Проза

Андрей подвинул еще один стул к круглому обеденному столу, покрытому книгами и газетами, и повернул лампу так, чтобы она освещала часть стола, служившую ему пюпитром. Елена села подле него и придвинулась так близко, что волосы их соприкасались, но оба они были слишком поглощены чтением, чтобы обращать на это внимание. С чисто женским проворством Елена быстро пробежала страницу и первая высказала свое мнение. - В письме ничего нет! - сказала она. - Все это вздор! Нечего даже терять время на чтение.…

В этих условиях задача выступить от имени оппозиционной партии, то есть от имени всей просвещенной России, естественно, выпала на долю крайнего крыла оппозиции - революционеров-социалистов и эмигрантов из всех слоев русского общества, уже неоднократно пытавшихся привлечь внимание Европы. Теперь этот долг возложен на меня, "писателя-нигилиста" и "нигилиста-практика", как угодно было меня называть некоторым английским газетам, хотя единственное, что позволяет мне притязать на снисхождение…

У самого «грибоедовского» бомбоубежища Льюис стало плохо. Я никогда не видел, чтобы людям становилось плохо столь резко. Только что шла девица, что-то говорила… и р-раз! Уткнувшись лбом в асфальт, моя спутница какое-то время рычала и извивалась. Происходило все очень долго. Коллеги сказали, что ждут нас внутри. Я стоял посреди пустой улицы и ждал. Даже успел выкурить сигарету. Потом Льюис начала потихоньку подниматься. Видели когда-нибудь, как раскладываются фигурки-трансформеры? От ее…

- Когда говоришь с человеком, то будь рядом с ним, а не где-то, недовольно сказал Золотарь. Председатель внимательно посмотрел из-под белых бровей на пасечника, опустил глаза: - Извините, Захар Анисимович... Я вас слушаю. - Хотел к вчерашнему вернуться, Иван. - Вы о саде или о другом? - Угу, о саде. - Вот как! - удивился председатель. - Но мы же, кажется, вчера обо всем договорились. Золотарь отвернулся, помолчал с минуту, потом сказал понуро: - После вчерашнего была ночь, а…

- Утром меня солнышко разбудило, но и тогда я от него не закрывался. Девочка махнула рукой, повертела головой, словно стояла перед зеркалом. - А как тебя звать? - Петрик. А тебя? - Лена. А мой папа сахар варит. - Сахар варит? - переспросил Петрик. - Ага. Папа варит сахар, а потом из него делают конфеты. Ты любишь конфеты? - Люблю. - На вот, попробуй. - Лена вынула из кармана конфеты. "Шоколадные", подумал Петрик и сказал: - Я такие не люблю. - Но это же шоколадные!…

Высыхают слезы на тощем лице, глаза загораются лихорадочным блеском, руки, а затем и пальцы постепенно перестают дрожать. Дрожь эта - жестокая награда войны. Антик возвращается в село, спешит за Белячком к родному дому. Но что это? Не повернул на Лисью гору, к своему пустому двору, а поплелся почему-то в переулок мимо Максимовой криницы. Белячок понял, что хозяин направляется к Кылыне, и побежал уверенней. Возле Кылыниного двора Антик остановился и нетерпеливо застучал палкой в ворота. Кылына…

Обедали мы с Надей на проспекте Революции в ресторане «Бристоль». Все предвоенные годы я видел огромные окна этого ресторана из окон нашей квартиры или с балкона – мы жили как раз напротив. За кремовыми сборчатыми шторами там звучала музыка по вечерам, шла своя неведомая жизнь, а в поздний час швейцар, похожий на адмирала, распахивал двери и выталкивал пьяного, тот сразу начинал рваться обратно. Под рестораном были магазины, их разделяла арка во двор, и там, во дворе, жила Надя. А в эти магазины…

Наутро была моя очередь быть дежурным по лагерю. Поэтому я встал раньше Бориса, разжёг костёр, поставил на него чайник, а пока он закипал, я протёр лодку, снёс в неё весло, якорь, подсачек; потом заварил кофе, разогрел напечённые вчера оладьи, на куске брезента "накрыл на стол" и разбудил Бориса. Позавтракав, Борис взял свой спиннинг, сумку с рыболовными принадлежностями и сел в лодку. - Сейчас половина шестого. Дольше чем до одиннадцати часов я не проловлю. Поэтому около двенадцати…

- Как же не помнить! Конечно, помним! Ещё бы! - воскликнули мы оба и рассмеялись. - И с вами мы рады познакомиться, - добавил Борис. - Пожалуйста, причаливайте, попьём чайку, поговорим. Вы не обижайтесь на наш смех. Нам вспомнилась одна весёлая история. Хотите, мы её вам расскажем? - Ну что же, с удовольствием! - ответил молодой человек. Он поставил свою лодку рядом с нашей, вышел на берег и представился: - Меня зовут Валентин. Фамилия - Ракитин. Мы засыпали нашего нового знакомого вопросами.…

- Не по программе, - буркнул Слава. - А где уха? Официант не посмотрел на него: забрал поднос и ушел. - Попробуйте выполнить программу, - нахмурился Слава. - Ладно, не в Европе. - А что за программа? - полюбопытствовал Новиков. - Хорошо, я вам открою карты... Вы прошлый раз заметили, что какой, мол, я философ, не знаете, а легкомыслие углядели. В чем оно вам увиделось? Что я открытыми глазами, без косности и предвзятости могу глядеть на то, на что вы, именно в силу косности и предвзятости,…

