Звезда Аделаида - 2

Приветственные выкрики толпы скоро сменились на Versus fesciennini, похабные песни, самой приличной из которых была такая:

Вошло орудие в пещеру,

К супруга радости великой была пещера та закрыта.

Знать, берегла невеста честь,

С рабом иль человеком не сношалась.

Так отворяй же ворота, супруга честная!

Пускай твой пенис, о супруг, пробьёт защиту непорочну,

Ворвётся вглубь и изучит все прелести влагалища горячего, большого.

Пусть пенис твой ворочается в нём, в кольцо покрепче забивает свайку,

Ты в пестик поиграй ещё, что ступку толчет, в кувшин и воду позабавься.

Глядишь, супруге радость принесёшь,

Зачнёшь наследника ты в первую же нощь.

Мальчиковую поющую процессию сопровождал молодой супруг, уже тихо постанывающий, так, чтобы не было слышно окружающим его «друзьям», от жуткой, никогда прежде не окутывавшей его голову с… такой неимоверной силою, мигрени и шатающийся весьма сильно от выпитого, но из-за этого так и не прошедшего головокружения. А так хотелось забыться - даже не в объятиях Квотриуса, а одному, на своём и только своём, не очень-то широком ложе. Ну да и оно сойдёт, авось Северус не свалится с него в ночи, только бы его все - все!

– оставили в покое. Ну хоть на пол-ночи, потом можно будет завалиться и к Квотриусу… если он не отбудет плавным морским - а почему морским, а не простым речным?
– паромом к супруге самого Сева. А, может, сегодня «по расписанию» завалиться к Гарри?

Следом за ним шли сопровождающие гости - опять гонители и гонительницы злых каких-то духов - «друзья» и «подружки». Да было ещё около десятка - полутора упившихся высокорожденных патрициев, которые решили проветриться на морозце чтобы, вернувшись, продолжить есть и пить. Похабникам-мальчишкам за их «творчество» и просто прохожим гости бросали лесные орехи, для плодородия и в знак счастья. На греческие орехи из-за их дороговизны не поднялась рука самого чванливого Сабиниуса Верелия.

Подойдя ко входу в дом, Северус поднапрягся и поднял наевшуюся и напившуюся до отвала, и без того пухлую, а попросту - жирнющую супругу на руки, чтобы перенести её через порог, дабы молодая жена не споткнулась об него, что считалось очень дурной приметой. А приметы оно, как Восток, дело тонкое - ещё изнасилует его, Сева, или Квотриуса.

Перевалив толстую тушку, наглухо замотанную в паллу, в тесную прихожую комнатку, он увидел всех Господ домочадцев в сборе. И Квотриуса…

Тот зачарованно взглянул на возлюбленного брата Северуса. Он был бледен более обычного, волосы его, растрепавшиеся от ветра, поблёскивали от многочисленных снежинок, усеявших их. Глаза его - широко распахнуты, в них отражались безумная усталость, долговременно терпимая боль и… ещё какое-то чувство - опьянение, схожее по виду не умевшего читать «глаза в глаза» названного брата, словно бы, как будто с любовным томлением. Только обращено оно было не к жене - довольно неприглядной толстушке, хоть и ромейского вида, а к нему, брату своему - бастарду. Но Квотриус отвёл взгляд и начал изучать высокорожденную и такую… горделивую Адриану. Вот они и встретились глазами…

Шумящая толпа высокорожденных гостей, вышедших пробздеться, «подружек» и «друзей», всех - слегка протрезвевших на ночном морозце и ветру, забрав с собой выполнивших свой долг перед невесткой «родителей» Северуса, отправились продолжать празднование свадьбы в дом, оставленный теперь уже навсегда молодою женой. Да не о чем Адриане и жалеть-то было - все три дома-то всё равно съёмные! «Родители» жениха по всё той же строго соблюдаемой традиции предоставили Адриану хлопотам тех же женщинам, которые вели невесту к алтарю.

Только Квотриуса никуда не пригласили… И он отправился в спальню своего возлюбленного брата Северуса только лишь за одним, вернее…

… Дело об уничтоженных оборотнях Скримджер сначала решил было замять, всё равно террористическая группировка «Свободу волкам позорным!» была уничтожена полностью в дверях его же кабинета внутриминистерской, полностью сменённой, а каким каким способом?
– догадайтесь сами! Так, что и свидетелей не должно было бы остаться, не считая сменённую тем же вульгарным, но стопроцентным способом, службы уборки внутриминистерского подчинения - всей! Но… на незадачу мистера Руфуса Дж. Скримджера мистер Арбиус Эйч. Вустер, глава Аурората пришёл класть голову на плаху именно в тот день и в тот час - дери его Мордред!
– когда волки, сгрудившиеся мёртвой кучей, стали превращаться обратно в людей, доказывая тем самым людскую магическую сущность нелюдей. А в холле, так вообще, было поле, усеянное мёртвыми, разукрашенными кровавыми разверстыми ранами и расплывами на оставшейся одежде, телами. Арбиус Вустер, честное словоо Аурора, сам того не желая, одним своим появлением практически сам навязал министру расследование загадки «неправильного» модифицированного Аконитового зелья.

