Зови меня перед смертью

Слёзы, крики, стража.

А теперь я здесь.

В тюремной камере. Под замком.

Я откинул голову назад и захохотал. Свадьба и правда вышла веселой. Умереть как весело.

Смех прекратился так же быстро, как и начался. Не время сходить с ума.

Я глубоко вдохнул, хоть воздух здесь и был тяжёлым, словно замер на года. Впрочем, чего я хотел от тюрьмы?

От сырости ломило кости, как у старика. Вроде бы тяжелых ран не было, но кожа всё равно горела — когти хуапигуй меня доставали не раз.

Что же произошло на самом деле? Почему именно Ланьси? Кто её подменил?..

И почему я не почувствовал опасности раньше? Может быть, я что-то упустил? Когда именно произошла подмена?

Казалось, что стены давят со всех сторон. В голову не приходило ни одной толковой мысли. Я снова провёл ладонями по лицу и прошептал в пустоту:

— Да за что?

Отвечать мне, конечно, никто не собирался.

Не знаю, сколько прошло времени, когда мысли начали проясняться.

Сначала страх, потом отчаяние, но сквозь это проступила холодная цепкая нить разума.

Всё слишком странно. Слишком выверено. Кто-то подстроил это. Слишком идеально подстроил.

Брачная ночь, демон в обличии моей невесты… И я — в центре всего. При этом никто не задаёт лишних вопросов. Все сразу видят во мне убийцу.

Я вспомнил её глаза. Чудовищные, но завораживающие.

Всё это было не случайно. Кто-то хотел, чтобы я умер либо здесь, в этой камере, либо от клинка, не выдержав позора? Клинок только вот забыли положить рядом.

Кто-то приложил к этому руку. И наверняка всё началось задолго до церемонии. Может быть… ещё там, когда я был в пустыне Цилань?

Я сжал кулаки. Сердце билось уже не от ужаса, а от холодной злости. Значит, меня подставили. И весьма искусно. Но за что? Зачем?

Меня хотели убрать. Либо опозорить так, чтобы уже никогда не поднялся?

Кому я перешёл дорогу?

В этот момент я услышал скрип двери.

Послышались тяжёлые шаги. Сначала в окошке появился стражник, а потом — Тан Жэнь.

Я сразу понял: поддержки ждать не стоит. Лицо дяди было жестким и хмурым. Ни капли тепла. Ни капли сомнений. Только холод и гнев. Если бы было можно превратить в пепел одним взглядом, то от меня бы уже осталась блеклая горстка.

Он подошёл ближе, его взгляд прожигал насквозь.

— Я не знаю, — начал он тихо, но в каждом слове звенела сталь, — каким чудовищем нужно быть, чтобы такое сотворить.

Я открыл рот, но он поднял ладонь.

— Молчи. Не смей говорить ни слова. Мне ты больше не племянник. Ты не достоин носить фамилию Тан. Ты — позор клана, Янжана. Я не верил тем, кто говорил, что из пустыни Цилань ты вернулся другим. Считал глупыми сплетнями. Злился. Но каким же я был слепцом… Ты принёс в себе живое проклятие. В собственном теле, Янжан. Какой из тебя тогда демоноборец?

Я сглотнул. Его слова били сильнее, чем когти хуапигуй. Я не смог вымолвить ни слова. Не сумел даже защититься — горло сжала невидимая рука.

В его глазах Тан Жэня плескалась даже не ненависть… нет. Там было что-то похуже.

Боль. Разочарование. Брезгливость. Будто он потерял не меня, а часть самого себя.

Он смотрел на меня так, словно уже похоронил.

Я сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Но боли не почувствовал.

— Я не знаю, — повторил он тихо, — кто ты теперь и во что превратишься дальше. Но я уже не хочу этого знать.

После чего он резко развернулся, бросил напоследок:

— Совет уже собирается. Они решат твою судьбу.

И ушёл, не оборачиваясь.

А я остался в холоде и тишине, понимая, что отныне у меня нет ни имени, ни семьи.

И только одно пульсировало в голове: «Я не сломаюсь. Я найду того, кто это сделал».

Но чтобы дядя… Неужто это все его рук дело? Чтобы сделать Тан Хао главой?

В такое не верилось, у нас не было конфликтов. И в то же время он был одним из тех, кому было выгодно меня убрать.

Время словно застыло. Рядом ничего не происходило. Кажется, у меня здесь даже нет соседей-пленников. Иногда слышались шаги стражников, приглушённые голоса. Всё остальное тонуло в гнетущей тишине.

Я перебирал в голове события снова и снова. Слишком гладко, слишком выверенно. Моя свадьба превращена в кошмар. Ланьси, которую я знал… или думал, что знал — оказалась демоницей. Но как потом появилось её тело? Ничего не понимаю.

Учитель. Где он? Его отсутствие становится всё более странным.

Я провел ладонями по лицу. Слишком много вопросов и мало ответов. Проблема, что в тюрьме их и не найти.

Окошко щёлкнуло, я вздрогнул. Стражник, не глядя в мою сторону, просунул еду. Не разбежишься, впрочем, тут и не стоило ждать разнообразия. Рис. Булочка печального вида. Вода.

Я взял палочки, медленно попробовал, но вкуса не почувствовал. Всё было, как мокрая бумага во рту. Но я заставил себя есть. Мне нужны силы. Если я, конечно, хочу выбраться… если хочу докопаться до истины… нельзя позволять себе слабость.

Я доел почти всё и отставил чашу. В животе стало тяжело и неприятно, но это было лучше, чем сосущий голод. Мысли, которые ворочались в голове, напоминали тяжёлые камни.

Чьи-то лёгкие шаги стали неожиданностью. Я поднял голову и прислушался. Ещё постетитель?

В дверях стояла женщина, закутанная в тёмно-зелёные одежды. Лицо скрывала полупрозрачная вуаль, но я узнал её сразу и кинулся к двери.

— Шаокин!

Она откинула вуаль. Лицо было бледным, под глазами появились темные круги.

— Янжан, как ты тут? — мягко спросила она.

В этот миг захотелось обернуться в этот голос, как в теплое покрывало и замереть.

Горло перехватило, но я тут же с этим справился:

— Нормально.

Ничего нормального в нахождении в тюрьме не было, но не раскисать же.

— Я должна тебе кое-что сказать, — выдохнула она и глянула в сторону, словно проверяя, не подслушивают ли, хотя я был уверен, что стражник неподалеку. — На Совете тебя уже обвиняют. В убийстве Ланьси… и в исчезновении твоего учителя.