Зов пустоты

Квартал оцепили, повсюду кишели полицейские, военные, пожарные, политики, журналисты, зеваки, просочившиеся сквозь оцепление, испуганные жители окрестных домов.

Людивина стояла с Сеньоном, Летицией и близнецами. Те не отлипали от отца. Когда в вестибюль вошел встревоженный Марк Таллек, девушка кивнула ему в знак того, что все в порядке. К ее изумлению, он молча обнял ее и долго прижимал к себе. Людивина сначала застыла, но постепенно отдалась его теплу. Ей было хорошо. Раньше ее обнимали и Сеньон, и Летиция, но сейчас она испытывала нечто иное. Чувство, что можно расслабиться, подзарядиться, словно от батарейки. Она вдруг поняла, что внутри пусто, что ей нужен этот контакт, эта поддержка.

И обняла Марка в ответ.

Наутро полковник Жиан вызвал подчиненных в казарму жандармерии в Мезон-Альфоре: ПО был еще закрыт, здание осматривали эксперты. Полковник сделал то, что в такие времена должен сделать военачальник: заверил, что двое их госпитализированных товарищей живы и здоровы, сориентировал по ситуации, сплотил вокруг себя своих людей и объяснил, что дальше. Казарму не будут долго держать закрытой, они скоро вернутся к себе. Впереди ремонт, впереди битва с призраками, которые так или иначе есть у каждого, и капля посттравматического стресса, с которым придется справляться всем вместе. В то же время ПО обязан продолжать работу. Все должны дать показания, ответить на вопросы сотрудников генеральной инспекции национальной жандармерии, ГИНЖ, не теряя при этом головы. Но прежде всего Жиан похвалил сотрудников за быструю реакцию и хладнокровие во время нападения.

– Смерть всегда была частью нашей работы, – прямо заявил он. – На этот раз принести смерть пришлось вам, чтобы защитить себя, спасти товарищей, не подпустить ее к семьям. Как группа вы сделали единственно возможное в сложившихся исключительных обстоятельствах. Как люди вы несете ответственность, но ваши действия были в интересах группы. Не чувствуйте себя виноватыми, не корите себя. Помните: этот человек вынудил вас открыть огонь. Это было его решение, он сам пошел на самоубийство, и, поскольку он был крайне опасен, вы имели право на самооборону. Он заставил вас действовать, и вы, как истинные профессионалы, ответили должным образом. Я не хочу, чтобы вы напрасно себя винили. Примите свои действия, осознайте их такими, какие они есть: справедливыми, законными и необходимыми. С нами работают психологи – призываю всех, кому нужна помощь, обратиться к ним. Не позволяйте экстремисту сбить вас с толку.

Жиан не зря так настаивает на этой мысли, подумала Людивина. Убийство не входит в задачи сил охраны порядка: большинство ее коллег полагают своим долгом, своим призванием защищать людей, а не убивать. Образы, звуки, запахи того раннего вечера навсегда останутся в их памяти как особенно драматический момент в их карьере.

Полковник резко сменил тон, вернулась его обычная уверенность, решимость и властность.

– Нападавший – исламист, в последний год ставший радикалом, – объявил он. – ГУВБ полагает, что он узнал о смерти имама Абдельмалека Фиссума, покровительством которого пользовался, и воспринял его убийство как удар со стороны французского государства. Он проследил за одним из наших сотрудников от места, где было обнаружено тело имама, до казармы и решил, что мы должны за все заплатить.

При этих словах Людивина потупила взгляд. Она знала, что ни в чем не виновата, но террорист проследил именно за ней. Это она, сама того не зная, привела его к зданию ПО. Она сглотнула.

– ГУВБ задерживает всех подозреваемых из окружения имама, – продолжил Жиан.

Наконец-то, подумала Людивина. Дождались, пока двое жандармов едва не погибли, и лишь после этого взялись за дело. Она понимала, каковы ставки в этой игре, знала, как важно держать крупные фигуры на шахматной доске и наблюдать за ними, чтобы проникнуть как можно дальше и выше, но эта игра была чрезвычайно опасной.

– Нам не докладывали о других нападениях, это был единственный случай, – произнес Жиан в заключение. – Аресты могли помешать организоваться остальным членам ячейки. Вероятнее всего, террорист принял решение сам, в порыве гнева. По соображениям безопасности армия направит в казармы несколько человек, так что предупредите семьи.

