Проза

– Не ссы, – объясняет он. – Держись уверенно. Отвечай спокойно. Будут бить, главное – встать в отмах. Стормозишь или заочкуешь – хана, просто запинают как черта. Будешь жить потом как лох. Да не очкуй ты, через полчаса будешь в нашей джаз-банде. Я, конечно, волнуюсь. Но ещё сильнее меня гложет любопытство. Наш путь лежит на школьный стадион. По дороге попадаются компании гопников, со всеми здороваемся. Некоторые спрашивают Вована, кто я такой, и дальше идём вместе. Картина на стадионе захватывала…

Кто бы мог представить, что она (ветреная поэтеска) – может быть причиной и следствием смертей и рождений; а меж тем – это и так неизбежно: повторяю – она (как бы ни было) женщина. Хотя (казалось) – кто бы мог представить её частью Среды Воскресения (проще – даже частью бесконечности её вообразить). А ведь придётся! Она (поэтеска) – часть среды, приуготовленной для сошествия сил провидения в этот мир потерянного рая. Ведь именно тогдашнее происшествие (прошлое и пошлое) – отразится на (ещё более…

А заодно и от конфетки, полетевшей напоследок. – Сама все сделаю! Я знаю, чем его задеть – нашими детьми! Он, мерзавец, делает вид, что любит их, изображает из себя хорошего отца! Ну так я лишу его этой радости! С этой угрозой прооравшаяся растрепанная фурия схватила сумку, со словами «А ты – тупой придурок!» оттолкнула своего адвоката и выбежала из зала – оттолкнув еще и пристава, на всякий случай незаметно вызванного судьей. Адвокат Белогоров что-то написал в телефоне, пока он и все остальные…

Похороны не произвели на Лизу особенного впечатления. Грустно, конечно, но маму было жальче, чем деда. На кладбище Лачупес было промозгло, несмотря на конец июня. Звучали бесконечные речи, потом, по обычаю, близкие и родственники кинули по горсти земли в открытую могилу, и Лиза со всеми. Затем крепкие парни, вооруженные лопатами, быстро закопали яму, ловко утрамбовали аккуратный холмик сверху. Вот, собственно, и все. Родители после похорон смогли задержаться в Риге всего на пару дней. Хотели остаться,…

«Владивосток – это ворох камней». По мнению Михаила Михайловича Пришвина. Создавался как военно-морской город. Все принадлежало ВМФ. От пляжей до ресторана «Горизонт». Остров Русский целиком. Бескозырки и тельняшки всюду. Для военных железная дорога вдоль моря, домов и строений единые кварталы, трехэтажный особняк командующего флотом на сопке в центре города. Пришли девяностые, появились «крепкие ребята с бритыми затылками», город стал торгово-закупочным и праворульным. Тойота Марк II преобразила…

Эспадон продолжил движение. *** – Пристегните ремни, – объявил капитан. С18 вопросительно посмотрел на H10. – Глотка, – пояснил Н10. – Будет трясти. Скорость движения таблетки резко увеличилась. Эспадон проносился по туннелю, периодически виляя из стороны в сторону. И снова пассажиры корабля погрузились в молчание, нервно переводя взгляд с иллюминатора на соседа. Через некоторое время лавирование в разные стороны прекратилось. Эспадон еще сильнее набрал скорость. – Пищевод, – скрывая…

– Привет, – голос у Кати был сонный, усталый; они уехали сегодня около семи утра. – Вы на месте уже? – Нет. Тут с машиной проблемы. Скоро починят. – Что-то серьезное? – Нет. Когда доедем, я тебе напишу. – А вы… – я не успел договорить: послышался какой-то шум, голоса – и она повесила трубку. А если бы даже успел – что бы я ей сказал? «Возвращайтесь. Тут в общем… вода поднялась… за окном…» Повезло им. Успели уехать. – Мы на пару месяцев, – сказал вчера Игорь, – до начала учебного года.…

– Что ты там про глаза сочинила? Мне понравилось. – Мальчик нахмурился и взял одного человечка в руки. – Пусть этот тоже видит то, что скрыто. Девочка улыбнулась и, сорвав с дерева пару алых ягод, помогла мальчику нарисовать его кукле жутковатые кроваво-красные глаза. – А теперь попробуем их оживить? – Девочка в предвкушении потерла ладони. Она схватила маленький ножик мальчика, небрежно отброшенный им на траву, и прежде, чем он успел ее остановить, порезала себе палец. – Ритуал кормления кровью,…

– А ты чего зубы показываешь? От чего тебе смешно. – молвил царь. – Царь, я лишь краем уха услыхал колкость вашего шута. – мямлил что-то знатный человек. – Угу. А шут, чей? – спросил царь. – Ваш… Горохов шут, Ваша светлость. – знатный человек задыхался от страха. – Верно мыслишь. Стало быть, колкость чья? – продолжал Царь. – Ваша… – отвечал знатный человек. – Ты каким ухом услыхивал, левым, аль правым? – интересовался царь с улыбкой. – А… левы… Знатный человек не успел было договорить,…

кто прописывает собственной кровью новые правила на скрижалях великой истории. Солдату! кто, руководствуясь моралью, снова идёт в бой, рискуя собственной судьбой. Солдату, кто ценой своей жизни — ради жизни великой Отчизны, идёт в бой, мечтая вернуться домой. Солдату, кто не боится врага, вперед лишь направляя острие штыка, Солдату, кто спасает мир от западного ига. Хотел бы я сказать…

