Проза

— Мороков — бедовый парень, — почему-то виноватым голосом, точно о своем неслухе сыне или брате, сказал Илья. — Мать он за свою воспитательницу с пеленок не признавал, а отчимов — их было у него трое — в этом смысле тем более и в грош не ставил. Хотя, впрочем, одного из них, дядю Мишу, любил за доброту. День, бывало, Игорь в школе учился — неделю рыбачил, а то убегал в тайгу за кедровыми орехами… И что с ним делать?.. — Мороков и Порошкин еще в колхозе спелись, выкидывали номера, — не унимался…

Божьи дома привлекают путника, даже если он не переступает их порога. Всякий, кто на каменистом гребне жаждет отдыха, кто на раскаленной дороге мечтает о тени, насладится с благодарностью этими строениями. Уже как украшение пейзажа, как места отдыха, как дорожные указатели, как передышки для глаз в горной местности с ее подъемами и спусками, нужны они каждому и радуют каждого. Интерьеры же часто богаты красивыми и редкими вещами. От росписей Луини в Лугано и до безвестных маленьких горных часовен,…

- Боишься? – спросил он. - Нет, не боюсь. С тобой хоть в огонь, хоть в воду. - А это ты неплохо придумала. В воду! Надо подумать, надо подумать, чем тебя еще можно удивить. - Мне на сегодня эмоций с переизбытком, - отшутилась Наташа. – Куда ты меня еще хочешь затащить? - Я буду думать, но . . . потом. Смотри, их начинают поднимать, - сказал Андрей.          И, действительно, пара легко оторвалась от катера, сначала низко полетела над водой, слегка задевая морскую гладь ногами, но раскатывающая…

Сласти. Ну прямо обожал их. Имбирные пряники, марципаны, хворост. А сахар отродясь был для него отрава — все потому, известно, что кровь слишком терпкая, горячая у него была. Ей-богу. И он был суетной насчет этих плохих зубов, скажу я вам. Вообще мистер Шекспир был человек не то чтоб суетной, я вам скажу, но как дойдет до его писаний дело, тут он был ужасно суетной, вечно — вынь да положь ему, чтобы друзья-товарищи в театре заметили, как он расчудесно да как он ловко сочиняет. Знаете,…

Одна старушка посоветовала обратиться в милицию, так как только милиция могла помочь в поиске. Оббежав две улицы, мама в отчаянии вернулась домой и пошла по соседям, которые жили в общем дворе. Ни у кого в доме девочки не оказалось. Все соседи, разделившись на группы, стали прочесывать окрестности. Но все было бесполезно. В отчаянии мать попросила соседа Витю, чтобы он при помощи своей охотничьей собаки, которая жила у него во дворе и с которой он ходил периодически на охоту, начал поиски ребенка.…

Глава 1. Я смотрю в его глаза и понимаю, что мне больше ничего не нужно. Только он. Только его прикосновения. Он первый во всем: мой первый сосед по парте, мой первый друг,  моя первая любовь и я никогда не смогу забыть его, я никогда не хочу его отпускать. Он говорит, что любит меня, и я ему верю, эти глаза не могут врать... 1 год спустя... Я просыпаюсь в холодном поту. Ну почему это опять со мной происходит?! Один и тот же сон, каждую ночь, уже целый год! Когда это закончится? Я ненавижу…

А тетя Оля ей говорила: - Смотри, подрастешь немного, отдадим тебя в музыкальную школу. Будешь учиться играть на пианино, как моя дочка Леночка. Будет у нас две пианистки в доме. И радовалась Татка такой перспективе. Ей уже хотелось быстрее подрасти, чтобы она могла без особого разрешения подходить к этому инструменту, позволяющему вгонять душу в трепет и ублажать слух. Конечно, во всех походах к соседке Татку сопровождал, неотступный от нее ни на шаг , Дюшка. Ну, а как же иначе? Ведь она,…

- Не знаю даже, как это назвать, - сказала Татка. – Пойдем, спросим папу. Дети, держа «нечто» в руках, понеслись сломя голову к отцу, который что-то мастерил на веранде. - Папа, папа, смотри, что мы принесли! – закричала Татка. – Кто это, мы не знаем. Просто маленький комочек шерсти! Отец заключил в свои огромные ладони это грязное чудовище, которое сунула ему дочь, и поднес к глазам. - Это, дети, просто котенок, но очень маленький. Ему еще мама нужна. Где вы его взяли? - В дырке.…

Башмачных дел мастер. На рынок в маленьком поселке, на побережье, я попал из чисто «спортивного» интереса – побродить между торговых рядов, посмотреть на людей, подышать особенным воздухом, который витает под крышами навесов, отягощенный всяческими запахами, начиная от запаха специй и заканчивая запахом розовобоких яблок, уложенных в высоченные пирамиды прямо на прилавках. И, конечно же – запах отличных абхазских вин, продающихся на розлив чуть ли не в каждом магазинчике на внешней стороне рынка.…

Вступив на шаткие доски, дед Михаил и представить себе не мог, что делает это в последний раз, и преодолеть 30 метров моста ему уже не удастся. Попавший под опорную ногу комок скользкой тины мгновенно лишил его равновесия, и старик, не успев ничего предпринять, безвольно взмахнув руками, тяжело упал на самый край моста, попутно приложившись скулой о туго натянутый трос. Наверное, будь он помоложе, он сумел бы среагировать и ухватиться за шершавые стальные перила хотя бы одной рукой, а может быть,…

Луна закрылась за облаками,пытаясь не увидеть то, что происходит на Земле.Дым поднимался до небес крича: - В доме счастья беда! Услышав его крик, разбушевался и ветер. - Братья, спешите нужно помочь! - в безумном танце говорил он. - Пожар! -уныло сказала луна , скрываясь за облаками. Закипела вода в колодце. - Освободите меня с этой темницы и я пойду.- говорила она. - Унеси меня на крыльях и я помогу! - говорил песок ветру. - Уничтожьте меня,- в отчаяние…

Сухая, почерневшая от преждевременной старости рука аккуратно держала платочек с хлебом. Петр Филиппович нес хлеб домой – жене. Если она сегодня не съест этот хлеб, то точно умрет. Много дней она не ела ничего, в тайне от Петра Филипповича отдавая весь свой хлеб сыну. Петр Филиппович видел, как уходит из жены жизнь, но не знал, отчего. Хотя нет, знал. От войны, конечно. Война вчера убила и сына, разорвала на части, влетев в дом непрошеным гостем, свистящей черной бомбой, унеся с собой  и ребенка,…

Все трое громко рассмеялись. — Да, омена нам идет правильная, подходящая смена! — проговорил дядя Володя, снимая шляпу и вытирая платком вспотевший ло»б. Он вдруг хитровато прищурился:— А не заглянуть ли нам, ребята, в «Чайку». Право, недурно бы пропустить по парочке бутылок прохладного пивца. «Ребята» почесали затылки, борясь с искушением (нарушить изрядно-таки наскучивший режим санатория, и, наконец, решительно крякнули: — Веди, Володька! Ты у нас смолоду был атаманам, тебе и ответ держать…

— Verzeihung, Exzellenz! [2] И все. Потом в памяти остался неясный полумрак, глухие отсветы шитого золотом камзола и надо всем этим прозрачный, как дамасская сталь, немигающий взгляд наследника. Потом медленные гулкие шаги… Но это было так давно — в самом начале его службы при русском дворе, и теперь император уже не мог помнить таких мелочей, как его… походка, но, однако, все-таки он тут, он «тайный государственный преступник», идет вот сейчас берегом этой дикой реки, отвергнутый от света,…