Зов пустоты

Людивина была потрясена.

ДНК двух разных мужчин. Два насильника.

Вся ее теория развалилась. Одна фраза перечеркнула профиль преступника, над которым они трудились немало часов.

Ничего не понятно.

Точнее, понятно одно: они допустили ошибку. Она допустила ошибку. Не смогла заглянуть за пределы очевидного. Людивина была ошеломлена. Уничтожена.

Она молча повесила трубку и закрыла лицо ладонями.

У них ничего не осталось.

Ни одна ДНК не совпала с образцами из базы. Как найти двоих мужчин в стране с шестидесятимиллионным населением?

Людивина какое-то время переваривала эту новость, затем поделилась ею с товарищами.

Гильем указал на стопку дел у себя на столе:

– И что, мы все это бросим? Если да, то мы по уши в дерьме. Мы вернулись к началу.

– Нет, – возразил Сеньон, – не к началу. Мы явно что-то упустили, но в целом наши догадки верны. Лулу, я с тобой согласен: это насильник, которого уже ловили.

– Два насильника, – настойчиво поправила Людивина, все еще переживая из-за своего провала.

– Которые действовали одинаково и в случае с Джорджианой Нистор, и в случае с Элен Триссо? До мельчайших подробностей?

– Они действуют вместе.

– Ты говорила, что он волк-одиночка, интроверт. Разве это не странно?

– В паре серийных убийц один обычно доминирует, а другой подчиняется, – не слишком уверенно сообщила Людивина.

– Они насиловали их по очереди, – предположил Гильем. – А потом подчиненный смог подавить доминанта, и метод сменился. Вот почему убийство Анны Турбери выглядит иначе, чем первые два.

– Но гипотеза о том, что убийца обратился в ислам и стал ревностным фанатиком, просто провалилась, – заметила Людивина.

Гильем пожал плечами. Сеньон кусал губы – его явно раздирали сомнения.

– Насчет этой пары убийц меня многое смущает, – признался он. – Для начала я согласен с Лулу, преступник такого типа, с подробными и четкими фантазиями, нападает в одиночку. Он ни с кем не сможет разделить убийство, настолько заточенное под себя.

– Разве что подчиненный ничего не делает, – возразил Гильем. – Он только подчиняется. Изнасиловал одну из девушек, но в убийстве участвует как помощник.

– Наоборот, – не согласилась Людивина. – Все указывает на человека, уверенного в себе, когда дело доходит до физической агрессии, но в обычной жизни он, вероятнее всего, замкнут. Он не доминант и не подчиненный, он и то и другое, в зависимости от обстоятельств. Не вижу его в паре с кем-то. Что-то не клеится.

– Тогда откуда взялись две ДНК?

Внезапно Людивину осенило.

– Какая же я дура!

Она думала только об убийце. После двух дней сортировки дел насильников она видела лишь то, что искала, не думала об очевидном, о самом простом. Слишком устала, и глаз замылился.

– Кто сказал, что оба человека – убийцы? Один из них – допустим, хотя это не точно. А второй – любовник.

Они молча смотрели друг на друга, пристыженные. В любом подобном деле это была бы основная рабочая гипотеза. Никто об этом не подумал. Они ходили по кругу, измученные, они во всем видели Зло, но не замечали жизни.

– У Элен был парень, – продолжила Людивина. – Попросим у него образец ДНК для анализа и сравним. То же и с Мирко, с которым встречалась Джорджиана.

– Если это они, прокурор сгноит нас за то, что выбил разрешение на эксгумацию, – простонал Гильем.

– Это они, – мрачно отрезал Сеньон. – Иначе хотя бы один образец ДНК совпал бы с НБД. Я на сто процентов за гипотезу о том, что этого насильника уже ловили.

– А если он иностранец? – внезапно предположила Людивина. – Его нет в наших базах данных. Он уже сидел, но мы об этом ничего не знаем.

– Я подам запрос в европейские базы ДНК, – кивнул Гильем. – Остается надеяться, что он наделал делишек в одной из стран, с которыми мы сотрудничаем, иначе все пропало.

– Когда мы получим ответ? – спросила Людивина.

– С большинством соседних стран процедура почти автоматизирована, все пройдет быстро. Через неделю будет полный ответ.

– Скажи, что это срочно, пусть ускорятся. Человек-слон тебя поддержит, у него везде связи. Я позвоню руководителям расследований из обоих РУСП, расскажу им, как идут дела, и попрошу срочно взять ДНК у Мирко в цыганском таборе и у бывшего парня Элен Триссо.

Когда день уже клонился к вечеру, Людивина отпустила коллег. Они явно переработали. Был риск упустить что-то важное или распылиться по всем возможным направлениям, как едва не случилось утром.

По дороге домой она дважды за пять минут проверила телефон. От Марка ничего.

ГУВБ требовало, чтобы ПО оповещал их обо всем, но само даже не пыталось сотрудничать.

Людивина представляла, как они трудятся в поте лица, проводят обыски, в спешке уточняют сведения, ведут допросы «клиентов», которых не так-то легко разговорить. Гудящий улей, где нет места отдыху.

Она соскучилась по Марку. Мечтала получить сообщение. Всего одно сообщение о том, что у него все в порядке, знак внимания, доказательство того, что он о ней думает.

У него есть дела поважнее! Хватит изображать трепетную барышню…

Людивина тут же рассердилась на себя за резкость в его адрес. Их связывали странные отношения, но она явно что-то к нему испытывала. Она радовалась ему, радовалась, когда на экране телефона высвечивалось его имя, ей нравилось просыпаться рядом с ним. Не любовь, конечно, но толика счастья, которая делает жизнь немного легче, которая расцвечивает день красками. И она ничего для этого не делала. Ни о чем не просила, ничего не пыталась добиться. Марк сам вернулся к ней. С первой ночи он вел себя так, словно у них начались настоящие отношения. Словно все было всерьез.

Есть человек, который видит себя рядом с ней.

Он казался разумным. Человеком здравомыслящим в лучшем смысле слова: повидавшим жизнь, со своими недостатками… Иными словами, нормальным. Редкая птица. И Людивине казалось, что оба они по-своему дополняют недостатки друг друга. Хорошая основа для долгих отношений.

Остановись. До этого еще далеко.

Но искра надежды уже загорелась. Совсем крошечная, но все же. И эта надежда, какой бы эфемерной она ни казалась, радовала Людивину. Ей хотелось лелеять эту искру, беречь ее, чтобы она не угасла. Кто знает, что из нее получится со временем? Праздничный костер до небес?