Проза прочее

Понимаете же вы, что взять любого человека, или взять любую ситуацию, и там примерно поровну – хорошего и плохого, плохого и хорошего. Может быть, вы по-другому думаете, конечно, ведь это мое убеждение: в каждом человеке 51 процент хорошего и 49 процентов плохого – с какой стороны вы на него смотрите, то и видите. Ни боже мой, не сочтите меня прямолинейной, но так, честно говоря, куда проще взаимодействовать. С кем угодно. Смотришь на него и думаешь: «Ну, что же ты Андрей, Сергей, Юрий, Борис,…

На улицах Ленинграда ни души. Все люди попрятались по домам, сжигая там остатки мебели и книг, чтобы согреться. Мы с братом уже сожгли все, что можно. О-ох, как же хочется от всего этого завыть во весь голос! И чтобы Он , Бог, меня услышал! Зашел в бывший книжный магазин, где было немного теплее. Отсюда давно унесли все книги, чтобы их сжечь, но мой брат Миша, пылающий страстью к учебе с самого детства, любил сюда приходить. То ли черпал духовную энергетику этого места, то ли искал какую-нибудь…

Кстати, я и выгляжу так, что каждый, у кого достаточно смелости, считает необходимым учить меня уму-разуму. Ну, в самом деле, можно ли ожидать проявлений интеллекта у амбала с ростом 191, весом 105, которого в спецназе ГРУ научили ломать кирпичи разными частями своего тела? – Ты записывай, записывай, – старший товарищ потыкал бутербродом в сторону моего покуда праздного блокнота. – Важные вещи говорю. – Да что записывать-то, дядь Миш, – отнекивался я. – Ну имеют место некоторые локальные конфликты.…

Ба! – да это тот самый волосатик, которого видел я у соседнего вагона! Лицо измождено страданиями. Больше всего говорят о бродяге его глаза. Видел не раз я такую горечь в глазах у странников, робко затаившихся в тёмных углах ночных поездов. В их глазах навсегда замер упрёк: «за что?!». С такими глазами, нельзя попадать советским людям на глаза: обсмеют, заиздеваются, чтоб беспомощностью чьей-то позабавиться, показав на беззащитном бедолаге удаль советскую. Никто так не любит демонстрацию злобной…

На сверхготовность Гридин пока себя не настроил – после высадки прошло всего ничего, и пункт назначения был, как ему говорили, совсем не близко. Поэтому донесшийся из глубин супрематического «Черного квадрата» голос оказался для него неожиданностью. – Кто ты? – спросили из темноты. Голос был то ли мужским, то ли женским, и не очень внятным. – А ты? – не нашел Гридин ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос. – Ты чужой… Эти два слова еще не успели стихнуть, а Гридин уже падал, заученным…

Спускаюсь по чердачной лестнице и уже в прихожей слышу шум самовара. Захожу в комнату. За столом, у самовара сидит бабушка в своей обычной задумчивой позе: в правой руке блюдечко с горячим – горячим чаем, левой она поддерживает правую руку под локоток. Время от времени левая рука освобождает локоток правой и тянется к конфетнице, берет маленькую конфетку-подушечку и кладет ее в рот. Я говорю: – Здравствуй бабушка. Бабушка моя, маленькая, сухонькая и сутулая, смотрит на меня своими совсем выцветшими…

И вот впервые в жизни я зашла внутрь этого дома. Не могу сказать, что мне этого очень хотелось. Я остановилась на пороге со странными ощущениями страха, желания войти внутрь и опасениями, что там внутри дома все не так загадочно и таинственно. Ощущения такие, словно войдя внутрь дома, я вдруг разрушу ту таинственность детства, которая сопровождает нас всю жизнь. И все же, на секунду остановившись на пороге, я вошла и, осторожно прикрыв за собой скрипучую дверь, огляделась не без любопытства. Комната…

– Зачем он тогда сбежал из клиники? – спросил Сергей. – Вот именно, зачем? Этот человек со смертью никогда не смирится. Уж это я знаю точно. Будет изворачиваться, как змей, придумывать сказки, окружать себя демонами, но со смертью он не смирится. На словах – да, на деле… – Она покачала головой. – Мне кажется, что не только у меня, но у самого Господа Бога терпение лопается. Хорошо, что Машка не видит отца таким. Пожалуй, она – единственная, кто любит его несмотря и вопреки. Дочки всегда любят своих…

– Привет, красотка! – поприветствовала меня Джессика. – Где так долго пропадала? Снова догоняла волны? – Привет. Да. В этом году на Гавайях были исключительные, просто незабываемые волны! Помоги мне, пожалуйста. Я совсем вымоталась с этими чемоданами. Уже жалею, что отказалась от помощи мистера Брауна. – Давай. Уфф, вот это тяжесть! Знаешь Тони, тебе следовало захватить еще третий чемодан. Этот сейчас того и гляди лопнет. Ощущение, что у тебя там не барахло, а кирпичи. – Посмотрим, как ты заговоришь,…

В течение суток совершай не меньше пяти таких молитв. Пожалуй, не меньше шести. Tr. Говорят, Лазарь после воскрешения молился непрерывно. Даже когда он молчал или с кем-то разговаривал, видно было по его глазам и по всему выражению лица, что он молится. Домочадцы его утверждали, что и во сне он не переставал молиться. Но и положенные по заведённому обряду молитвы он совершал неизменно, на особом коврике, который всегда носил с собой и расстилал, когда наступало время. Рассказывают, что коврик…

– Это хорошо, – угрюмо бросаешь ты. Так чаще всего и бывает. Патрулирование периметра, той его части, что находится в лесу. Бетонный забор с колючей проволокой, подальше от всего этого, поближе к самому себе, и катись все ко всем чертям.… Значит, спать сегодня всего три часа. Напарником ты доволен – Квас надежный, да и поговорить с ним есть о чем. Плохо, что вторая смена. Ночью холод собачий. Половина роты сейчас на уборке, воюет с остатками листвы на плацу и дорогах. Одни наводят порядок в казарме,…

Так ведь молодость там осталась. И еще люди наши там погибли. Русские. Тогда, правда, советские. Но это не важно. Они отдали жизнь за свою страну. Ну а за то, что потом стало с этой страной, они не отвечают. Правду сказать, про операцию «Кавказ», с ее многотысячными людскими масштабами, я узнал не так уж давно. Да и было бы странно, если бы рядового в окопе посвящал в планы стратегической операции главнокомандующий. Так не делается нигде и никогда. А уж с советской манерой секретить все подряд…

А котёнок выпил молоко и пошёл спать на рулоны с минеральной ватой. И мы рядом легли, пока обед. И Раиса говорит, что вчера от электрика у неё ночью в голове взрывались малиновые шары. Раиса сама говорит и сама ёжится, как от щекотки. Я закрыла глаза и попыталась представить, как взрываются малиновые шары. Но в глазах было темно. Никаких взрывов. Тогда я стала пялиться на лампочку под потолком. Лампочка была мощная, ватт на пятьсот, чтобы светло было, под финишную штукатурку. Я пялилась-пялилась,…

Оксана любила и тревожилась, и задавала вопросы… «Что случилось, Сергей? – спрашивала она, с волнением поглядывая на своего мужа. – Почему в последнее время ты ничего о себе не рассказываешь? Почему на все мои вопросы ты отвечаешь только улыбкой? Почему? Почему?» Сережа мягко обнимал ее за плечи и произносил ту самую округлую фразу, которую она неоднократно слышала и от мужа, и от отца, и от своих подруг, в искренность которых, впрочем, она уже давно не верила. «Подожди, пройдет, дай мне время… Наверное,…

Также хотелось бы отметить, что созданные химической промышленностью и широко рекламируемые феромоны, имеют нулевой эффект. Все, что продается в магазинах, – это парфюмерные композиции, и очаровывающего воздействия они на мужчин не производят. Нет силы привлекательности и сексуальности сильнее, чем созданное организмом женщины естественным образом. Но только около 10% женщин вырабатывают правильные половые феромоны в достаточном количестве и способны свести с ума мужчин. Методика «САЛИКОМ xXx»…

Его встретили восторженно. Окружили на почтительном расстоянии. – За Победу! – кричали все дружно. И чокались солдатскими кружками, принесёнными с собой на тризну по погибшим. – За Вас, Верховный Главнокомандующий! За Ваше здоровье! А Власик стоял уже незаметным за спиной. Генералиссимус глянул на него и Николай Сидрович понял – не мешать общаться с победителями. Тогда сам генерал Власик налил в приготовленную для Генералиссимуса солдатскую кружку малую толику водки, лишь плеснул на дно кружки…

Сейчас тут было тихо и очень безмолвно. Все трое, не считая монахини Варвары были послушники. Вадим, 27 лет, седой бородач Анатолий 55 годков и самый молодой из всех Дима 20 лет, который никак не мог бросить курить в монастыре, и для этого поехал смиряться в скит. Было около часа дня, когда я вышел из ворот монастыря и двинулся по направлению к скиту… Шел по холодку бодро, весело, хрустел по снегу валенками, напевал молитовку… Ветра почти не было. Только морозец крепчал. А, может быть, это…

– Да кстати, извини, но как тебе эти 10 часов за баранкой? – Вполне, и кстати ты не беспокойся, а лучше вспомни, – когда мы год назад делали наш пробег до Азова, то тогда у нас никаких напарников ведь не было и в помине. А это наше путешествие – это просто как приятная прогулка, когда можно и поспать, и почитать, пока кто-то из нас сидит за этой баранкой… Да, так что я даже удивляюсь что ты за последние два дня даже и не вздремнул. Да, а чай-то какой горячий, – надо добавить пожалуй немного молока.…

Мы вышли из лагеря на тропу, быстрым темпом поднялись вдоль застывшего лавового потока, пересекли его, вышли на конус. Перед нами развернулась величественная картина: из недр земли через жерло кратера выбрасывались огненные потоки магмы, шлаковые породы под ногами вибрировали при каждом взрыве, в воздухе носились клубы серы. Потрясённые увиденным, мы сфотографировались на склоне и скоро начали спуск обратно. И вот тут начались настоящие приключения… Из ниоткуда налетел густой туман, в котором…

– Когда смотришь на часы, задумываешься о вечном, – пока я любовался часами, на скамейку подсел мужчина лет пятидесяти, немного седеющий. – Вы правы, – непроизвольно согласился с ним я. – Алексей, если не ошибаюсь, – поинтересовался незнакомец. Сердце забилось быстрее, неужели отец не лгал? – Да, – ответил я, внимательно глядя на собеседника. – Я Вас узнал, – добродушно улыбнулся незнакомец и перевел взгляд на часы, – Вы точная копия отца. Можно было и не нести букет. – В письме было…