Звезда Аделаида - 2

А, вот гость не спит. Разговаривает сам с собою на непонятном, должно быть, родном языке. О нём - этом госте уже слухи рабы сказывают. Говорят, он в такой же связи с Господином дома, как и его сводный брат! Вот он-то, ещё один мужеложец, с другой,

нежели у Господин дома, внешностью, но тоже не ромейской, и препроводит Господина дома в его супружескую опочивальню, к жене, отныне вошедшей в дом Снепиусов под новым родовым именем. А то уж она, бедняжка, ждёт-не дождётся своего блудного мужа… И как только Господина дома Северуса на всех троих хватает?..

– Пресветлый высокорожденный патриций и гость Господина дома! Заходи скорее на кухню, где так любишь ты бывать! Ничтожный раб да все кухонные, грязные рабы, нуждаются в твоей и только твоей помощи!

Гарри отворил незапертую дверь - он тоже разучился закрываться в доме своего возлюбленного, и раб потянул его за рукав туники, благо закон разрешал соделать таковое, дабы позвать гостя вниз, на помощь Господину дома.

– Господин дома Снепиус Северус упился жгучею водою. И нужно отвести его, покуда не лёг он спать на грязной кухне, к супруге его молодой, уже ждущей его умытою и одетою. Помоги, ради великой Юноны - Величественной богини - Покровительницы Брака, довести Господина Северуса до опочивальни его, теперь и отныне супружеской.

Гарри понял только, что возлюбленный Северус нуждается в срочной помощи во имя Юноны и что-то там непонятное про опочивальню и тотчас спустился вслед за рабом, в уже изученную им до мельчайших подробностей, как рабы и считали, прокопчённую, жаркую, грязную кухню, на которой готовили изредка настоящие яства, как-то бык на вертеле, поливаемый собственным множественным соком или пареная, такая простая, взбитая репа, или вообще шедевр - супчик.

Северус положил голову на кухонный, чистый, правда, стол, правда, теперь свободный от всяческой дурно пахнущей бараньим жиром - а так ли уж дурно?
– утвари со всякой обжираловкой, вцепился в него руками и что-то бормотал по-англски. Гарри подошёл поближе и прислушался - ему было интересно, отчего прекрасный Северус вчера не трапезничал с ним, Гарри неужели из-за какой-то суженой? Что-то не верится.
– и уже пятый день ни разу не навещал его с уроками мастерства магии и языка этого противного, латинского. Может, занят был чем, но… не женщиной? А вот теперь взял и упился прямёхонько с утра.

Поттер откровенно скучал, трапезничая в одиночестве, хоть и наедался от пуза, но он хотел видеть, даже осязать любимого. И пребывал, несмотря на это обстоятельством наетости отборной бараниной, в печали. А ещё ему было несомненно муторно без профессора Снейпа, страсть как. Гарри даже есть меньше стал, а это уже показатель! Вместе с Северусом из жизни Поттера пропали все приятные часы их встреч, когда приятно пощипывало от возбуждения всё тело, а после они, как говорили в школе, обжимались да как, со шлепками по полной, румяной! Такими возбуждающими! Сейчас он был даже согласен пытаться самостоятельно, изо всех сил стараясь, говорить на латыни, языке вообще ненавистном и очень трудном в произношении для англичанина и со сложной грамматикой. Его прирождённый английский был намного проще в этих отношениях - родной же!

– О, боги! Мерлин! Как же мне погано! Мутит ведь, а я на глазах у славян, - еле говорил, а, скорее мямлил Северус.

– Интересно, кто это ещё? Какой-то бриттский народец?*

– О прекрасный Северус, - обратился Поттер для понта на латыни, чтобы расшевелить пьяного любимого - и что ему так захотелось выпить, вернее. Напиться, как свинье, если уж быть честным самим с собою, прямо с утра?
– о каких славянциусах говоришь ты? Ты - среди рабов и… я с тобою, Гарри, твой, если хочешь, Гарольдус.

– Какие, к Мордреду в пиз… Ой, что-то я совсем не то с-ик-азал. Какая же у Мордреда пизда? У него же хуй здоровенный!

А, впрочем, я среди своих, мирных рабов, а не диких славян, ми-стер Пот-тер, - ответствовал по-английски профессор.
– И мне надобно к жёнушке под крылышко. Отведите меня, ми-стер Пот-тер, в супружескую спальню, да поскорее. Я ещё не наигрался в ступку и пестик.