Искали подпольную лабораторию, предполагая, впрочем, неверно, что изготовитель зелья был «свой», а, значит, погиб при исполнении… к счастью, невыполненного долга.

Никому из Ауроров, кроме нескольких так и не не потравленных, самых умных аналитиков, не пришло в голову, что исполнитель заказа был взят откуда-то со стороны и до сих пор жив, хотя, скорее всего, покусан «Волками позорными» и скрывается от колдомедкомиссии, чтобы не загреметь… известно, куда - да в ту же резервацию. Но Ауроры - оперативники даже к собственному стыду, правда стыд их был подтверждён практически полным увольнением отдела из штата Аурората без какого-либо пособия, не сумели отыскать и переловить даже самих террористов до того, как они нагло, официальным способом, как порядочные волшебники, проникли в Министерство магии.

У «Волков позорных», лишь только обретающихся тогда преспокойно в человеческом обличии, были же волшебные палочки, их преспокойно отобрали, взвесили и отложили куда надо. И пришли они явно по одному-двое, а не той кучною толпой, которой ввалились в кабинет мини-и-и-стра ма-а-ги-и. До этого оборотни на редкость тихо заели человек пятнадцать, в «предбаннике» - приёмной - уже в образе волков с человеческими мозгами. Значит, отлично понимали, что делают… и всё равно делали. В Аурорате новобранцы - оперативники с наилучшими рекомендациями из райотделов Аурората, рассыпанных по всей магической Британии, по обоим островам, бились в поисках изготовителя зелья, а как же, искали, но… как-то неумело… да и неохотно, и без надлежащего рвения. Это же всё равно что магглу метлу, которой он двор свой сраный метёт, Accio призвать. А вдруг прилетит? «Призовётся?».

Глава 82.

А в это время старый профессор Зельеварения Гораций Слагхорн напивался приятно сладеньким газированным крюшоном в память о почившем друге Альбусе, пускал ветры от старости и газировки и заедал печаль сладостями в ещё больших, чем обычно, просто колоссальных количествах. Впрочем, у студентов профессора Слагхорна, к счастью, сейчас были такие долгожданные за первые пол-года, дли-и-нные рожде-е-ественские кани-и-икулы. Вот.

Не то бы он, ей-Мерлин, взял бы отгул за свой счёт, чтобы восстановить, во-первых, баланс сахара в крови, а во-вторых - изрядно потрёпанные нервишки. Ведь он пережил настоящий шок, оказавшись выкраденным уже на самом на подходе к Хогсмиду, можно сказать уже в самой деревне волшебников, неподалёку от её центра, чтобы успеть в магазинчик мадам Паддифут закупиться сладостями на выходные, а затем преспокойно аппарировать домой, оборотнями с волшебными палочками наперевес… и засунутым в какое-то подобие алхимической лаборатории.

Здесь, правда, всё так и сверкало чистотой и белизной, режущей подслеповатые глаза профессора, отчасти, из-за невиданных мощных круглых светящихся шаров, создававших неестественно яркое освещение. Это после привычных свечей-то. Глаза пока попривыкли, пот холодный от маковки по спине стёк до самых семейников, а тут и они стоят, вервольфы, значит, и ласково так просят под угрозой, страшнее, чем смерть - быть укушенным, сварить им модифицированное Аконитовое зелье. Да, именно модифицированное - вот наглецы!

Эти наглецы были хорошо осведомлены о том, что профессор Снейп - лучший изготовитель сего изобретённого им самим зелья - да не украсть же одному зельевару идею у другого - модификатора известного и изготовленного опять же Северусом Снейпом простого Аконитого зелья! Таким талантливым… был!
– пропал без вести около семи месяцев тому. Пришлось, видите ли им, бедняжкам, пользоваться услугами второго зельевара Хогвартса, который, по их сведениям худо-бедно, но приготовить данное зелье сможет, так как ежемесячно снабжает таковым хогвартсовского, единственного на все школы магии и волшебства, оборотня. И о профессоре Люпине эти бестии каким-то образом - обыкновенным чудом? Не верится!
– но прознали.