленты сорвались с кончиков моих пальцев и съёжились на своих местах. Не прерывая зрительного контакта со своим вспыльчивым дядей, я подняла руки над головой. Когда мои ладони встретились, его брови приподнялись. Он поймал запястье моей татуированной руки и оторвал его от другой, обрывая нити магии.

Он ахнул.

— Куинн был прав. Ты можешь использовать захваченную пыль…

Я сопротивлялась его хватке, но его пальцы казались сделанными из твёрдой кости. По крайней мере, он перестал шлепать меня этим чёртовым яблоком. Он сунул мою татуированную ладонь себе под колено, а потом снова ударил меня дурацким яблоком.

Гнев пробежал рябью по моей коже.

Он считал, что моя вторая рука бесполезна. Что ж, он вот-вот должен был узнать, что меня учили использовать свои волшебные способности не только в драках. Направив весь свой адреналин в пальцы, я расцарапала ему лицо, ногтями содрав полоски кожи. Он усмехнулся, когда кровь бисером потекла по его щекам и носу, перемещая свой вес с моей зажатой ладони. Я выдернула её из-под его колена, а затем, взывая к неверрианским небесам, Великому Духу Готтва и всем земным богам, сжала пальцы в кулак. Вита Карсина металась и пульсировала.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не разорвись.

Медовые нити замерцали между моими пальцами и ладонью, как струны арфы. Отбиваясь от его хватки другой рукой, чтобы отвлечь его, я подняла искрящуюся пыльцу и приложила её к его носу и рту. Он застыл, когда уловил запах магии, а затем отшатнулся от меня, давясь рвотными позывами.

Перед следующим ударом сердца я сжала ладони вместе и сформировала из прядей нити биту. Я перекатилась и с размаху ударила его по рёбрам, перевернув на спину. А потом я оседлала его и засунула толстую палку ему в рот.

Слёзы потекли из уголков его ошеломлённых глаз. Я вонзала биту всё глубже ему в горло, пока его кожа не посинела. А потом я заткнула ему нос и рассеяла биту, чтобы вся пыль попала ему в горло и отравила лёгкие.

Он пытался бороться со мной, но быстро ослабел. Его руки болтались по бокам тела, как дохлая рыба. Прежде чем пыль успела его задушить, я отозвала виту Карсина. Возможно, она могла бы убить Кингстона, но что, если это просто отправит его обратно в грязевое поле? Я хотела покончить с этим боем раз и навсегда.

Пока он был без сознания, я протянула руку, чтобы схватить яблоко, но кто-то опередил меня. Я подняла взгляд и встретилась с ярко-зелёными глазами Римо.

— Его ищешь?

Мне хотелось обвить руками его шею и никогда не отпускать. Вместо этого я сказала:

— Не мог бы ты отрезать мне кусочек?

Используя окровавленное лезвие своего мачете, он нарезал фрукт, отрезав кусочек размером с укус.

— Амара, позволь мне сделать это. Убивая кого-то, даже того, кто заслуживает…

— Нет. Я могу это сделать.

— Я не сомневаюсь, что ты сможешь, Трифекта. Я просто…

— Я должна это сделать, Римо. Для Ибы. И для себя самой, — я встала. — Ты можешь его подержать? Я сейчас вернусь.

Мои ноги, казалось, были сделаны из проволоки и стали, а не из клеток и костей, и сами по себе двигались к блестящему бассейну. Добравшись до воды, я прижала кончики пальцев к ладони и создала лейку, затем наполнила её до краёв.

Как робот, я вернулась к Римо и оседлала своего дядю, обхватив его руками за голени.

— Ты можешь приподнять ему голову?

Римо схватил Кингстона за затылок, вогнал покрытые кровью большие пальцы в нижнюю челюсть моего дяди, а затем запихнул кусочек яблока ему в рот. Я зажала носик лейки между зубами ненавистного фейри, затем Римо захлопнул подбородок Кингстона и задрал его голову ещё выше.

Глаза Кингстона, которые были закрыты, когда он потерял сознание, широко раскрылись. Я вливала в него воду, и хотя она стекала по уголкам его рта, его адамово яблоко подпрыгивало, что говорило мне о том, что он глотал. Но была ли это просто вода, стекающая вниз, или яблоко действительно попало ему в горло?

Его грудь дёрнулась, но он остался твёрдым подо мной.

Я продолжала лить, осушая лейку, ожидая. Слёзы текли по моим щекам, заменяя вид испуганных глаз Кингстона вспышками обмякшего тела Ибы, тонущего в лавандовом небе. С клубами дыма, исходящими от охранников, переживших нападение, и горкой пепла от тех, кто отдал свои жизни, чтобы мой отец мог править дальше.

Я увидела свою мать, шагающую рядом со мной по Розовому морю, блеск покинул её медную чешую.

Я увидела, как мои двоюродные брат и сестра отложили весла своего каноэ, подняв лица к небу и пристально глядя.

В тот день я впервые поняла, что магия не делает нас бессмертными.

Последние четыре года я пыталась держать воспоминания в узде, отталкивая их, как только они всплывали на поверхность, но, перевернув лейку, я впустила их внутрь.

Я поприветствовала их.

ГЛАВА 40. ПРОЩАНИЕ

Меня охватила тишина, когда я поставила пустую лейку рядом со своим согнутым коленом. Холодный пот выступил у меня на спине, но я не дрожала. Изо рта Римо вырывались слова, но ни одно из них не доходило до меня.

Кингстон всё ещё был жив, но не проживёт долго. Если вода не справилась со своей задачей, я найду другой способ казнить палача. Мной двигала одна единственная мысль: месть. Она укрепила мои руки и отточила концентрацию.

Его ресницы затрепетали, а затем грудь сильно содрогнулась. Он уставился на меня. Я искала раскаяние в его глазах, но нашла только ужас.

Я ненавидела то, во что он превратил меня, но его я ненавидела ещё больше.

Поэтому, когда его плоть, наконец, стала такой же свинцовой, как скалы, загораживающие долину, я не ахнула.

И когда он взорвался, я не дрогнула.

Я провалилась сквозь его рассыпавшееся в пепельный песок тело, полностью онемев.

Я не чувствовала, как руки Римо обхватили моё лицо, скользнули вниз по шее, обхватили меня. Я не слышала, что он говорил, просто видела, как слова срываются с его губ. Он опустился передо мной на колени, раздавив останки Кингстона ногами, и прижал меня к своей груди.

Резкие удары его сердца, наконец, вернули меня к действительности.

Я почувствовала запах соли и стали от его борьбы.