И Северус рассмеялся нездоровым, хоть и охмелевшим смехом. Он на несколько мгновений оторвался от стола и посмотрел на Поттера. Да, какой красавчик вырос. А он-то сейчас, сам Сев, каков перед студентом. Хотя и бывшим. Бывшим! Бывшим!.. И когда-то время обучения Гарри Поттера, Золотого мальчика вместе с его трио, распавшимся на седьмом курсе из-за вмешательства Волдеморта, этого пурпурного идола, обряженного в сложные средневековые костюмы, но тем не делая его лицо и тело более привлекательными, только для безумной Бэллатрикс, он выглядел красавчиком, наверное.

Он снова рассмеялся этому внезапно пришедшему озарению, словно не бывало смешному анекдоту Ремуса.

– Эй, дайте ещё этого пойла, скоты!

_______________________________

* Гарри перепутал английские : а slave - раб и the Slave - славяне.

Глава 85.

Зельевар спьяну всех считал грязными скотами, даже названного брата в период его сумасшествия, когда они месили грязь, «прогуливаясь» по двору имения. Потому и обратился так по-непривычному к рабам, как никогда прежде.

– Господин дома желает ещё рог ышке бяха?

– Д-да! М-много этой дрянной, в-вонючей ышке, как её не очищай, блядь, бяхи! Моя жена - п-путана! Она умеет так сильно и страстно возбуждать, поцелуй её Д-дементор в причинное, ненасытное место, что её, наверняка, учили этому гр-р-язному д-делу оп-пытные шлюхи! Даже меня совратила - гея! У-у-у, ненавижу женщин, особенно нечестных!

Рабы только скромно потупились - негоже им, грязным оборванцам в просаленных, прожжённых кое-где туниках, слушать откровения Господина дома о новобрачной, только вчера по-настоящему ступившей в дом новой Госпоже Адриане Ферликции.

– Ты сделал Квотриуса своей женой?
– изумился Поттер, сразу же сделавшийся отчаянно несчастным - он же плохо понимал латынь, особенно эту её разновидность - народную, вульгарную да ещё и с ругательствами - которой любимый Северус его не учил.

А разговор с рабами, известное дело, происходил именно на вульгарной латыни. Не Овидия же им читать, в самом деле!

У Гарри даже сердце ухнуло куда-то вниз от такой новости - прекрасный Северус женился на смазливом, но носатом Квотриусе, а не на нём, Гарри! А как же поданная к завтраку когда-то давно, а, может, и недавно лопатка?! Всё смешалось в доме Снепиусов, даже время течёт по своим законам.

– У меня жена - ведьма. Она баба, да с огоньком, которого у Вас, ми-стер Пот-тер, никогда не имелось в наличии да и не появится. Что - Вас отшлёпать по попке? А мне-то что с того, я и не кончаю иначе, чем только в объятиях моего названно… моего брата Квотриуса. Вы - неисправимый идиот, ми-стер Пот-тер! Лучше бы я женился на Вас вместо этой колдуньи! Геморроя было бы куда меньше, поверьте мне - больше одного раза Вы бы не выдержали, не то, что эта бесчестная бабёнка… Берите рог с ышке бяха, мой, да не пролейте ни капли. И Вам прикажу сейчас налить, и пойдёмте в трапезную. Жрать хочу. Барана. Тошнотворного. Жирного. И пить. Много чтобы забыться как эта дрянная бабища изнасиловала меня своими Imperio, искусно вплетёнными в речь.

– Есть ли что пожрать готовое прямо сейчас? Похавать баранины свежежаренной хочу. Да позвать Наэмнэ скорее в трапезную!
– это на, понятное дело, вульгарной латыни, скорее, жаргоне, и без того задёрганным сегодняшней большой готовкой ради пира, будущего в доме Снепиусов, кухонным рабам.

А кому же ешё!

– Идёмте, Гарольд, - Северус спьяну даже забыл, как он зовёт Поттера, - составите компанию несчастному, очень несчастному ж-женатому муж-ж-чине. Я Вам всё про эту грёбанную с-с-суку расскажу! Всё-о! До последнего момента, который сам помню.