Зона. Отчуждение

Он вложил в протянутые между прутьями руки сталкера бутылку "Казаков" и полбатона колбасы.

– Благодарю… - прохрипел сталкер, машинально принимая угощение – Я до сих пор не знаю как тебя звать.

– Хэх...
– грустно улыбнулся тот - Мои первые охламоны когда-то прозвали меня Штиль, из-за моего спокойного характера.

– Благодарю... Штиль. – еще тише повторил Жос.

– Если увидят "снотворное", скажешь, что за пазухой пронес. Про меня ни слова. – и сержант тихо удалился.

Жос сел на топчан и не раздумывая надолго присосался к принесенной бутылке. Выдохнул, поморщился и как следует откусив от колбасы, начал медленно пережевывать опостылевшую закуску, уставившись глазами в одну точку. Эти действия он повторял до тех пор, пока обессиленный не упал на жесткие нары, проваливаясь в спасительное забытье.

Часть 3

"ТЁМНЫЕ"

Капитан Петренко сидел за старым, но еще весьма крепким, когда-то лакированным, а ныне ободранным от долгой эксплуатации столом. На его столешнице даже сохранилась потертая многочисленными локтями, полуистлевшая от времени черная кожа. И капитан, и стол-пенсионер находились в кабинете начальника заставы, коим капитан Петренко, собственно, и являлся. Кабинет в свою очередь располагался на втором этаже маленького двухэтажного строения КПП, первый этаж которого представлял собой проходную. Проходную, по которой никто, никогда и никуда не ходил, кроме самих военнослужащих, несших здесь свою напряженную службу. Напряжение это крепко сидело внутри людей и щедро вливалось в них из пугающей окружающей обстановки, так как проходная эта находилась на границе с непостижимой Зоной.

Капитан Петренко крепко пил, пил уже почти неделю. Сейчас перед ним на столе стоял граненый стакан в металлическом подстаканнике со свежезаваренным чаем - сегодня он решил взять себя в руки. В голове шумело, слабость по-хозяйски обосновалась во всем теле. Он с грустью смотрел как на дне стакана крутятся чаинки после размешивания сахара, остатки воли еще сопротивлялись, но капитан уже точно знал, что не сможет сдержать обещание данное самому себе. Знал, что не выпьет этот чай и когда воли не останется совсем, он встанет и достанет из сейфа оставшиеся там полбутылки опостылевших Казаков.

Еще недавно он был офицером мотострелкового полка на большой земле. Очень хорошим офицером, весьма любящим армейскую службу, особенно когда дело касалось его непосредственных обязанностей: вооружение, учения, личный состав. К часто встречающемуся в армии идиотизму старался относится философски. И так все у него ладно получалось, что окружающие пророчили ему отличную военную карьеру. Так бы оно и вышло если бы не одно но: капитан Петренко обладал обостренным чувством справедливости. Один раз это с ним сыграло злую шутку. Так получилось, что он узнал о «нехороших» делах начальства, а начальство узнало о том, что он о них узнал. При попытке объясниться, а точнее молча выслушать от вышестоящего офицера поток необоснованных непотребностей в свой адрес, самообладание капитана изменило ему и, не придумав ничего лучше, он заехал этому «деловому» офицеру по его широкой сытой физиономии. Начальство оказалось незлопамятное и придавать дело широкой огласке не стало, просто сослало строптивого капитана в один день на периметр, охранять таинственную Зону. В самую его захолустную часть, где месяцами ничего не происходило, даже попыток пересечь границу малочисленными нелегалами, так называемыми сталкерами.

Сначала он рьяно взялся за службу. Навел на заставе образцовый порядок, силами личного состава подлатал ограждение периметра на вверенном участке, регулярно проводил учения по отражению нападения вероятного противника с подчинённым ему взводом солдат.

Один раз, несмотря на указание инструкций, чтобы лучше узнать этого самого вероятного противника, взял с собой несколько бойцов и решил пройтись с ними по близлежащей территории за ограждением. Искренние попытки остановить его, предпринятые его заместителем прапорщиком Захарчуком, не увенчались успехом. На свою беду с ними увязался Шарик, местный лохмато-глуповатый пес. Отойдя буквально на несколько десятков метров от заставы, они пронаблюдали широко раскрытыми глазами, как бежавшая впереди них собака вдруг взлетела вверх и бешено раскрутившись, распалась на составляющие. С тех пор начальник заставы никогда не выходил за периметр сам и другим этого не позволял. Дублируя уже имеющиеся инструкции, отдал подчиненным строгий приказ ни при каких обстоятельствах не соваться за внешнюю сторону КПП. К слову сказать, это было лишнее, ни у кого и так такого желания не возникало в принципе.

И вот, спустя несколько месяцев такой службы капитан загрустил. Сначала загрустил от происходящего вокруг ужаса, потом от понимания, что сослали его сюда надолго, а скорее всего до самой пенсии. И никакой образцовой службой он не обратит на себя командирского внимания, здесь до него нет никому никакого дела. Одни и те же обязанности изо дня в день не могли развеять тягучую грусть и он запил. Пил неделю, потом две держался, иногда наоборот. Так происходило уже много раз, но надо отдать должное, напившись, Петренко не строил из себя бравого командира и не подвергал личный состав заставы строевым истязательствам. В благодарность, подчиненные как бы не обращали внимание на недостойное офицера поведение, вели себя тихо и грубыми нарушениями воинской дисциплины командира не провоцировали.

