Проза

Вечная качка, помилосердствуй! Остойчивость, спаси и сохрани! Гомер, сын Мандельштама Пролог Областное начальство частенько вспоминало о нобелевских лауреатах, имевших счастье родиться в Недогонежской губернии, и в упоминаниях этих угадывалась решимость вывести на такие же высокие орбиты лучших из тех, кто пока еще сидит, распевая, на горшке или стоит, зареванный, в углу. Но мэр Недогонежа не припадал к былому величию, он напирал на иное: – Переработка мусора – следующий по прибыльности…

– Не смотрите на меня, глазки поломаете. Я не с вашего села, вы меня не знаете! – Я бесплатно не пою! Хочешь рассчитаться за песню – бери рейку и вперед… Мне осталось снять десять точек. Зойка, напарница, вот, отлучилась. Так что у меня одно вакантное место! Я схватил рейку и чуть не бегом кинулся на первую, указанную точку. Она снова запела про шар, про улицы, церковь дома и, наверное, про то еще, как у меня от счастья кружится голова. Пока мы снимали остальные десять точек, незаметно…

– Проект! Блин, я и забыл уже! – Вот, вот! Чтобы ты без меня делал?! – Получал бы завтра люлей от генерального! Голова сегодня не работает, только к вечеру лучше стало. Ладно, спаситель, проходи, устраивайся, я пока заварю нам кофе. – А, может, коньячку? (Саша достал из сумки бутылку коньяка) – Саня! Ты издеваешься? Завтра на работу, а нам еще проект закончить надо! – Так мы его и закончим, я же не ящик принес! Мы без продолжения! – Знаю я наше, без продолжения. – Убирай! – Скучный…

Пора бы представиться. Не мне критиковать имя Афанасия и занимаемую им должность. Караваев Глеб Богданович. Директор по развитию в одной из крупнейших международных, безумно дорогих и по непонятным причинам очень быстро распространяющимся в нашей стране кофеен. Хотелось бы верить, что коль я директор по развитию, то это моя заслуга. Ан нет. Я развиваю ни хуже, ни лучше, чем Афоня мой труд охраняет. Наряду со своей, его и многими другими должностями считаю ее дармоедской. Эдакий рудимент современного…

Близкое Близкое… Вот оно, рядом, Но ни случайным жестом, Ни мимолётным взглядом, Ни напускным кокетством… Всё это – дым, пустое, Пусть позади остаётся, Чаши сей кто достоин, Сам из неё напьется. Корчится сердце от нежности, Выдержит ли, взорвётся? В нём даже место ревности Вряд ли уже найдётся. Близкое – выше, чище, Вызов суетной бренности, Словно на пепелище Розовый куст. Знак верности. Близкое… Нет, даже ближе, Куст разрастается садом… Чувствую, жду его, вижу:…

Всю жизнь мой дед проработал шофером. Исколесил полстраны и, думаю, был мировым мужиком с кучей дорожных баек и анекдотов. Мою двоюродную сестру он звал Олегом, хотя она была даже не Ольгой. Так сильно дед хотел внука. Жаль, мы с ним ни разу не встретились. Он умер от опухоли головного мозга за несколько лет до моего появления на свет. Однажды, бухая у Серого на квартире, мы заговорили об этом. О переселении душ и всем прочем. У нас имелся ящик пива и пятница, и мы были полны решимости разложить…

С такими оптимистичными, даже вдохновляющими мыслями Малика переступила порог. Однако мамы в доме почему-то не оказалось. Хотя, судя по неубранному дастурхону, так в Узбекистане называется низкий обеденный стол высотой около 30 сантиметров, дома были гости. Невысокий сервант был сплошь заставлен коробками конфет, плетёными корзинами с орехами, фруктами, и с перевязанными лентами свёртками. Такое впечатление, будто в их дом кто-то пришёл и надарил подарков. Очень странно! В честь чего? Малика вышла…

– Да мы подумаем, как быть… – Это верно… Кирюша-Кировец чуть пожал плечами. И тут же облюбовал кожаный, алый, небольшой диван. И тот чуть заскрипел. Кирюша широко расставил ноги. На нём имелась тонкая кожаная бурая куртка. Низ украшали тёмные вельветовые штаны. И ботинки кожаные, чёрные, лакированные прямо отдавали блеском. На шее висела крупная золотая цепочка. На левой руке имелись серебристые, ручные часы. И те незаметно и ровно тикали. Он взял в руки стакан. И тот наполнил виски из бутылки.…

Девушка кивнула – да, буфет действительно где-то здесь… После чего Алёна окончательно прибрала ситуацию к рукам – они вместе отправились его искать. Как выяснилось, местоположение буфета прекрасная незнакомка не знала, поэтому путь их (благодаря стараниям Алёны) оказался долгим. А когда окольными путями они наконец добрались до цели, Юлия (а именно так звали незнакомку) тоже решила выпить чаю. Сидя за белым пластиковым столом, они болтали о всякой ерунде, словно боялись остановиться, нарушив…

Итак, Роза. Очаровательный семнадцатилетний распустившийся первоцвет из небогатой еврейской семьи. Воспитанная матерью в традициях строгого еврейского уклада (отца в 37-м расстреляли), Роза тем не менее с детства мечтала об артистической карьере. Она подолгу задерживалась у зеркала. Девушку интересовали не собственные юные прелести, которыми был полон её молодой сильный организм, но, скорее, пластические возможности вдохновенного диалога со средой. Мать нарочито сердилась, глядя на простодушную толкотню…