- Угум, - неопределенно промычал глазник, пряча фонарик. - А теперь попробуем почитать таблицу. Он затемнил освещение в кабинете, включил флуоресцентную таблицу и прикрыл мне глаза какой-то тяжёлой многопластинчатой штуковиной. - Читайте, пожалуйста, буквы. Я прочел первый ряд, второй, третий. Без всякого труда. С последними рядами было посложнее, но я всё же управился. Потом линза опустилась только на левый глаз. - Всё сначала. Я прочел первую строчку. Потом - нет, погодите-ка, вторая…

Мы еще долго беседовали о будущем. Глаза Жени светились умиротворенной печалью. Ночь была на исходе. Занималась жемчужная, багряная заря нового дня. Был канун Нового года - тысяча девятьсот шестьдесят шестого. Я прочел на прощание свое стихотворение "Памятник", которое кончалось следующими словами: Не медь, не бронза, не гранит Наш подвиг для потомства сохранит, А знамя вольности над куполом Кремля и Русская Свободная Земля. Раскачка такая пойдет, какой еще мир не видал...…

Везет мне как утопленнику! Первый день нового года, а на подбородке вылез прыщ! Пятница, 2 января. Выходной день в Шотландии. Полнолуние. Чувствую себя ужасно. Все из-за того, что в два часа ночи маме вздумалось взобраться наверх и запеть во весь голос. Ну и повезло же мне с мамочкой! Родители, похоже, скоро совсем сопьются. Этак через год-другой и я в приют угожу. Пес отомстил папе за шерри-бренди. Подпрыгнул, сшиб со стола модель парусника, которую тот смастерил, и, запутавшись лапами…

*** Остряки бывают нескольких категорий. Одна - и это самая низкая, потому что элемент личного творчества отсутствует в ней совершенно - питается готовыми анекдотами. Остряк такой категории остановит вас вдруг посреди серьезного разговора и деловито осведомится: - Слышали вы новый анекдот про оконную раму? - Я и старых-то про оконную раму не знаю! - Hу, как же вы так? Вот слушайте. И пойдет. Если заметит, что анекдот не понравился, расскажет второй. А если заметит, что понравился,…

Мать Лайонеля позаботилась о том, чтобы комната юного солдата в, казарме была обставлена со всеми удобствами. Ни одна мелочь, с помощью которой достигаются изысканность и простота, не была забыта. - Смотри не забывай класть в ножную ванну отруби, - говорила она старому слуге, указывая при этом перстом на богато расписанную золотом и серебром ножную ванну, украшенную гербом де Бутсов. И она собственноручно связала сыну малиновый шелковый ночной колпак с золотой кисточкой, который она упросила,…

- Смотри-ка, па, экономка дядюшки Таггериджа прикатила в кебе! И правда, она самая, миссис Бредбаскет, в глубоком трауре, сильно опечаленная, раскланиваясь, проследовала через лавку к нам в гостиную. Моя супруга, почитавшая миссис Бредбаскет больше всех на свете, подставила ей стул, предложила рюмочку вина и поблагодарила за любезный визит. - Полноте, сударыня, - отвечала миссис Бредбаскет. - Да я вашему семейству чем угодно услужу ради милого несчастного Та-та-та-га-га-гериджа, упокой господь…

Первый боец Старость моя уже не за горами, и в жизни и в странствиях моих я повидал немало великих людей. Видел Луи-Филиппа выходящим из Тюильрийского дворца; и его величество короля Пруссии, когда они с рейхсминистром в Кельне благословляли друг друга на рыцарский подвиг у меня под самым носом; и адмирала сэра Чарльза Нэпира (один раз, в омнибусе); и герцога Веллингтона; и бессмертного Гете в Веймаре; и покойного всеблагого папу Григория XVI; и еще человек двадцать великих мира сего, - из тех,…

Пока мы добрались до Холборна, город заметно оживился; народу на улицах стало раза в два больше, чем в каком-нибудь немецком бурге или в провинциальном английском городке. Во многих пивных уже открыли ставни, и оттуда стали выходить мужчины с трубками в руках. Вот они зашагали вдоль светлой широкой улицы, все без исключения увлекая за собой синие тени, ибо все они устремились в одном направлении и, так же как мы, спешат к месту казни. В двадцать минут пятого мы подъехали к церкви Гроба Господня;…

Его поддержал мистер Шарп, выразивший надежду, что это поможет присутствующим вступить на путь, избранный Францией. Семнадцать лет Луи-Филипп угнетал народ, и вот народ сбросил его с трона. Луи-Филипп был последний король Франции, и мистер Шарп надеется, что не за горами день, когда и Англия навсегда покончит с королями. Сформированное французами Временное правительство восстановило в стране мир и порядок за четыре дня,Луи-Филипп не мог добиться этого за семнадцать лет! Что получается? Рабочие трудятся,…

- Уж не тогда ли, когда она подарила коробку конфет вашему прелестному маленькому Фердинанду? - Нет, это было в другой раз. - Или тогда, когда она предложила вам свой экипаж, чтобы ехать на скачки в Эпсом? - Да нет же. - Или в тот день, когда она выразила желание познакомить свою Люси с вашей Барбарой Джейн и послала ей от имени Люси новую французскую куклу и чайный сервиз? - Вздор! - проревел Огастес Тимсон, эсквайр. - Перестаньте же, в самом деле! Говорю вам, что леди Пимлико - мои…