Петренко уже хотел встать и проследовать к заветному металлическому ящику с "огненной" жидкостью внутри, как вдруг его насторожила поверхность чая в стакане перед ним. Казалось бы, чем она может насторожить боевого офицера, пусть и пьющего? Да ничем! Но на ней вдруг беспричинно возникли и разбежались во все стороны концентрические круги. Он несколько секунд с любопытством понаблюдал за уже спокойной поверхностью, пожал плечами и опять хотел встать, но явление повторилось снова. На этот раз легкую дрожь он ощутил даже своей пятой точкой. В недоумении капитан огляделся, как будто можно было прямо в кабинете обнаружить причину этого феномена. Естественно, ее здесь не оказалось. В следующий раз звякнула ложка в стакане, пустой мутный графин с мертвыми мухами запрыгал на подносе вместе с заляпанными гранеными стаканами. Петренко встал на ноги, собираясь выяснить снаружи в чем, собственно, дело и двинулся к двери из кабинета. Пока шел странная вибрация повторилась опять, но на этот раз подпрыгнуло все что было не закреплено и даже сам капитан ощутил, как по ногам от пола пробежала сильная дрожь. Дрожь очень похожая на некую сейсмическая активность, которой тут сроду не бывало. Чертыхаясь про себя, он взялся за ручку двери и в ту же секунду уши резанул истошный вопль караульного на вышке:

– Тревога! Застава в ружье!

Капитан вспотел сразу. Во-первых, потому что за все время службы здесь, этой команды он еще ни разу не слышал, во-вторых, нотки паники в голосе караульного не то что бы сквозили, скорее наоборот, сквозь общую панику сквозили слова команды. Пару секунд спустя он уже ощутил себя стоящим на крыше КПП, где была оборудована наблюдательная площадка. Быстро окинув взглядом внутреннюю территорию заставы, пронаблюдал, как бухая по двору армейскими берцами во всевозможных направлениях бегут солдаты в разной степени готовности. Посредине хаоса монолитом стоял прапорщик Захарчук и зычным голосом подгонял нерасторопных вояк. Удовлетворение прокатилось внутри, когда из общей суматохи взгляд начальника заставы выхватил дежурное отделение, в полном обмундировании и с личным оружием спешащее по своим боевым номерам. Все-таки ученья не пропали даром. Захарчук присоединился к ним для личной встречи неприятеля. Капитан перевел взгляд на ведущую к заставе из Зоны дорогу, чтобы выяснить, что, собственно, им угрожает и оторопел от увиденного.

На них надвигалось нечто из страшного кошмара. Мозг, с одной стороны, пытался анализировать то что видел, а с другой, отказывался воспринимать уже, казалось бы, проанализированное. Огромный, размером с корпус БТР, только короче и толще в «экваторе», с бугристым туловищем монстр медленно переставлял две толстенные ноги в направлении заставы. Каждый раз, когда его нижняя конечность опускалась на старый асфальт все окружающее вздрагивало, включая капитана Петренко, находящегося на крыше своего рабочего кабинета, а на полотне дороги при этом образовывались глубокие ямы. Маленькие, относительно масштабов монстра, рудиментарные ручки-крылья торчали с боков в обе стороны, явно не предназначенные для каких-либо эффективных действий. С задней стороны туловище постепенно сходило на нет, образуя некое укороченное подобие хвоста какого-то доисторического динозавра. С передней же, наоборот, резко обрубалось обширным торцом, на который была как-то небрежно прилеплена ужасающая морда с кошмарными глазами и глубоким провалом беззубой пасти.

– «Корд», не спать! – очнувшись, рявкнул Петренко и тот сразу застучал длинными очередями. Первые две толком даже не задели монстра, видимо расчет крупнокалиберного пулемета был еще под впечатлением от увиденного, но третья легла уже точнее.

– Застава, огонь! Стрелять без команды! – продолжал отдавать распоряжения командир. С разных точек застрекотали автоматы дежурного отделения, легко поражая такую большую мишень. Но мутант продолжал свое наступление, лишь время от времени морща под огнем стрелкового оружия свою и без того страшную морду. Петренко сразу понял, что так они с ним точно не совладают. Как бы сейчас пригодился положенный заставе по штату БТР с его стволами, но он практически сразу был изъят непосредственным командованием для своих «начальствующих» нужд.

– Захарчук, бегом РПГ! И заряды! Все что есть!

Прапорщик тоже понял, что без ручного гранатомета никак. Прихватив с собой пару бойцов, лично бросился в арсенальную комнату.

В этот момент произошло непостижимое: страшное создание внезапно остановилось и медленно задрало вверх одну ногу так, что ее обширная подошва оказалась немногим выше плеча монстра, немного побалансировав на другой конечности, оно резко опустило ее на поверхность земли. Эффект был ошеломляющий. Мощный сейсмический удар разошелся от мутанта во все стороны. Здание под капитаном заходило ходуном, со стен обильно посыпалась штукатурка, а из окон полетели треснувшие стекла. Только крепко ухватившись за ограждение, он смог устоять на ногах. Вышка через дорогу качнулась как пьяная, очередь из находившегося на ней «Корда», ушла в небо и пулемет резко затих. Бойцы, ведущие огонь из-за перекрывающих проезд к КПП бетонных блоков, разом повалились на землю. Кто-то закричал держась за ноги, явно получив какие-то внутренние травмы. Петренко был, естественно, в шоке от произошедшего, но у настоящего боевого офицера нет времени удивляться в бою, в бою он должен хладнокровно действовать.