Золотое дно (сборник)

пинагору в рот, и рыба, натужно пыхтя, стала пускать

клубы дыма и пучить студенистые глаза.

55

— У, как здорово! — восхищенно выкрикнул Сашка

Таранин, а Герман только коротко резанул взглядом и

носком сапога выпихнул рыбину из карбаса в море.

— Ты чего? — вспыхнул Коля База.

— Ничего... зачокал. Подымай оттяжку, ну! — от­

резал сурово звеньевой, и жилы вспухли на его лбу.

Внезапным холодом повеяло меж ними, и Сашка, по-

детски моргая коровьими глазами, никак не мог понять,

что случилось, но только сразу потускнело море и стало

зябко на душе. Тут зашли в тайник через ворота, но

главную рыбу из сетчатого тайника брали молча, без

особого интереса, парни не разговаривали, а когда оги­

бали крутой кол, Герман подумал внезапно: «Мишка-то

Чуркин тут затонул... В этом самом месте».

Он невольно всмотрелся в толщу воды, но солнце

уже лежало на поверхности моря, и в серебристом сия­

нии, слепящем глаза, ничего не высмотреть было. Д а и

что выглядывать, если Мишка Чуркин утонул лет два­

дцать назад, тогда его выбросило штормовой волной

ровно через неделю, и Герман видел его, набухшего,

с огромным животом, лежащего посреди песчаной от­

мели. Он подошел и испуганно вздрогнул, когда с ж ад­

ным скрипом снялось с утопленника болотное воронье.

«Мишка-то Чуркин здесь и потонул», — еще раз по­

думал Герман, но тут же через силу заставил себя

встряхнуться и буркнул Сашке сердито:

— Выгребай, ворона, заснул, что ли! Глаза выпучил

сидит.

Сашка Таранин обидчиво дрогнул плечами, и круто

прогибаясь в спине, стал выгребать на берег. Они и к

леднику потом шли порознь, цепочкой, друг за другом:

впереди звеньевой с погрузневшей семгой на откинутых

руках, за ним, цепляясь сапогами за песчаные гривы,

неохотно тянулся Коля База, последним шел внагиику

Сашка Таранин, самый младший артельщик, и нес за

плечами задубевшую от соли брезентуху, полную семог.

6

Пока двигался по мосткам, подшипники крутились

охотно, и Мартын Петенбург, легонько толкаясь кос­

тыльками, только правил тележкой и следил, как бы не

56

свалиться в канаву или не огрузнуть в расщелине меж

половицами. Но когда скатился на дорогу, подшипники

сразу увязли в пыли, заскрипели под его тяжелым те­

лом, стали провертываться, и Мартын с грустью поду­

мал, что деревянные оси надо, видно, заменить желез­

ными, те подольше выстоят, глядишь, и до самой смер­

ти хватит. Тут култышки нестерпимо заныли, напоминая

о себе, и боль отдалась в пояснице; захотелось тут же

задрать штаны и погладить холодной ладонью налитые

кровью рубцы... «Не приведи господь еще раз валиться

под нож», — подумал с тоской. Вспомнились все пять

предыдущих операций, после которых ноли становились

все короче и безобразнее, все труднее было загибать на

них кожу и сшивать, а нынче и вовсе укоротел Мартын

Петенбург, как раз вдвое против прежнего роста... «Не

приведи господь еще раз валиться под нож», — с ка­

ким-то новым страхом подумал Мартын, чувствуя, как

устало у него сердце. Думал ли, что так получится...

Еще десять лет назад подпирал головою любой потолок,

и не было другого заглазного прозвища, как Мартын

Верста. Так стоит ли загадывать о смерти, может, завт­

ра и случится она, потому и железные оси пусть пого­

дят — пока еще деревянные не сдали и несут.

Мартын, опираясь на костыльки, вместе с тележкой

поднялся на крыльцо, покатился по гулким коридорам;

колесики уже не скрипели, а мягко шуршали, и только

резиновые наконечники костыльков погромыхивали глу­

хо и сумрачно, словно кто-то загонял в доску гвозди.

Дом был еще прежний, ставленный навек, с гладко

струганными топором стенами. Уже после, в тридцатом,

здесь помещался сельсовет, пока не переехал в одно­

этажный домик, крашенный охрой, тогда и обжил под

свою контору колхоз эти угрюмоватые низкие комнаты.

Ноги опять заныли, Мартын пошатал на култышках

широкие ремни, которыми надежно была пристегнута

тележка, поправил низы штанин, обтянутые кожей. По­

думалось: «Может, складки натирают... Надо напомнить

бабке, чтобы в брючины напихала для пробы овечьей

шерсти». По длинному гулкому коридору бродили сквоз­

няки; под поветью всхлопала дверь, почудилось, что

кто-то идет следом, и Мартын заторопился сразу, пока­

тился к бухгалтерии, дернул дверь за ручку. Но, как

всегда, оказался первым, и от всей этой спешки, когда

67

нашаривал ключ, да тянулся к замочной скважине,

сердце гулко и нетерпеливо забилось.

В комнате он несколько раз прокатился от окон к

порогу, прислушиваясь к шагам в коридоре и пытаясь

угадать, кто идет следом, но все было тихо, и, успокаи­

ваясь, Мартын раздернул пыльные бесцветные шторы.

Потом одну деревянную ладонь положил на край пись­

менного стола, вторую — на стул с ящиком, крытым

солдатским сукном, и, легко подтянувшись на руках, сел

на свой постоянный «трон». По правый локоть поставил

арифмометр, по левый — счеты, точным движением оп­

рокинул в одну сторону кругляши... Кость на кость —

вот и гвоздь, Подумал: «Не у чего стало жить, Корова

сама себя не оправдывает, и рыба за тридевять земель».