Проза

- Ты их видел? - Увы! - видел, отец. Но не поклонился и даже: сделал вид, что не узнал, ибо многие из них были даже не трезвы и вели буйные, соблазнительные речи, совершали неподходящие и даже зазорные поступки. - Где же ты их видел, миленький? - Даже сказать стыдно, отец. Видел я их в кабаках и тюрьмах, где питаются они из общего котла с ворами и убийцами; видел я их среди прелюбодеев, журналистов и всякого рода грешников. Что с одеждами их сталось, рассказать невозможно: не только утрачен…

Я проснулся, обливаясь потом. Горело не только медно-котельное солнце, но, казалось, вокруг прело и пригорало все, на что с вожделением посмотрит из-за своей кастрюли эта сальная кухарка. Моя душа была уже здесь, со мной, робкая и покладливая, и я додумывал свои сны. Носильщик-перс… О нет же, нет… Глядите: завидно горделиво он растянулся на припеке и жует что-то, огурцы или арбузы, что-то сочное, жует, а сам скалит зубы синему призраку холеры, который уже давно высматривает его из-за горы тюков…

Je ui le roi d'une tenebreu e vallee. Stuart Marrill [1] Я — чахлая ель, я — печальная ель северного бора. Я стою среди свежего поруба и еще живу, хотя вокруг зеленые побеги уже заслоняют от меня раннюю зорю. С болью и мукой срываются с моих веток иглы. Эти иглы — мои мысли. И когда закат бывает тих и розов и ветер не треплет моих веток — мои ветки грезят. И снится мне, что когда-нибудь здесь же вырастет другое дерево, высокое и гордое. Это будет поэт, и он даст людям все счастье,…

После завтрака я закурил и подошёл к открытому окну. День стоял чудесный. - Дживз, - сказал я. - Сэр? - Он убирал со стола, но, услышав голос своего господина, почтительно выпрямился. - Ты был абсолютно прав. Погода прекрасная. Изумительный день. - Совершенно справедливо, сэр. - Весна, и всё такое. - Да, сэр. - Весной, Дживз, ирис расцветает, а птички порхают. - Вне всяких сомнений, сэр. - Вот-вот! А посему тащи мою трость, мои самые жёлтые ботинки, мою самую зелёную фетровую…

АНОНАДАДО [1] – это группа, состоящая из двух современных пар и еще одной девушки, бесстрашной и по-животному непосредственной. А – это девушка-одиночка. НО – это муж НА. ДА – это жена ДО. А – девушка на самом деле независимая. В ее треугольную верхушку Д вмещается все что угодно. Несомненно, она самая интересная в этой группе, поэтому она всегда идет первой. НА – это типичная надежная супруга, муж над ней властвует, даже не замечая этого, словно она – его тень; она всегда идет позади…

Сословное недоверие к другу усугубляла авторская мнительность Криворотова. Но теперь, когда Арина запросто поминала Льва наряду с головокружительными именами («здесь вы как бы вторите натурфилософии Заболоцкого»), – открывались совсем иные горизонты, другая жизнь: получалось, что его взяла. И закадычный дружок Никита, в поэтическом, понятно, смысле, скорее всего, – пройденный этап. Хватит вчитываться в стихотворения товарища и сверстника, судорожно сглатывая. Оно конечно: тот рифмует «Испания – испарина»,…

Где-то в глубине души назревал бунт. Муки ожидания превзошли уже все мыслимые границы. Надо что-то делать, надо избавляться от наваждения, чем-то заняться, чем угодно, лишь бы не ждать! Вот только чем? Чтобы смертельно устать, почувствовать себя загнанной лошадью и больше ни о чем не думать? Тереска сложила руки на столе, локтями раздвинув хлам и свалив при этом старый атлас и восемь новых карт. Подсознание отметило, как что-то упало, но сознанию было на это глубоко наплевать. Отсутствующим взглядом…

5 Итак, уже в начальной школе я знала себе цену. Я была своенравна, красива, умела поговорить. Все хором восхищались мною, моим умом, способностями и даже чуточку вздернутым носиком. Мне нравилось слыть умной и незаурядной. А вздернутый носик ничуть не 'умалял моей красоты. Я даже гордилась им, внимательно рассматривая себя в зеркало. Он представлялся мне неотразимым. Он будто свысока взирал на мир, бросая вызов всему и всем. Самые резкие слова, казалось, прежде всего слетали с моего носика, а…

– Да позвольте же, наконец! – взревел Федор Иваныч. – Ведь мы же с вами не знакомы! Жертва Соловейчика удивленно вскинула брови. – Мы? Мы не знакомы? Ну, вы меня мертвецки удивляете! Позвольте! Позапрошлым летом ездили вы в Шавли? Ага! Ездили! Ходили с господином землемером лес смотреть? Ага! Так я вам скажу, что зашли вы к часовщику Магазинеру, а около двери один господин вам упредил, что Магазинер пошли кушать. Ну, так этот же господин был я, а! Ну?

Как— то раз отец Адольф шел мимо дома вдовы и увидел, что она, сидя в тени каштана, росшего перед окнами, читает греховную писанину. Отец Адольф служил господу шумно, усердно и рьяно, всегда старался выставить себя в лучшем свете, надеясь дослужиться до-епископа; он вел слежку за всем приходом, глаз не спускал не только со своей паствы, но и с чужой; он был беспутный, злобный, нечестивый, а в остальном хороший человек -так все вокруг считали. Имелся у него особый дар — он был мастер поговорить; язык…

1. Я знаю себе цену! 2. Я королева и требую к себе королевского отношения. 3. Интересующийся мной мужчина должен мной восхищаться и боготворить. 4. Эффектная женщина та, на которую смотрят не только мужчины, но и женщины. 5. Тратить время на неудачников — гробить свое жизненное время. После появления этих пяти золотых тезисов жизнь Анфисы сильно упростилась. Теперь стало не нужно заморачиваться по пустякам. Понятия «хорошо» и «плохо» стали намного яснее, нежели раньше. Ушла расплывчатость.…

Спустя некоторое время я понял, что мне ее не догнать. Она бежала для меня слишком быстро. И все же тело ее манило настолько, что, осознав это, я лишь увеличил свою скорость. Пальмы и хижины пролетали мимо меня с невообразимой быстротой. Должно быть, в эти секунды мы с ней походили на двух диких животных. На лань и преследующего ее тигра. Жаль только, что на всю пустыню несмотря на нескончаемую череду мелькающих мимо хижин не было не одного человека способного оценить эту картину. Когда я уже потерял…

Собравшиеся люди дружно ее поддержали. Со всех сторон слышались возгласы о легендарном альтруизме и безразмерной скромности Камило. — Брось, приятель, позаботься хоть раз и о себе тоже! — сказал Эрнесто. — Забудь о других хоть на секунду! — поддержала его Мария. — Сделай то, чего хочется тебе, — проговорил Хулио. — Ну ладно… если вы все этого так хотите… — Камило неуверенно двинулся по направлению к ящику. — Хотим! — подтвердили сразу несколько голосов. — Мы очень ценим твою отзывчивость…

— Давайте сюда, — сказал Пух, выслушав мой рассказ — Попробую что-нибудь сделать. Выясню — позвоню. — Спасибо, Федор Феоктистович! Очень вы меня обяжете: терпеть не могу, надо признаться, всяких таинственных историй… Он позвонил мне через три дня, в пятницу. И мы снова встретились на том же месте. — Вот, — сказал Пух, протянув мне монету, — все, что можно было проверить, мы проверили. Монета настоящая. Даже присадка радиоактивного изотопа в норме. Представить себе возможность изготовления такой…