Жнец и Воробей

— Возможно, он и не заметил меня, — говорит Роуз, возвращая меня к реальности. — Но сколько девушек случайно оказывается с травмой ноги в маленьком городке? Если он решит найти меня, это не займет много времени. Спасибо за предложение, но, возможно, нужно было отказаться. Я не хочу, чтобы ты попал в беду. Ты уже много для меня сделал. И даже не разозлился, что я навела беспорядок в твоей клинике.

Она немного смущена, но в ней также есть нечто игривое, как будто любит устраивать беспорядки.

— Честно, я был рад, что это не енот. Вытаскивала когда-нибудь зависимого от кодеина² енота из вентиляции? Это пиздец как сложно.

Выражение Розы меняется, становится ярче.

— Я бы не прочь увидеть, как доктор МакСпайси закатывает рукава и сражается с мусорной пандой.

— Сражается, — хмыкаю я. — Непременно увидишь. Такое происходит чаще, чем нужно, — свет в её глазах начинает угасать. Когда она смотрит на дверь, я кладу свою руку на её, несмотря на внутренний голос, говорящий не делать этого. — Слушай, Крэнвелл живет в соседнем городке, — и что? Это в пятнадцати минутах. И ты уже это говорил ей. — Он почти никогда здесь не появляется, — как будто ты следишь за ним, дурак. — У него не так много друзей, — Без понятия, сколько у него их. Может, он дружит со всеми. Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие. — Пожалуйста, просто останься. Обещаю, что возьму тебя в клинику, чтобы ты посмотрела, как мусорная панда надерет мне зад. Я правда боюсь за тебя, если ты вернешься к тем кукурузным детям.

Роуз молчит и продолжает смотреть мне в глаза, слегка наклоняясь вперёд и обхватывая соломинку. На мгновение представляю, каковы её губы на вкус, но мысль исчезает, когда она делает первый глоток смузи, и на её лице появляется едва скрытое отвращение.

— И постараюсь больше не делать зеленые смузи, — говорю, улыбаясь, когда она толкает стакан в мою сторону. Я мог бы подшутить над её видом, но вместо этого убираю стаканы и возвращаюсь, протягивая ей руку. — Пойдем, покажу тебе комнату.

Она смотрит на мою руку, будто пытается разгадать тайну, и долго колеблется, потом берет ее, с интересом следя за этим жестом. Когда Роуз встает, я поддерживаю её, пока она находит равновесие, а потом мы идем по коридору.

— Думаю, этот вариант лучше, — говорю я, останавливаясь у двери второй гостевой комнаты. — В другой есть своя ванная, но она узкая. А так ты сможешь пользоваться основной ванной, она на первом этаже, так тебе будет легче. Я буду прямо напротив, если что-то понадобится. Подходит?

Роуз заходит в комнату. Она осматривает детали: всё выглядит просто и однообразно. Кроме нового покрывала с цветами в коралловых и васильковых оттенках, и две желтые подушки прижаты к кованой раме кровати. Её взгляд задерживается там. Наверное, она замечает линии от складок на ткани, ведь я купил белье только сегодня утром. А возможно, она понимает, что я купил это только для неё, надеясь, что она согласится остаться.

Роуз улыбается мне. Эта улыбка бьет, словно стрелой в грудь.

— Да, — наконец говорит она. — Думаю, подходит.

6

—

ТЕНИ

ФИОНН

— И что ты собираешься делать с этой информацией, доктор Кейн?

Я опираюсь локтем на свой стол в клинике и глажу лоб. Лаклан не тот, с кем стоит шутить, особенно когда ты его младший брат.

— Это не так важно. Крэнвелл — негодяй, и он затевает что-то неладное. Я хочу знать, насколько он плохой.

— Чёрт возьми, — восклицает он с другого конца линии. — Это связано с девушкой, да?

— Нет.

— Почему нет?

Я вздыхаю.

— Может, пора, — продолжает он грубым голосом, но я знаю, что он дразнит. — Пора вывести тебя из твоей этой печальной эпохи Золушки.

— Независимо от того, связано это с девушкой или нет, ты всё равно не будешь счастлив, угрюмый мудак. Какая тебе разница? — победоносная улыбка появляется на моих губах, когда он ворчит.

— Как у тебя дела в личной жизни? Почему ты так озабочен моей? Всё ещё шатаешься по Бостону с разными цыпочками, или им уже надоело твое упрямство?

— Заткнись, ты, йибучий балабол, — шипит он. — Я не «шатаюсь по Бостону», чтобы ты знал. С тех пор, как на Хэллоуин ты всю ночь пытался утопить своё горе в алкоголе, а потом заблевал мою раковину, я решил прекратить со свиданиями, чтобы не стать таким же дебилом, как ты, — он цокает языком, хотя я знаю, что он обожает припоминать мне тот ужасный момент. — Даже не смог дойти до унитаза, как нормальный взрослый мужик. Раковину мою засорил.

Он любит об этом напоминать, надеясь вызвать у меня такую злость, что я вернусь в Бостон и докажу ему, что могу вынести эти нападки прямо в лицо. Но в том городе моя «почти что невеста» и полно несбывшихся ожиданий от жизни. Поэтому, одних подколов от брата недостаточно.

— Знай, Лаклан, каждый раз, когда ты рассказываешь эту историю, то напоминаешь, почему мне нравится в Небраске, — отвечаю я. Лаклан что-то бурчит на ирландском, и я улыбаюсь, но улыбка быстро тускнеет, когда я возвращаюсь к настоящей цели своего звонка. — Теперь, выполнив свою миссию, дай мне информацию о Мэттью Крэнвелле.

Лаклан вздыхает, и я слышу, как он печатает на клавиатуре. Мой брат говорит, что ненавидит свою работу наемного убийцы, но он всегда признаёт, что его доступ к информации и ресурсам полезен.

— Ладно. Я попросил Коннора собрать информацию, как ты и просил. Ничего особенного, так что не радуйся сильно, окей?

Я киваю, хотя он этого не видит, и беру ручку с бумагой. Лаклан диктует дату и место рождения Крэнвелла, его номер социального страхования, дату свадьбы с Люси и имена его троих детей. Данные из банков, и о долгах. Его отстранили из шерифского управления Линкольн-Каунти за драку в баре, которая вышла из-под контроля. С тех пор у него, удивительно, у него почти не было судимостей, лишь штраф за нарушение общественного порядка в прошлом году. Я уже изучал его медицинскую историю, но Лаклан всё равно упоминает основные моменты, включая операцию на глазах. Но ничего, что указало бы на истинные глубины тьмы Мэттью Крэнвелла. Ничего, что указывает на истинные глубины злодейства Мэттью Крэнвелла. Ни внезапного раскрытия, никакого компромата.

Но инстинкт подсказывает, что там всё не так просто.

— Это всё, что у меня есть, — говорит Лаклан, и я представляю, как он стучит своими серебряными кольцами по поверхности стола в офисе «Левиафан», месте, о котором он мне рассказывал, но никогда не показывал, всегда желая держать меня и Роуэна подальше от своего психованного босса, Лиандера. — Ещё что-нибудь?

Соблазн всплывает на поверхность. Я мог бы спросить о Роуз.

Я так мало знаю о ней. Как становятся исполнителем на мотоцикле в цирке? Какими выборами в жизни можно прийти к этому? Где она была? Что делала и видела?