Тут уже с началом проще: основа-то есть. «Второе Я» – это тоже «Я», но уже, как бы это сказать… попафосней, более туманно, хоть и калибр этого второго я помельче. Ярлык – подсознание. Эпиграф – странное явление, но с оттенком обычности. Ну и предисловие, похожее на предыдущее: «Второе Я» не может быть козлом. Оно – не ты, а оно. Послесловие – вы даже не представляете себе, что будет дальше. Кстати, оболочка у «Второго Я» уже посвежее выглядит, поинтереснее. Подороже, то есть. Так и непонятно, то…

Он со злости допил бутылку, взял со стола новую и одним ударом выбил крышку. Дверь слегка скрипнула. Пришла жена Светлана. Её руки, отягощённые тяжёлыми сумками, ныли от усталости. – Витя, – простонала она. – Помоги. Чего разлёгся? – Сию минуту, – пробурчал Витька и снова схватился за бутылку. – Витя, я всё вижу, – более резко сопроводила свои требования Светлана. Откуда-то из-под дивана вылез кот Васька, вытянулся и жалобно промурлыкал: «Хозяин, жрать охота». – П – шёл вон, – поддел…

Тише гром – слова слышней: …Вот жила царевна-лебедь. И злодей крылатый был. А Иванушка-царевич Птицу чёрную убил. Олег Цакунов . «Ночная блокадная сказка». «В некотором царстве, в некотором государстве…». Начало многих русских народных сказок. – У-у-у-у, у-ууу-уу-уо, – гудит ветер в печной трубе. – Ш-ш-ш-ш, ш-шшш-ши, – вторят ему упругие снежные струйки с сугроба, ударяясь в окошки. Как пшённая крупа, которую насыпают на деревянную столешницу. Именно пшённая, потому что она…

– Работа есть. Чем могу быть полезным? – Тебя из милиции друг мой хочет видеть. – Мы же только на этой неделе дважды виделись! Извините, у меня гора дел. – Видать, ты ему недоговариваешь! Хотя я вроде тебе русским языком говорю, что это – мой друг! Не дождавшись согласия на аудиенцию, лаборант деловитой походкой вышел за дверь и отправился на проходную, всем видом показывая свою важность и высокий уровень способностей к решению деловых вопросов. Там его, выпятив грудь, ждал недоумевающий…

* * * Тополь огромный растет под окном, Ветви раскинув, как руки. Дрему стряхнул под весенним теплом, Очнулся от зимней он скуки. Люблю я смотреть на него из окна: Свеж он, хорош, горделив. Мимо идут он и она. Мир до чего ты красив! * * * Месяц март – запах ранней весны. Месяц март – запах первых подснежников. Месяц март – запах вечной любви. Месяц март – как свеча в белоснежных подсвечниках. Все в предчувствии нового, свежего, Всё в ожидании любви. Посмотри, из под талого снега…

Простояв всю ночь в тамбуре с потухшей сигаретой в сомнамбулическом бреду, я возвращался с первыми лучами в пустое купе и замертво валился на плоский убитый матрас, обтянутый серой простыней с фиолетовой печатью. Я просыпался днём, и меня вновь охватывал страх, сжимая сердечко костлявой клешнёй. Из памяти выползали те же призраки с тёмными провалами вместо глаз, и рука сама тянулась за бутылкой, отрадно булькающей в недрах дорожной сумки. Всё смешалось – и день и ночь, и правда и ложь, и водка…

Уголки больших выразительных Машиных губ сильно поднимались вверх, когда она улыбалась, и оттого ее лицо напоминало, как сейчас говорят, веселый и счастливый смайлик. Если смайлик круглый, то лицо у Марии довольно вытянутое. Ей это ужасно не нравилось. Хотелось, как у красавицы старшей сестры Гали, круглое. Она ее обожала и во всем хотела на нее походить. – Вот скажи мне Галька: «Белое – черное, а черное – белое» – и я поверю, хотя все остальные будут утверждать обратное. И сделаю все, что она…

2021 Художественное слово: поэзия Валерий ТОПОРКОВ. «Бессмертным огнём потекут наши реки…» *** Я – шахматный солдат. Любой маневр мой взвешен: На черном я не смят, На белом – небезгрешен. Игры ума высот Мне не постичь, не скрою. Но я готов на ход Под сильною рукою! От точности ее Не мной ли будут сшиты Атаки суровье И суровье защиты. Пройдет моя война Не под огнем и дымом… И будет тишина Цвести необратимым. Если это весна… …

Примечательно, что кто-то очень хитрый и борзый получит за эту неоднозначную сделку конкретные ощутимые привилегии, смысл которых до сих пор держится в большом секрете. И это явно не стодолларовая прибавка к жалованью, иначе бы они так сильно не бились, не упорствовали. И вот ситуация: это дерьмо вроде бы его, архитектора, не касается, однако чем больше оно его не касается, тем сильнее разъедает внутри что-то важное, сущностное и, может быть, даже абсолютное, что-то такое скрытое, бессознательное…

– У твоей матери богатое воображение. Обычно все рассказывают своим детям про аиста. Ты так и не скажешь своего настоящего имени? – Скажу. Матье. – Матье? Француз что ли? – Ты когда-нибудь видел чёрного француза? – Чувак, я из Нью-Йорка. Я видел такое, что тебе даже не снилось. Так ты точно не француз? – Я не знаю. Мать гаитянка, отец бразилец. Они умерли. По крайней мере, я привык так считать. – Мне жаль. – Правда? Прости, я не хотел тебя расстраивать. – А знаешь, ты прикольный,…