Проза

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА Имя американской писательницы и деятельницы культуры Гертруды Стайн (1874–1946) известно даже тем, кто никогда не читал ее произведений. Это она окрестила молодых людей, вернувшихся с Первой мировой войны, потерянным поколением . Это она сказала, что художнику нужны не критики, а ценители. Сама же она стала одним из первых и крупнейших знатоков и коллекционеров новой европейской живописи, а ее парижский салон сыграл роль колыбели для многих из тех, кто впоследствии приобрел статус…

Подошёл поезд, я в него села. Ещё и место выбирала. Это, наверное, единственное преимущество конечных станций. Поезд – пустой! И помчал он меня обратно к центру города. Через остановку, поезд выскочил из туннеля и продолжил свой путь по «улице». В вагоне стало намного тише и только сейчас я заметила звонок Валеры. – Риша, что случилось? – Ничего. Я не успеваю. Иди один. – Я тебя подожду. Ты где? «Станция Измайловская», – громко объявил мужской голос с записи. – Что ты там делаешь? Хочешь…

Мне надо было идти, но у цыганки была своя программа, ее голос вдруг изменился и она заговорила с совсем другой интонацией: «Девушка, ты такая хорошая, давно таких добрых не встречала, давай все тебе расскажу про тебя» «Таки я не ошиблась» – мелькнуло в голове. – «Все ж мне сейчас проведут спектакль про порчу» – А ты замужем? – Продолжала цыганка – дети есть? Я замужем и дети есть, но кольца я не ношу, и уж, конечно, я не собиралась откровенничать о семье: еще не хватало, чтобы моим близким…

Разговоры по поводу маршрута или отставшей якобы где-то кухни перемежались длительным молчанием, за которым угадывалось всеобщее напряжение и сосредоточенность. Это особенно стало заметно, когда колонну обогнал газик командира полка. Заляпанная со всех сторон грязью машина умудрилась юрко промчаться по обочине дороги, свернула влево и по травяной целине вскарабкалась на взгорок. Здесь машина лихо развернулась и встала, из нее вышел Павел Григорьевич Клюев — командир полка, полковник, Герой Советского…

Но и на этом питании ребята росли как на дрожжах. С ранней весны и до поздней осени бегали босиком по городским, мощенным булыжником улицам. Алексей закончил курсы и стал работать шофером на яйцебазе райпотребсоюза. Стала появляться на завтрак яичница — мать особо следила за старшим Алексеем: работа физическая, не только за рулем, но и погрузить, разгрузить Алексей не отказывался. Опора семьи. Хозяин. Летело время. Володя пошел в четвертый класс, а Коля в первый. Дом хоть и в городе, но ничем не…

— Сядем на бережку, Забелин, — тянет, ухмыляясь, Симоненко, — разденемся и будем валяться на песке до обеда. Уж поплаваем вдоволь. Поплаваем?.. — Я не умею плавать, — глухо отвечает Забелин. — Не умеешь! — охает Симоненко. — Ай-ай-ай… Забелин откашливается и шагает быстрее. — Ну, вот к речке выходим, — тихо, сквозь зубы объявляет Симоненко, вглядываясь вперед. — Кажется, вправду командир подыскал нам подходящий пляж… Луг полого поднимается на взгорок. Трава здесь реже, земля суше. Все ближе…

— Он у нас робкий, — сказал господин Рош. — Не заставляй себя просить, Пиан. Мой приятель глядел в окно. Я видел сзади его нечистую шею, торчавшую из-под отложного незастегнутого воротничка. Пожалуй, страшнее всего на свете были эти двое мужчин, низко нагнувшихся надо мной и улыбавшихся мне прямо в лицо. Я учуял знакомый запах господина Роша — от него разило хищником. Я пробормотал, что не голоден, но полковник возразил, что пирожные можно есть даже после сытного обеда. Я не сдавался, и господин…

Мама, а почему тот армянский, что в книжках, не похож на тот, на котором говорим? Потому что тот литературный, а у нас диалект. А что такое диалект? Это как обои на стене в каждом доме, у всех разные, но смысл один – покрывать стены. Поймешь со временем. Вопросов тогда у меня было очень много: «почему в собственных домах нет собак, как это было у всех соседей в Ставрополе и у нас в том числе?», «почему в городе пахнет дымом и от свежевыстиранной одежды тоже?», «почему так мало цветов и так…

Юра молча поставил кривые росчерки поверх предусмотрительных галочек. Вячеслав Иванович пролистал документы. – Сейчас у меня ещё встреча, позже увидимся, всё обговорим. Будут вопросы – где меня найти теперь знаешь. Телефон на визитке, – Жарин протянул темную карточку с тиснёными серебряными буквами, – Миха тебя отвезёт… И вообще, свозит по делам, если нужно. – Мы жили в квартире, у нас не было дома, – Юра что-то припоминал о даче, но старую дощанку домом не назовёшь. – Всплыл какой-то…

За сорок лет, прошедших с первого издания, роман для меня изменился. Я присутствовал на запусках НАСА и приобрел ту силу, которую может дать знание физики, биологии и астрономии; а также систем, которые могут не только освобождать, но и сужать и политически сдерживать. Чтобы справиться с этим конфликтом, повествование должно расценивать как риск даже то, чему ему можно противодействовать, что уменьшить — и даже убить весь восторг такого долгожданного путешествия с телеуправлением. В начале 1970-х,…

