Детская проза

Мать стала собирать отца в дорогу. На дворе жара, а она положила в зеленый мешок шерстяные носки… Отец достал из шкафа пачку фотографий и рассматривал их одну за другой. — Вот какие мы с тобой девять лет тому назад были. И жили без Генки и Оли. Как мы без них жить могли! — сказал он маме и отобрал самые маленькие фотографии, положил их в партбилет, под блестящую бумажку, которой всегда обвертывал свою драгоценную книжечку. Он отстегнул от цепочки новые наградные часы с надписью на крышке, а…

Жучок и волчок. Жучок и Волчок – две небольшие дворняжки, живущие между двумя хрущевками в районе Краснопутиловской улицы. Уже второй год я вижу их почти каждый день, когда иду на работу. Жучок – добродушный и весь какой-то сдобно-фруктовый. Шерсть у него нежно-кремового цвета, глаза зимой похожи на сливы, а летом – на шоколадные конфеты, хвост напоминает свежий бублик с маком (в красивой сливочной шерсти Жучка всегда много всякого сора), а уши – мягкие треугольные печенинки. Характер у Жучка…

Бабушка этого попугая терпеть не могла, но очень любила профессора. Его комнаты были самые дорогими во всём пансионе. К тому же он всегда платил вовремя. Поэтому бабушка делала вид, что не замечает Джаспера. – Конечно, я за ним пригляжу, – вздохнула Мейзи. Она обернулась посмотреть на большую клетку. Профессор считал, что Джаспер любит смотреть в окно, поэтому разместил клетку рядом с ним. – Ой, он же висит вверх ногами! – удивилась девочка, уставившись на попугая. Тот вцепился в прутья…

Когда я ещё ходила в школу, в среднюю школу Святого Бида, моя учительница миссис Черпенс говорила, что вообще нельзя ничего писать, пока не придумаешь план. Какая ерунда! Разве я придумываю план фразы, прежде чем её произнести? КОНЕЧНО НЕТ! Разве птица придумывает план песни, прежде чем её спеть? КОНЕЧНО НЕТ! Птица открывает клюв и — ПОЁТ! Я ТОЖЕ БУДУ ПЕТЬ! Мне хотелось быть хорошей девочкой. Все говорят: надо быть хорошей девочкой. И я очень старалась.…

Восьмилетний Бексолта был годом младше и слабее Арби, поэтому он вскоре отстал. Собака сначала бежала лишь потому, что бегут её друзья, но вот она заметила хозяина и коз, которых тот гнал прутиком. Взвизгнув, она вырвалась вперёд и помчалась прямо на коз. Те пугливо сгрудились. — Ка-рай, ка-рай, — пытался сдвинуть их с места Махмуд, помахивая прутом. Но животные лишь теснее жались друг к другу, глядя на бегущую собаку блестящими жёлтыми пуговицами глаз. Мальчики уже разглядели: это были две…

— Садись здесь! Трое мальчишек: светловолосый толстячок Яшка Кандеев, вертлявый веснушчатый Мотька Анашкин и широколицый черный, точно пропитанный сажей Федька Егранов потеснились. Я сел и оказался под большим портретом рыжебородого императора Николая Второго. Он был изображен во весь рост и носками сапог касался моей головы. Таких светлых сапог в нашем селе никто, даже сам урядник, не нашивал! Учительница встала у классной доски и меня окликнула: — Суетнов, ты почему повернулся ко мне спиной? Сядь,…

Вот и в этот день ему на миг почудилось, будто он слышит голос господина Розочки, в котором всегда звучала улыбка. Господин Розочка жил в квартире прямо под ними. Он знал множество замечательных историй и умел печь лучший в мире насыпной пирог. Именно господин Розочка показал ему паркового тигра и при помощи загадочной солонки превратил злого маминого начальника в милейшего человека. И когда с его чернильной авторучки на тетрадь медленно упала клякса, у Морица вдруг возникло странное чувство.…

– Ступай, милая. Сейчас поедешь. «Пихается еще!» – проворчала про себя Анна и полезла в вагон. По-прежнему без улыбки она выглянула в окно купе. – Передавай большой привет миссис Пегг и Сэму, – напомнила миссис Престон. – Скажи им, я надеюсь вскоре приехать… с однодневной экскурсией, если получится… Поезд плавно двинулся вдоль перрона. Миссис Престон заторопилась: – Когда доберешься, обязательно пришли мне открытку! Не забудь, тебя в Хичеме встречать будут! Смотри внимательней, не потеряйся!…

Мама сидела за своим большим столом и рисовала картинки к одной детской книжке – завтра она отнесет их в редакцию. Юрка не хотел ее отвлекать, но он не мог понять, как в рыжих лошадей с печальными глазами можно играть на пустыре. – Мам, а Бумеранги – это лошади? – Угу, – рассеянно ответила мама, не отрываясь от работы. Юрка успокоился. Он понял, что мальчишки просто представляют, что к ним пришли Бумеранги. Конечно, ведь каждому хочется подружиться с рыжими лошадьми, которые по вечерам смотрят…

Мама сидела за своим большим столом и рисовала картинки к одной детской книжке – завтра она отнесет их в редакцию. Юрка не хотел ее отвлекать, но он не мог понять, как в рыжих лошадей с печальными глазами можно играть на пустыре. – Мам, а Бумеранги – это лошади? – Угу, – рассеянно ответила мама, не отрываясь от работы. Юрка успокоился. Он понял, что мальчишки просто представляют, что к ним пришли Бумеранги. Конечно, ведь каждому хочется подружиться с рыжими лошадьми, которые по вечерам смотрят…