Он раздал указания на остаток выходных – быть на связи, не покидать город до понедельника, отвечать на запросы ГИНЖ – и распустил собрание.

Затем полковник подошел к Людивине, Сеньону и Гильему, стоявшим рядом, и знаком попросил Магали собрать ее группу. Он подождал, пока зал опустеет и наступит тишина, затем обернулся к семерым жандармам. Напористая Людивина, гигант Сеньон, умник Гильем, Магали с каштановой челкой, высоченный Франк, лысоватый сорокалетний Бенжамен и начальник отдела капитан Меррик.

– Я только что говорил с руководством. ГУНЖ сообщило, что расследованием займемся мы. Будем работать с ГУВБ.

Все переглянулись. Такое случалось не часто. Обычно подобные дела не доверяли жандармам, ими занимались АТУ или полиция под надзором отдела С1 – антитеррористического отдела прокуратуры Парижа, специалистов в этой сфере.

– Подарок, чтобы нас задобрить? – предположила Магали.

– Нет, сотрудники ГУВБ считают, что мы хорошо знаем дело, поэтому не следует терять времени и отказываться от услуг профессионалов.

Людивина подумала о Марке. Связан ли он с этим решением? И если да, то он сделал это по рабочим соображениям или по велению чувств?

Тебя несет, красотка… Он не дурак. Если он в этом участвовал, то лишь потому, что считает такое решение эффективным. Твои прекрасные глаза тут ни при чем.

– Будем работать вместе с ОБТ? – спросил Франк.

– Нет, исключительно под моим начальством. Не радуйтесь понапрасну, ГУВБ остается во главе расследования, мы только помогаем. Наверное, почти все вы уже знакомы с комиссаром Таллеком, он отвечает за связь с ГУВБ. Лейтенанта Ванкер я назначаю руководителем расследования с нашей стороны: она уже хорошо знакома с делом.

Людивина кивнула полковнику в знак благодарности.

– Где мы будем работать, полковник? – спросил Меррик.

– Надеюсь, во вторник или в среду вернемся в свои кабинеты, а если не получится, обоснуемся здесь, пока казарма не будет готова. Но вот на сегодня и завтра у нас нет рабочего места, придется импровизировать.

– Кто допрашивает задержанных? – поинтересовался Меррик.

– Этим занимается ГУВБ. Если они захотят поделиться с вами информацией – хорошо, если нет – обойдитесь без нее.

– То есть мы у них на побегушках, – мрачно подытожил Франк. – Будем подбирать крошки.

– Радуйтесь тому, что нас вообще не отстранили, – бросил Жиан. – Капитан, будете отчитываться передо мной каждый день.

– Да, полковник, – ответил Меррик в спину Жиану, который зашагал к поджидавшим его офицерам ПО.

Меррик был крепким, весьма привлекательным мужчиной с харизмой скорее хулигана, чем военного. Из-за фамилии его за глаза называли «Человек-слон» [24] . Он успел поработать в знаменитой ГНН – группе надзора и наблюдения, элитном подразделении, агенты которого умели внедряться в самые закрытые преступные сети. Его черты носили отпечаток огромного опыта. Он обернулся к Людивине:

24

 Капитан Меррик – однофамилец Джозефа Кэри Меррика (1862–1890), британского поэта и лондонской достопримечательности викторианских времен, известного как Человек-слон, обладателя чрезвычайно деформированного тела; Меррик стал персонажем многих литературных, театральных и киноработ, среди которых едва ли не самая известная – фильм «Человек-слон» (The Elephant Man, 1980) Дэвида Линча с Джоном Хёртом в заглавной роли. – Примеч. перев.

– Вы уже работаете с комиссаром Таллеком; позвоните ему и узнайте, что мы можем от них получить. А я пока организую вместе со всеми рабочее место. Расположимся в общих помещениях нашей казармы, в пустом зале на первом этаже корпуса А, где устраивают праздники. Напоминаю, вы все остаетесь на посту: обстоятельства исключительные, так что можете звонить по работе с личных телефонов, но четко по регламенту. Постараюсь достать кое-какое оборудование, прежде чем мы вернемся в казарму. Лейтенанты Дабо и Капелль, вы пойдете со мной. Трин и остальные, вы займетесь поисками мебели для наших рабочих мест.