Жрица богини Маар

— Все? Довольна? — зло бросил Ингар.

Я вздохнула и поманила вспыльчивого гостя в комнату. Он нарочито медленно последовал за мной, вернулся в кресло. Я молча налила ему и себе чая, жестом предложила пахлаву. Сарех смотрел на меня с вызовом, поджимал губы и водил челюстью из стороны в сторону.

— И зачем тебе понадобился этот театр?

— Мне нужно поговорить с тобой, а не с твоим гневом. Только и всего, — спокойно ответила я.

Он хотел огрызнуться, уже даже рот открыл, но передумал. Ингар взял чашку, потянулся за медом. Я заметила, что и его пальцы дрожали. Не только мне трудно было справиться с волнением. Напряженное молчание было нам обоим неприятно, но длилось, к счастью, не больше четверти часа — щедрая Суни не пожалела лекарства на сареха.

— Тебе не стоит сейчас впутываться в это дело, — заговорила я, когда ощутила, что лекарство притупило чувства северянина.

— Ладно, я подожду, — буркнул он и пригрозил: — Только недолго.

— Поклянись памятью отца и его местом в небесном чертоге, что ничего не станешь предпринимать, если я не разрешу, — потребовала я.

— Придумала тоже! — пренебрежительно хмыкнул он, откинувшись в кресле.

— Если ты этого не сделаешь, я велю посадить тебя за решетку, — мой голос прозвучал ровно, спокойно. Что, учитывая, как сильно колотилось от волнения сердце, было поразительно.

Его лицо исказил гнев, а ярость, пусть и приглушенная снадобьем, меня ужаснула. Я отшатнулась от Ингара, когда он подался вперед и злобно выпалил:

— У тебя ничего не выйдет! Просто так в тюрьму не сажают!

— Не думаю, что ты хочешь испытать судьбу.

Ингар молчал и буравил меня взглядом. Испепелил бы, если бы мог. Я так сильно его боялась, что даже думала, мне будет гораздо спокойней, если сарех посидит под замком несколько дней. Подальше. Пока не утихнет…

— Поклянись, что не будешь вмешиваться без моего разрешения, — вновь потребовала я, в глубине души надеясь, что Ингар сорвется, раскричится и начнет размахивать руками. Тогда его остановят Суни, охранник, и мне не придется объяснять, почему я не заперла в камере непредсказуемого сареха. Почему рискнула и поверила его клятве.

Но Ингар трезво оценил положение и утихомирился. По крайней мере, внешне. Подбор фраз и скупость движений могли обмануть других, но не меня. Я ведь видела огонь в его душе.

— Ладно, — выдавил сарех. — Я клянусь памятью отца и его местом в небесном чертоге, что не буду влезать без разрешения.

Тот ответ, что должен был меня успокоить, насторожил. Даже несмотря на ссору и успокоительное, Ингар согласился слишком легко. Подозрительно легко.

— Ты забыл, что я знаю обычаи северян, — мой голос прозвучал глухо и сипло. — Ты не назвал имя того, чьей памятью клянешься.

Осознав, что уловка не сработала, сарех рыкнул от ярости.

— Ведьма! — бросил он и грязно ругнулся.

Ингар был взбешен, с трудом удерживался от того, чтобы наброситься на меня. Я видела это по позе, ясно читала в его мыслях. Он не желал подчиняться, намеревался все равно сделать по-своему. Я судорожно сглотнула, изобразила улыбку, лишь бы только не показать, как сильно он меня пугал. Заставила себя разжать пальцы и выпустить подлокотники. С трудом вдохнула, мысленно поблагодарила Суни за то, что не вмешивалась.

— Понимаю, тебе сейчас сложно. И решение непростое, — я почти не слышала собственного голоса за частым биением сердца. — Мне нужно принести кое-что. Показать, почему я так настаиваю.

— Неси! — оскалился сарех.

Я встала. Колени дрожали, ноги от волнения плохо слушались. Я продолжала улыбаться и тешила себя надеждой, что походка не выдавала неуверенность и страх.

Дверь за моей спиной закрылась с глухим щелчком. Привалившись к створке, я прижимала ладонь к груди, словно так старалась угомонить сошедшее с ума сердце.

— Что случилось, госпожа? — серьезный воин заглядывал мне в лицо. К счастью, он говорил тихо, и сарех не мог его услышать.

— Нужно подержать моего гостя несколько дней под охраной, — едва шевеля губами, ответила я. — Так, чтобы он не мог уйти. Это можно сделать здесь или нужно обратиться к стражам?

Он отрицательно покачал головой, бросил хмурый взгляд на дверь.

— В стражах нет нужды. В доме охраны есть камера. Я был бы вам сердечно признателен, если бы вы сейчас поговорили с господином Шианом. Мне не хотелось бы ни задерживать вашего гостя самому, ни покидать пост.

— Хорошо. Ждите, я скоро вернусь, — заверила я.

Я возвратилась через четверть часа с начальником охраны и еще двумя воинами. Они опасались, что Ингар мог напасть на Суни, убить ее или использовать в качестве щита. Мне было неприятно, что сареха считали жестоким, расчетливым, способным на убийство совершенно непричастной женщины. Я искренне верила, что горе на время изменило его, сделало таким. Правда, убеждать в этом охранников не стала. Я не искала ни их понимания, ни одобрения. Просто хотела, чтобы они выполнили свою работу.

Увидев воинов, Ингар взбесился. Отшвырнул в сторону столик. Фарфор с грохотом разбился. В мгновение ока сарех оказался рядом с Суни, попробовал ее схватить. Но служанка ударила его по ноге, потом кулаком в лицо. Он увернулся от второго удара, замахнулся. Ответить не успел — его скрутили охранники.

Я предпочла стереть из памяти те оскорбления, которыми сыпал Ингар. Только снова подчеркнула, что прошу подержать его в камере вовсе не из-за них. Господин Шиан сказал, что все понял и не допустит, чтобы с гостем сиятельной госпожи Забирающей обращались, как с преступником. Меня это немного успокоило, хоть и не избавило от угрызений совести.

Дверь за сарехом и воинами давно закрылась, а я все еще слышала голос Ингара, ощущала его опаляющий гнев. Мне было стыдно, чувствовала себя гадко.

Суни убирала разбитую посуду, рассыпанные по толстому ковру сласти и казалась совершенно спокойной. Нападение напугало меня, выбило из колеи, а служанку при этом почти не взволновало. Она, многократно попросив прощения за то, что говорит подобное о госте сиятельной госпожи, честно призналась, что ждала от сареха такой выходки.

После этих слов на душе стало еще противней. Складывалось впечатление, что я одна верила в хорошие черты Ингара, но другие неизменно оказывались правы, предвидя нападения, оскорбления и неприятности.

ГЛАВА 18

Гарима была в своем кабинете и работала с какими-то документами. Подойдя ближе, я с удивлением увидела на столе собственный дневник и большой календарь.

— Чем ты расстроена? — спросила сестра вместо приветствия.

Я смутилась:

— Неужели так заметно?

Она ласково улыбнулась:

— Мне — да. Так что случилось?

— Я попросила нашу охрану задержать Ингара.

Гарима вскочила, взяв меня за руку, испуганно заглянула в глаза: