Проза прочее

Парень умирает. Часть первая 1 Первые посмертные секунды вязнут в зыбком тумане. Смутное ощущение боли, но в основном огромная тяжесть, будто его накрыли горой невозможно толстых одеял. Он пытается выкарабкаться, вслепую, разрывая в панике (опять она!) невидимые захлестывающие путы. В голове каша. Сумятица и мельтешение, словно в лихорадке, ни одной связной мысли. Его толкает вперед какой-то дикий инстинкт, ужас перед предстоящим и перед случившимся. Ужас смерти. Как будто…

– Вы не находите, что в массе своей они весьма мерзопакостны? – спросил он, и я отчасти с ним согласилась, а однажды он заявил: – Книги рассказывают немало историй, помимо тех, что напечатаны на их страницах. Разве я этого не знала? Знала. Книги пахнут, поскрипывают корешками, говорят. Книга в ваших руках становится живым существом, которое дышит и что-то шепчет вам. В мой первый рабочий день Филип мне сказал: – Изучайте книги. Нюхайте их. Вслушивайтесь в них. Поверьте, вы будете вознаграждены.…

II Так я жил в одиночестве, и не с кем было мне поговорить по душам. И вот шесть лет назад пришлось мне сделать вынужденную посадку в Сахаре. Что-то сломалось в моторе моего самолета. Со мной не было ни механика, ни пассажиров, и я решил, что попробую сам все починить, хоть это и очень трудно. Я должен был исправить мотор или погибнуть. Воды у меня едва хватило бы на неделю. Итак, в первый вечер я уснул на песке в пустыне, где на тысячи миль вокруг не было никакого жилья. Человек, потерпевший…

– Хорошо, что не совсем растерялись, прагматики… – Олли? – Ну, в общем, да… Извини, тёть Зой, я переведу. – Да без проблем. «Про себя подумал, наверное: вот же стерва, уела прагматиком… Может, и в самом деле я стерва? Не льсти себе, слишком нежное слово. И что теперь? Еще кофе? Мне без сахара…» – Олли? Предложи Зо еще кофе. – Тёть Зой, черненького, горяченького? – Смерти моей хочешь? – Да какой мне от этого прок? – Ласковый. – Семейное. – Олли? Зо? Время от времени,…

Те же, кто рассматривал «Morgante» как шуточное произведение, обратили внимание лишь на некоторые слишком большие вольности, там допущенные. Морганте спрашивает Маргутте, христианин он или магометанин: Е e egli crede in Cri to о in Maometto. Ri po e allor Margutte: A dirtel to to, Io non credo pi`u al nero che al azzuro; Ma nel cappone, о le o о vuogli arro to; ………………………………………….. Ma opra tutto nel buon vino ho fede; E credo che ia alvo chi gli crede. Or que te on tre virt`u cardinale,…

– Так что же случилось? Я села и выдвинула для него стул рядом с собой. – Ничего, – ответил он, в очередной раз пожимая плечами. – На самом деле мне бы не хотелось об этом говорить, мисс. – Но тем не менее Трей немного отодвинул от меня стул – ножки заскребли по полу – и тяжело опустился на него. Его рюкзак шлепнулся на пол. Я смотрела ему в глаза, ожидая, чтобы он заговорил. В открытые окна классной комнаты вливался шум со школьного двора: утренняя перемена была в самом разгаре, ученики галдели…

Время шло. Дети росли. И хотя они жили обычной сельской жизнью Иванко и Катя выделялись среди остальных детей. Катя была первой красавицей, первой умницей и первой хохотуньей. Все ее любили и в шутку называли принцессой. Иванко был поспокойней, но в ловкости и храбрости ему не было равных. Историю с взбесившимся быком, которого 10-летний мальчик загнал назад в сарай с помощью рогатки и быстрого бега, помнила вся деревня. Когда Кате было 14, а Иванко – 12, в один год умерли бабушка с дедушкой, бывшие…

– Так у тебя в бумажке как написано? – В бумажке написано, что у администрации в 9.30, – принялся объяснять Семен. – Это для того, чтобы они успели проголосовать на своих участках. Но после того как мы бумажку опубликовали, они могли и подстраховаться – автобусы прямо к участкам подогнать, если народу много. Сейчас сколько? 8.50, – ответил он сам себе, глянув на светящиеся цифры на приборной панели. Потом снова вытащил карты, попросил тормознуть у фонаря: время было, а тратить заряд мобильника…

Теперь в ее жизни осталась только одна точка – место на кладбище. Отчего-то Вера Ивановна была уверена, что бог пошлет ей смерть сразу же, как она попросит. И не нужно будет класть голову в духовку с риском взорвать весь дом, или глотать таблетки, чтобы захлебнуться потом в рвотной массе, и бросаться из окна тоже не придется. Достаточно будет просто лечь и закрыть глаза. Мать ей рассказывала, что так умерла в деревне ее прабабушка в возрасте за девяносто. Так и сказала детям: «Помру я завтра».…

Издательство «Сатисъ» будет благодарно всем, кто может сообщить какие-либо дополнительные сведения об авторах этой повести и других членах семьи Самуиловых, особенно если кто-нибудь из них до сих пор здравствует. Просим обращаться по адресу: 199034, Россия, Санкт-Петербург, В. О., Большой пр., 8 4, лит А. или позвонить по тел: (812) 323-63-42. Предисловие Слегка поистрепавшийся коленкоровый переплет зеленого цвета, внутри немногим более четырехсот пожелтевших страниц машинописного текста.…

Так вот, наверное, такими же и были наши предки в начале октября 1913 года, когда не успевшая еще окончательно сбросить позолоченное очарование листвы в аллеях, садах и парках столица Российской империи Санкт-Петербург вбирала в себя отдохнувших горожан, вернувшихся к своим привычным будням (С той лишь небольшой разницей, что предки-то наши могли возвращаться с любого курорта Европы и даже из Америки…). Петербург в ту осень принимал множество высоких лиц из разных стран мира, ибо год 1913-й был…

Войдя в город через ворота Дафны, они достигли галерей центральной улицы, оттуда взяли правее в сторону горы Сильпий, а затем через Еврейский квартал направились к амфитеатру. Шли попарно, сопровождаемые возбужденными горожанами, которые выкрикивали имена гладиаторов, желали им удачи и подбадривали. Некоторые слова звучали обидно, но крикуны сразу прятались в толпе, да и бойцы в своей мрачной сосредоточенности мало внимания обращали на зевак. Друзья шагали рядом, плечом к плечу. Молча. Да и о чем…

– Имена – вздор, – говаривал отставной николаевский солдат. – Я тебе на свист отзовусь. Когда нас, пацанов-кантонистов, крестил полковой батюшка (в баню загнали, якобы мыться, а после окатили всех холодной водой из шаек), мне имя дали Никита Михайлов, и служил я под ним царю и России двадцать пять лет. «Отче наш» во сне отбарабаню. Ну так что ж? Какая в том беда Дому Этингера? Стоит ли говорить, что сын его Герц – Гаврила – был, как и положено по закону, обрезан на восьмой день своей жизни, и,…

Но никто не разглашал совместных тайн, жили настороженной суровой семьей и знали друг о друге практически все. Лечили друг другу гипертонию, гепатиты, герпесы, разные негласные хвори. С профессиональной точностью прикидывали, кто сколько протянет. Впрочем, можно было отыскать в отделении и нескольких темных лошадок, прошлое и будущее которых расплывчато. Таких всегда интересно было наблюдать и выведывать, что они там такое хранят, ни под каким предлогом не выбалтывая, всеми силами старательно недоговаривая…

– Приляг, – кричит он, – отдохни. Тогда она послушно и медленно ложится на широченную кровать. Утопает головой в чужой прохладной подушке. Чтобы отвлечься, рассматривает в шкафу вдоль стены почти картинные ряды книг в суконных переплетах, некоторые нетронутые, нечитаные, присутствующие на полках для красоты, а некоторые, наоборот, растрепанные, разломанные, затертые, напоминающие Арише ее собственную жизнь к этому часу. Чтобы отвлечься от сравнений, она всматривается в сервант, до отказа набитый…

О лучших человеческих качествах: честности, гражданственности, милосердии, уважении к закону, здоровой предприимчивости, трудолюбии, умению противостоять любым видам насилия. О том, как с должным уважением и доверием относиться к людям. Да будет Тебе угодно Г-сподь, наш Б-г и Б-г наших отцов, чтобы был построен Храм, вскоре, в наши дни. «Шмонэ-Эсрэ» И сказано было: «Только полюбив избранный Мною древнейший народ, для жителей всего мира, земля потечёт молоком и мёдом. Но…

…После работы привожу в порядок жилище. Обживаю собственную квартиру, и делаю это с энтузиазмом. Теперь по вечерам можно будет спокойно читать. И не только художественную литературу, но и книги по профессии, которая меня реально интересует. Упиваюсь свободой. Чаще стал ходить в спортзал. Ну очень люблю физические упражнения! И главное: пару раз сходил в театр! Валентина, год назад однажды побывав со мной на спектакле, заявила, что проскучала весь вечер. Больше никуда не ходили, а только пялились…

Впрочем, небо здесь тоже меняется, хотя и не так отчетливо, как растительность или река. Иногда вид неба оживляют облака, но обычно это лишь призрачные купола различных оттенков на фоне главного цвета – синего. Днем, касаясь белой земли, голубизна у горизонта становится белесой. После захода солнца окоем окрашивается в оранжевый цвет, переходящий выше в нежнейший пурпурный тон. Но синева все равно остается, она неизбывна и видна даже ночью. На огромном, необъятном своде неба повисают, словно фонари,…

«Кто это мог быть?» – Мирза был озадачен. Он из ружья выцеливал то место, откуда донеслись четко выговоренные указания на его родном наречии. Шорохи в лесу стали окружать их с разных сторон, хотя в темноте они никого не могли видеть. Мирза о себе не думал, неосторожным выстрелом из ружья он мог подвергнуть опасности жизнь любимой. Бросил косой взгляд на шашку, лежащую на бурке. – Мирза! – нетерпеливо взвизгнул незнакомец. – Не дергайся! Иначе тебе конец! Думал, что мы тебя не догоним?! – захохотал…

– До свидания, – отозвался он. Было, нет. Раздался звук двигателя, качающий хап. – Ты там! Жива?! – Его поначалу. Человеку помогите! – тоже громко ответила она, и он нагло оценил, что за женщина с ним, совсем недалеко – надо, приключилось. И не видел, подбежали пара, подняли, против бальзама просьбы ее. Но его тоже подхватили и поволокли к машине. – Только не в салон! – командовала она. – Просторней в багажнике, что под зонтиком частного пляжа, расположится удобно, а у меня новая, красная.…