– Что ты так на меня смотришь? Я есть стесняюсь! – говорил Андрей. – Я люблю на тебя смотреть, – объяснила Маша. – Ты же мой! Она терпеливо дожидалась, пока он дожует мясо. – Все? – спрашивала она. Брала его за руку и почти бежала с ним в спальню. – А поговорить?! – кричал Андрей – Потом! – уже целовала его Маша, расстегивая его и свою одежду. Потом они лежали и говорили. Обо всем на свете. И в очередной раз никогда не могли вспомнить, о чем говорили. – Ты говорил, как меня любишь! –…

— Нет, — произнес Алексеев, будто отвечал не Кара Сакалу, а своим мыслям. — Волчьи повадки я знаю: соберутся опять и устроят засаду на дороге, а мы на них ночью как раз и нарвемся. Ты скажи лучше, кто их предупреждает все время? — Он стукнул кулаком по столу. — Аллах ли, дьявол ли — все равно найдем его. Кара Сакал пожал плечами: — На то и змея, чтоб прятаться. — Он оглянулся на дверь. — Не знаю, конечно, товарищ командир. Может, он и честный человек. — Кто? — перебил Алексеев. — Да есть…

– Это ты, Женя? – спросила она меня. "Какой же у неё нежный голосок" – подумал я. – Да. А ты, Вика. – я оценивающе смотрел на неё. Она была невысокого роста. Ее тоненькие ножки переминались с места на место. А формы тела походили на модель из эротических журналов. На лице у нее были веснушки, – "Поцелованная солнцем" – промелькнула мысль в моей голове и я её так и стал называть "Солнце", – Ну что, может в парк? – предложил я и она согласилась. Вечер прошёл замечательно.…

«Лучше прежнего», – мысленно повторил Васятка и задумался. Прежнего было много – всякого разного: плохого, хорошего. Хорошо было с Асей: недавно, недолго. Хорошо было с мамой: долго-предолго, но очень давно. Может и правда правильней было б уйти сейчас, пока не вышло ничего лучше, чтобы не замарать, не перечеркнуть то, что было. – И зачем я, дура, сказала тебе эти окна помыть… – снова заплакала, заскулила мать, прижимая замаранный тушью рукав к глазам. – Господи, да будь я проклята. Накажи меня,…

Публикацию решено предварить заключениями двух уважаемых рецензентов. Но последнее слово остаётся за Вами, уважаемые читатели. В. Дурнев, издатель 2 вместо предисловия. ОТ ИЛЛЮСТРАЦИИ ТЕКСТА К ТЕКСТУ-ИЛЛЮСТРАЦИИ Поразивший мировую литературу кризис романа к 2013 году, безусловно, не преодолён. Это не может не огорчать. Принято считать, что предшественником классического романа был сборник новелл (Шкловский В. О теории прозы. М.; Л., 1925. С. 64., прим. авт). Постепенно между новеллами…

Виктор досадливо поморщился. Глупо вот так мотаться по привычному кругу вопросов, не имея никакой дополнительной информации. Старший инспектор в таких случаях говорил: «Ну, что ты сам себе руки выкручиваешь?» И — точно: пустое занятие. Надо ехать в райотдел. На месте виднее. Начальник райотдела встретил Виктора настороженно. Просмотрел его план-задание, поднял брови: — Только из-за Сысоева приехали? И все? — И все. — Что — жалоба? Плохо ищем? — Жалобы нет. А ищете плохо, — кивнул головой…

Я кивнул. Я знал, что вчера эта толстоватая, но энергичная соседка говорила совершенно противоположное: дескать, продавцов вообще всех надо пересажать. Однако сегодня она жалела меня. И мою мать. И возможно, даже не возможно, а скорее всего это была искренняя жалость, искренняя для этого часа, минуты, момента, потому что душа у тетки Тани была подобна нашей кавказской погоде. Солнце в ней появлялось и светило так же искренне, как минуту назад искренне темнели тучи. — Што? — в нос спросил Прокоша,…

Он катал тяжелую горячую гальку в руках и, просыпаясь, выныривая из тягостного долгого безвременья, удивленно и внимательно осматривался кругом, озирая широкую здесь, в плесе, реку с островком напротив, подступающий к самому берегу кедрач, склоняющееся к нему солнце, зыбкую горную гряду, темневшую вдали за рекой. «Вот коли бы там, дома...» — думать было лень. Небрежно сунув золото в мешок, занялся устройством становища. Он натаскал с опушки сухого валежника, порубил его и зажег на галечнике,…

После смерти супруга и его компаньона весь бизнес подгребла под себя его жена, стареющая еврейка Регина Абрамовна. Глядя на неё, я понимаю, почему Николаевич ей изменял с молоденькими продавщицами и с проститутками. Я бы и сам такой изменял: полная, рыхлая, с вечно недовольным лицом, в очках, похожих на бинокль. Она мне всегда напоминала Нину Васильевну, которая учила меня математике с шестого по девятый классы. Это из-за неё я так математику ненавижу. И одевается Регина также безвкусно: как та математичка,…

Герои книг Сент-Экзюпери — летчики почтовой авиации — немалую часть своей жизни проводят у штурвала самолета; автор открывает читателю небо. Но эти книги говорят не о небе, а о земле и о живущих на ней людях — о «земле людей». «Пилот почтовой линии усмиряет своей мускулистой рукой воздушные вихри; это — каторжный труд. Но, сражаясь со стихиями, пилот содействует укреплению человеческих связей, он служит людям. Сила этой руки сближает людей, которые любят и ищут друг друга. Значит, пилот тоже вступает…