Веду в Фейсбуке «Дневники учителя». Мною написано десять книг разной тематики. Вместе с подругой и коллегой Ириной Алексеенко пишем «Педагогические поэмы» – это особая страничка в моей творческой биографии, ибо писать вдвоём – великое счастье. Наш театр очень полюбили жители нашего города, и на спектаклях у нас всегда аншлаги! Мы выезжаем на фестивали любительских театров, и я являюсь обладателем пяти номинаций за лучшие женские роли: две получила в Санкт-Петербурге (Международный фестиваль любительских…

Боится смерти тот, у которого много Богов и один Мир. У верующего человека один Бог и много Миров. До встречи в следующем Мире и в следующих книгах. ЖАЖДА И ГОЛОД Полируя о камни Я в поклоне склонюсь пред Тобою, мой Бог, словно нищий. Ты взгляни, как душа свои руки к Всевышнему тянет. Я голодный с рожденья, и плачу, и требую пищи. Стар мой ангел иль глух, но его мои крики не ранят. Вот я круг очертил, мне до смерти не выйти из круга. Обращаюсь к Тебе напрямую, пусть кружатся…

Однако в это раннее утро его тревожили совсем другие мысли и заботы. Простояв, как зачарованный, долгое время у окна и, наконец, опомнившись, Всеволод Леопольдович тяжело вздохнул и, с некоторым усилием отведя взгляд от заворожившей его картины, задернул плотные шелковые занавеси, тем самым воздвигнув надежную преграду между своим воображением и внешним миром. После чего он с видимым облегчением опустился в мягкое кресло на изогнутых ножках, придвинутое к письменному столу. Именно здесь его поджидал…

– Ну что вы? Я нисколько не хотел вас обидеть, просто вы мне очень симпатичны. Я видел вас на вечеринке у нашего общего друга Андрея. Вы так изумительно танцевали, что ваш танец глубоко запечатлелся в моем крохотном сердце. Я не могу вас забыть, прекрасная леди. Я очень старался стереть ваш милый образ, но не получается. В один прекрасный день я устал с этим бороться и решил с вами подружиться. Но кроме друга в вашем лице я очень хочу найти и свою девушку. Как вы на это смотрите? – очень волнуясь,…

Отец покинул мирские земли, но оставил после себя двух чудесных сыновей: Аристида и Йоргоса. Аристид старше брата всего на год, через месяц ему должно стукнуть восемнадцать лет. Йоргос, хоть и младше брата, но ростом вышел куда лучше. Оба абсолютно не похожи друг на друга. Создаётся впечатление, будто мать их понесла от разных мужчин. До того как умереть, отец успел обучить сыновей своему ремеслу. Он успел рассказать все секреты и тонкости ловли разными способами, и разным инвентарём. Поэтому,…

Рома не учился в художественной школе и не ходил в студию. Он был вольный, стихийный художник-самоучка с пальцами, перемазанными черной тушью, с острым недетским взглядом. Он рисовал черно-белые рисунки и никогда – красками. Одной линией, одной чертой, насмешливые этюды, иронические портреты, черные вороны на белом снегу, черные собаки на белом песке у моря, черно-белый мир, контрастный, резкий, лаконичный – всегда черное и белое, тьма и свет, пронзительно разные. И все его люди и звери куда-то бежали,…

– Д-уу-хи!!! Вместе с угасающим звуком собственного голоса ловлю себя на новых ощущениях. Я неожиданно поднимаюсь над этими стрижеными людьми на недосягаемую высоту, с радостью осознавая свое полугодовое превосходство. Мне даже кажется, что разводящий смотрит на меня по-другому. Теперь я из его стаи, теперь вся боль, страх, унижения переходят на этих зеленых, весело спрыгивающих с откинутых бортов грузовиков на пыльный асфальт у здания штаба. В памяти всплывает сумрачный октябрьский вечер и собственные…

Пройдя в прихожую, смотрюсь в зеркало и замечаю торчащие из-под футболки соски. Глубоко вздыхаю. Надеваю толстовку, три года назад купленную на рок-фестивале, но соски всё так же виднеются сквозь кофту. Плевать! Никто не будет меня рассматривать, а если будут – их проблемы. Когда-то я была приличной девочкой: принимала душ каждый день, завивала волосы, гладила одежду, красиво одевалась… А теперь – бесполое существо в мешковатой одежде без смущения, совести и желания красоваться перед кем-либо. В…

Хитры Вы, одеваясь в эти ваши бриджи. Джиннов, говорят, боитесь, а? А чего нас бояться? Я Вас уверяю как специалист, что джиннов бояться не нужно, и жить с ними хоть и не всегда спокойно, но тепло так. А кого из джиннов Вы хорошо знаете? Тех братьев их Вашей свиты, напудренных и напыщенных болванов? О, Вы их считаете джиннами? Мир перевернулся, воистину!.. Ну, что ж Вы приуныли? Лицо побледнело, улыбаетесь натянуто, это сразу видно. Ночь приближается, снова. Ваши прекрасные глазки скоро закроются,…

Первые шаги в своей жизни я сделал, когда мне было пять лет: никто кроме матери не верил, что этот болезненный мальчик, который родился весом в пять килограммов, когда-то встанет на ноги. Я встал и пошел. Более того, от меня доставалось всем ровесникам (и не ровесникам тоже), которые прямо с пеленок выпрыгнули на улицу. Со средней школой я познакомился на два года раньше: за руку водил туда старшую сестру-первоклассницу, которая никак не могла запомнить дорогу, и делал с ней уроки. Детство…