– Скажите, а можно видеть Гришу? – Мо-о-ожно, – после некоторого колебания протянула бабушка. Она хотела было сказать, что собак не следует водить в комнаты, что от них одна только грязь, но сдержалась и лишь добавила: – В ту дверь иди. Однако мальчик не повел собаку в комнату, а строгим голосом сказал: – Пальма, сидеть! Сидеть! Пальма, кому говорят? Сидеть! Пальма зевнула и села с выражением безнадежной скуки на бородатой морде. Мальчик привязал конец веревки к перилам и только после этого…

Федот пустил следующую стрелу. Но от злости промахнулся. Стрела долетела до царского терема и едва не сбила корону с царя Василия. Царь, наблюдавший за сыновьями в подзорную трубу, покачал головой и велел собрать царевичей пред свои светлые очи. – Вот что, сыны мои любезные, – сказал он. – Понаблюдал я за вами и вижу: занимаетесь вы всякими глупостями. Женить вас надо – может, поумнеете. Пусть каждый из вас пустит стрелу: Куда стрела упадет – там и судьба ждет! Царь Василий в свободное время…

Вольное яицкое казачество было подобно пороховому погребу, в котором от малейшей искры может произойти взрыв. В памяти казаков было живо еще недалекое прошлое, когда собирался казацкий круг, когда казаки самолично решали вопросы своей общинной жизни, когда их вольные степи и леса, их чистые многорыбные воды принадлежали только им одним, когда берега родного Яика еще не покрывались государственными заводами, сосущими кровь народную, когда правительство еще не закидывало свой аркан на их шею, когда…

Так вот, дождь как из ведра. Плюс ветер порывами. Вкривь и вкось разложенная на коленях дорожная карта. До места уже не могло быть далеко. Может, всего несколько сотен метров. По-видимому, я проскочила поворот, не заметила, как проехала мимо. Ничего удивительного в такой ливень. Я повернула обратно и постаралась сосредоточиться. Досаднее всего было то, что Ян, который сидел тут же, рядом, прекрасно знал дорогу. Только на сотрудничество не шел. Поначалу я еще спрашивала его: — Нам сюда? Направо…

Узнав о грозящей беде, кружок юннатов собрался за школьным двором в лесу на секретное заседание и единогласно решил «бунтовать». Олененка привязали к дереву. Около него для охраны от волков день и ночь, сменяясь каждые три часа, дежурило по два юнната с собакой Грибком. Две недели Федор Васильевич стоял на своем, потом сдался. Теперь директора нет в живых: говорят, его расстреляли. И нет школы, и Лешку сожгли. Юра уронил рог и пошел прочь. А Толя Сорокин остался. Из пепла выглядывали корешки…

Где я видел парня?.. Ах да! Киномеханик Уткин. Он как-то показывал у нас фильм, и мы немного познакомились. Тоже, стало быть, напросился в напарники к известному зверобою. Что же, большой котел веселее кипит. Митя встает, степенно пожимает мою руку, а Лях часто моргает когда-то голубыми, а теперь точно вылинявшими глазами, подергивает щекой, испорченной медвежьими когтями, и бубнит: - Прости, что не подождал тебя. Думал, ты пошутил насчет охоты. А тут еще Митрак явился. Ну и, того… - Не…

Хлоя с нетерпением ждала этого дня с того самого момента, как узнала, что получила стипендию. Но сейчас, когда они сюда приехали, ее охватили смешанные чувства. Слава богу, Дэнни Джеймс, барабанщик из ее старой школы, тоже получил стипендию. По крайней мере, в толпе незнакомцев будет хоть одно знакомое лицо. — Ты рада? — спросил папа. Хлоя кивнула, хотя, честно говоря, она ощущала не только радость. Ее била нервная дрожь, а в голове роились вопросы без ответов. Будет ли она скучать по дому? Подружится…

В патронном цеху Ленька подошел к худощавому смуглому рабочему лет тридцати пяти, склонившемуся над станком. — Здравствуйте, Петр Степаныч! — Здравствуй, мышонок! — Сегодня после гудка будут про большевиков брехать. Какой-то дядька приехал с бородой, у директора сидит. Секретарь звонил в проходную, чтоб рабочих не выпускали. — Спасибо за приятную новость. Чей это на тебе картуз? — Мой. — А чего ж из-под него ушей не видно? Ленька стаскивает с головы картуз и любовно разглядывает его.…

Они набежали буйной ватагой и стали ломиться в закрытую дверь. Появилась вожатая, построила мальчишек, побарабанила пальцами в стекло тот же мотив, что разбудил меня утром, и дверь открылась. Вожатая ввела мальчишек в класс, поставила их против шеренги девочек и подала команду: — Смирно, к приветствию будьте готовы! Когда оба строя застыли, девочки хором прокричали: — Поздравляем! Поздравляем! Поздравляем! И каждая девочка, сделав шаг вперёд, подала мальчику, стоявшему напротив, букет цветов.…

— У немцев, может, пушки и пулеметы похлеще наших, недаром за три недели столько проперли, — продолжал водить ушами Иван Беляшонков. — Да еще самолеты у них… — Ничего не похлеще… А зато наши в окопах! Фашистам же — плыть через Днепр… Чернушка к лесу пошла, заверни! Громыхать перестало, и Матвейкины доводы как будто успокоили Ивана. Однако под вечер снова загремело, погромче прежнего. — Хрест во все брюхо — стреляют! — воскликнул Иван и припустил к деревне. Ешка — за старшим братом, как собачонка…