Жнец и Воробей

— Тупая сука, — бормочет он достаточно громко, чтобы я услышала.

Я остаюсь на месте, крепко сжав кулаки, ногтями впиваясь в костыли. Смотрю, как он направляется к прилавку. Хозяин магазина откладывает свой журнал, его лицо ничего не выражает, но он быстро окидывает меня взглядом.

— Добрый день. Что вам нужно?

— Мне, пожалуйста, коробку патронов «Winchester 350 Legend», — говорит Эрик.

Старик ворчит, сузив глаза.

— Сейчас не сезон охоты. Может, вам нужны рыболовные снасти?

— У меня есть. Хочу стрелять в рыбу прямо в реке. Только не говорите шерифу. Я не виноват, если олень окажется на линии огня.

С ещё одним хмыканьем хозяин магазина открывает витрину и достает черную коробку. Патроны внутри тихо пересыпаются. Я стою у витрины с ножами, хотя меня так и тянет наброситься на Эрика и задушить его голыми руками. Почему такие, как он, получают все, что хотят? Почему им всё сходит с рук? Почему они причиняют боль кому угодно? Я смотрю на ножи, и они словно шепчут, отражая свои возможности.

Так не должно быть.

Я всё ещё смотрю на узоры на охотничьем ноже, когда слышу, как дверь открывается и закрывается. Эрик ушёл. Рядом со мной раздаются тихие шаги.

— Держись подальше от этого парня. Он мудак, — говорит старик, открывая витрину и протягивая мне именно тот нож, на который я смотрела. Словно он тоже услышал этот шепот.

— Поняла, — беру нож за рукоять и рассматриваю узоры на дамасской стали. Пока владелец магазина достает ножны и перечисляет характеристики, я бросаю взгляд в окно. Эрик переходит дорогу, машет рукой группе людей моего возраста. Он открывает заднюю дверь черного грузовика и бросает коробку с патронами на заднее сиденье, а затем идет в винный магазин. — Мне нравится, — говорю я, перебивая старика. — Я беру его.

Владелец магазина пробивает покупку, и я расплачиваюсь наличными. Сдачу не жду. Сжимая в зубах зачехленный нож, спешу к двери. Старик повидал всякое в своем магазине, поэтому просто хмыкает на прощание, пока я ковыляю навстречу беспощадному летнему солнцу.

Я оглядываю улицу. Кроме тех, с кем попрощался Эрик, никого нет. Они идут дальше спиной ко мне. Никто не обращает на меня внимания, пока я перехожу дорогу и распахиваю незапертую заднюю дверь грузовика Эрика. К счастью, там царит небольшой беспорядок: ящик с инструментами, пустые банки из-под газировки и заляпанный маслом комбинезон. Может быть, это и мерзко, но так меньше шансов, что он меня заметит. Я заталкиваю костыли в машину, забираюсь внутрь и накрываюсь одеялом, которое пахнет плесенью и дизельным топливом. Прижимаю нож к груди и жду.

Проходит всего несколько минут, и я слышу, как открывается задний борт и пара ящиков пива скользит внутрь. Что-то шуршит, а затем борт закрывается. Моё сердце бешено колотится, когда звучат тяжёлые шаги по асфальту.

Эрик забирается в грузовик, пристёгивает ремень, и мы трогаемся под звуки кантри-музыки и его свист. Он открывает банку пива. Куда мы едем? Понятия не имею. Но я уверена, что это будет веселое приключение.

Именно так я и должна это воспринимать. Как приключение.

В прошлый раз попытка убить человека не удалась, потому что я была не готова. Сейчас я тоже не особо готова, но, по крайней мере, у меня есть эффект неожиданности. И оружие получше. Меня до сих пор тошнит от воспоминания о коктейльных шпажках в глазу Мэтта Крэнвелла. Хотя сейчас меня скорее тошнит от тряски и запаха плесени от этого одеяла. Но единственный способ всему научиться — это практиковаться на достойном кандидате. И, кажется, все вокруг считают Эрика таковым.

Ну ладно, всё — это один человек, продавец, но он старый и сварливый, и если даже ему не понравился Эрик, то это можно считать мнением большинства горожан. Так что я буду практиковаться на нем.

Нужно просто морально подготовиться.

Этим я и занимаюсь, пока мы едем через город. Представляю, что всё пройдёт гладко. Он припаркуется. Я выпрыгну. Перережу ему глотку. Конец. Но начинают закрадываться сомнения, например, как избавиться от тела. Думаю, что большинство проблем можно решить с помощью огня. Как вернуться в город — тоже вопрос, особенно, когда мы набираем скорость и сворачиваем с шоссе. Но тут Эрик открывает третью банку пива и звонит Наоми, чтобы следующие десять минут её отчитывать. В её голосе слышатся нотки безнадёжности и усталости. Как добраться домой решу позже, даже если придется весь день ковылять.

Гравий хрустит под колёсами, когда мы поворачиваем на просёлочную дорогу. А потом ещё один поворот на неровную дорогу, по которой редко ездят. Эрик подпевает песне, словно его ничего не волнует. Ни дорога, ни его отвратительный характер, вообще ничего. Пока не звонит телефон.

Мой телефон.

Раздается мелодия группы Van Halen — «Кто-нибудь, позовите доктора». Я вижу имя и лицо Фионна на экране. Пытаюсь быстро выключить телефон, но он выскальзывает из кармана и падает между костылями.

— Что за хрень?! — орёт Эрик, и грузовик начинает вилять.

Сейчас или никогда.

Я сбрасываю одеяло и выскакиваю из укрытия, сжимая в руке новый блестящий нож.

— Та-дам, ублюдок!

8

—

ГАЗ И ТОЛЧОК

РОУЗ

Эрик визжит как девка. Пучит глаза, когда видит меня в зеркале заднего вида. Грузовик заносит и выбрасывает с дороги в поле. Не давая ему опомниться, я наношу удар. Втыкаю нож в его шею и надавливаю. Лезвие входит в плоть, и Эрик издаёт испуганный булькающий крик, после чего я резко вытаскиваю нож, и кровь брызжет во все стороны.

В грузовике раздаётся хриплый кашель, кровь струями льётся из раны, заливая всё вокруг. Окна. Сиденья. Руку, которой он пытается закрыть рану. Меня.

И резко из меня выходит содержимое желудка на вонючее одеяло.

— Фу, блять, — шиплю я, отбрасывая одеяло. Эрик корчится, силы его покидают с каждой секундой, его хриплое дыхание становится все слабее. Грузовик продолжает катиться по полю, замедляясь и трясясь на кочках. Эрик всё ещё пытается вдохнуть, а я, глядя сквозь забрызганное кровью лобовое стекло, пытаюсь понять, где мы.

Вдалеке простираются поля выжженной солнцем травы. Видна полоска сухого песка и…

Обрыв в реку.

Блять.

— Надо сматываться, — говорю я, вкладывая оружие в ножны и открывая заднюю дверь, выбрасывая один из своих костылей в траву. Эрик издаёт булькающий звук, и я изо всех сил стараюсь сглотнуть очередную волну тошноты, когда наши глаза встречаются в зеркале заднего вида. Его лицо измазано кровью, кожа бледная. Полуприкрытые глаза умоляют. — Не смотри на меня так, — огрызаюсь я. — Ты же знаешь, что ты кусок дерьма.