Жизнь

Но теперь надо было закупить продукты на завтра… взвара завтра нужно сварить раза в два-три больше. А значит мне нужны горшки, сушеные яблоки и травки. Еще надо забрать прошлогодний мед, который я вчера сторговала по филду. Раз дело пошло, то пригодиться. Потом нужно купить муки, яйца и мясо на пироги. Яблоки мне Селеса даст, она вчера сказала, чтоб брала. Все равно дети падалицу не едят, кислая. А еще надо заехать к пивовару и взять пиво и квас сразу бочонками. К нам в харчевню их привозили в больших бочках на сто крынок. Такие большие мне не нужны, но я видела тару поменьше, крынок на пять. Вот такие мне бы в самый раз.

Но сначала надо вернуться домой, освободить тележку для покупок… Решив что и как буду делать, я впряглась полегчавшую тележку и поволокла прочь с площади.

Нищего я заметила не сразу. Он шел за мной, прячась в тени домов, за бочками, за кучами мусора. Сначала я подумала, что он следит за мной, чтобы отнять деньги. Паника была такой сильной, что я рванула домой бегом. И остановилась, когда нищий, шатаясь и что-то воя бросился за мной.

Вспомнила, что Гриха пообещал ему гринку от моего имени. И рассмеявшись над своими страхами, вынула одну монетку и крикнула нищему старику:

— Эй, ты! Вот твоя гринка! — и швырнула в его сторону.

Монетку дедок поймал на лету. И не скажешь, что только что был слаб и немощен.

А я развернулась и пошла домой. Нищий, несмотря на полученную монетку тащился за мной. Я постаралась не обращать на него внимания. Мало ли, может хочет идти по той же дороге, по которой иду я. Давать ему еще денег я не собиралась. Вот еще. Он и эту не заработал.

До дома Селесы я добралась довольно быстро, минут за десять. Значит завтра, чтобы обернуться туда-сюда за новой партией товара у меня уйдет примерно минут двадцать. Не так уж и много. За несколько часов утра я вполне успею сделать три-четыре рейса. Вот на это количество и надо рассчитывать заготовки.

Пый привычно залаял.

— Иду, я, иду, — закричала Селеса. И, открыв калитку, встревоженно спросила, — ну, как? Продала?

Счастливая улыбка снова растянула губы, и я не смогла вымолвить ни слова. Только кивнула.

— Я же говорила! — всплеснула руками Селеса и рассмеявшись обняла меня, — я так рада за тебя, Елька!

Глава 29

Селеса еще не успела закрыть калитку, как в нее кто-то забарабанил, при этом воя не хуже Лушки. Не моего, а того самого Вирухиного сына.

— Ы-ы-ы-ыы! Ы-ы-ы-ы!

Удивленная Селеса приоткрыла дверь и во двор протиснулся нищий, который преследовал меня от самой ярмарки. Я набрала воздух в грудь, чтобы выпроводить его, потому что я не собираюсь больше ему платить, но Селеса меня опередила:

— Нюнь?! — удивленно спросила она, — что ты здесь делаешь?!

Нищий завыл и вытянул руку указывая на меня, а я пояснила:

— Рыжий велел ему помогать мне и сказал, что я дам за это гринку. И хотя его помощь не понадобилась, я справилась со всем сама, обещанную гринку я ему заплатила. А теперь он тащится за мной. И не поймет, что больше ничего не получит.

Нюнь, выслушав мою речь замычал и замотал головой, подтверждая мои слова.

Слеса расхохоталась.

— Ох, Гирха! Вот паршивец! Нашел таки, кому Нюня сплавить!

— О чем ты? — не поняла я.

Все оказалось просто. Нюнь — местная достопримечательность. Где он родился и вырос никому не известно, сколько ему лет тоже никто не знает. Просто однажды он появился на ярмарке. Ума у него кот наплакал, не больше, чем у маленького ребенка. А вот силушкой он обладал немалой. И при этом Нюнь был по-собачьи предан тому, кого он считал своим хозяином. А хозяином он считал того, кто даст ему монетку…

Поначалу это веселило ярмарочных торговцев. Они передавали Нюня друг другу ради смеха. Кто-то использовал его, как бесплатную рабсилу. Кто-то как молчаливого компаньона, с которым можно по-тихому распить крынку пива. Кто-то как боксерскую грушу, ведь силач, как верный пес, не мог в ответ огрызнуться на своего хозяина. Несколько лет назад его избили так, что он чуть не помер. А когда выжил, оказалось, что от былой силы не осталось и следа. Сначала за ним приглядывали по-привычке. А потом он всем надоел, ведь толку от него теперь не было никакого.

Теперь торговцы всеми правдами и неправдами избавлялись от Нюня. Передавая его друг другу хитростью. Последним «владельцем» был Гриха. Он из жалости подобрал его прошлой зимой, когда очередной «хозяин» выгнал его на мороз. И сто раз пожалел о своей доброте, Нюнь таскался за ним, как привязанный, а никому другому сплавить его не получалось. Пока на ярмарку не пришла ничего не подозревающая Елька.

— Теперь тебе от него не избавиться, — рассмеялась Селеса. — Так и будет за тобой ходить, пока кто-нибудь другой гринку не даст. Но ты на него внимания не обращай, пусть сидит здесь, — махнула она рукой на Нюня, которые сидел у забора, сжавшись в комочек и исподтишка смотрел на меня, поблескивая ярко-голубыми глазами из-под косматых ресниц.

Я уже почти два месяца жила в Нижнем городе. Я привыкла к грязи, к голоду, к холоду, к тяжелой, на износ, работе… ко всему тому, к чему еще совсем недавно казалось привыкнуть невозможно. Я даже не слишком удивилась, что Жерен — наемный убийца. По крайней мере, я не изменила своего отношения к нему после этого известия. Но история Нюня в очередной раз перевернула что-то в моей душе. Я думала, что знаю самое дно жизни… но внезапно снизу постучали…

— Ясно, — голос звучал хрипло. Я прокашлялась, — понятно теперь… Ладно, пусть сидит.

Сгрузив весь инвентарь у котла, в котором варила взвар, и освободив тележку, я снова отправилась на рынок за покупками. Нюнь тайком следовал за мной, прячась за углами, но не отставая. Я с досадой следила за его передвижениями. Вот не было печали, купила баба порося.

Когда я уходила с рынка, мой заработок в три филда и четыре гринки казался мне огромным. Но когда я пришла за покупками, то оказалось, это очень мало. Четыре гринки я по пути занесла соседям, рассчитавшись за вчерашнее мясо. А трех филдов мне хватило только на самое необходимое: десять шат сушеных яблок, несколько пучков душицы и мяты, одну крынку прошлогоднего меда, шесть шат муки, две дюжины яиц, два шата мяса и по маленькому бочонку в три крынки пива и кваса, которые обошлись мне по пять гринок каждый при условии, что я завтра верну сами бочонки. Иначе пришлось бы платить и за тару тоже.

Груженая под завязку я вернулась домой. Нюнь, вопреки робким надеждам, не потерялся на ярмарке и вернулся домой следом за мной, протиснулся через калитку во двор и сел на свое место у забора.

И что мне с ним теперь делать? Я же не смогу не видеть эту серую, замотанную в тряпье фигуру, сидящую во дворе. Селеса возилась в огороде. Дети уже позавтракали и играли во дворе. Сейчас они хихикали в кустах, наблюдая за Нюнем с безопасного расстояния.

Я занесла продукты в дом, подняла их наверх, в свою комнату. Вздохнула, тоскливо взглянув в окно, выходящее во двор, и достала из-под кровати узелок с тряпками.