Проза

Ураты ?йд??х ат Туо?ахта м?чч? туттаран, ыраах дойдутун ту?аайыытынан т???нэн кэби?эр. Онно араас бы?ыыга-майгыга т?бэ?эр. 1943 сылтан айаннаан ахтыл?аннаах алаа?ыгар Кыайыы кэннэ кыл тыынын а?алар, тапталлаах иччитин к?рс?р… Уйул?ан общество оло?ун, дьон сы?ыанна?ыыларын бэркэ ойуулуурун та?ынан, айыл?а к?ст??лэрин, дьиктилэрин, кистэлэ?ин арыйан к?рд?р?р ураты дьо?урдаах. Ки?и уонна ат таас ?йэттэн ыла до?ордоспуттар, биир тыыннаах, ?йд??х-санаалаах буолбуттар эбит. Суруйааччы сылгылар…

Арай т??н ????н са?ана абаа?ылар тиийэн кэлбиттэр да ким тугу, хайдах ылбытын ту?унан ки?иргээн куоту?а-куоту?а кэпсэппиттэр: – Мин биир ыраахтаа?ы кыы?ын иирдибитим, – диир ма?найгы абаа?ы. – Ол кыы?ы эмтээн ?т??рд?бэтиннэр диэн, биир да эмп киниэхэ ту?алаабат гына, ки?и хара?ар к?ст?бэт икки абаа?ыны баты?ыннара сылдьыбытым. – Кини ол ыарыыттан хайдах гынан ?т??р??н с?п этэй? – диэн иккис абаа?ы ыйыппыт. – Арай кини та?ыгар эмискэ карнай тыа?аата?ына, к?ст?бэт абаа?ылар куттанан куотуохтар…

Уолба Ытык К??лтэн хоту диэки отут ?с килэмиэтир тэйиччитэ. Ол са?ана били??и улахан айан суола суо?а, б????лэккэ киирэр суол икки алаа?ы туораан аа?ара. Бастакы алаас ???й алаа?а диэн. Алааска илин диэки хайысханан киириллэрэ, онтон аллара диэки т??эн, хоту ?тт?нэн ар?аа тахсан, ч?к? со?ус ки?и у?уо?унан ойуурга киирэн, н???? алааска т???ллэрэ. Сэрэппиин киэ?элик, к?н киирэн эрдэ?инэ, ити алааска тиийэн кэлбит. Ки?и у?уо?ун аттынан айаннаан и?эн к?рд???нэ, арай биир дьахтар, киниэхэ к?хс?нэн буолан,…

– Са?аас, уоскуй, ытаама! Тугу эмэ тобулуохпут! О?олор эмиэ ыта?ыма?! Мин аба?абын ?л?рт?р??м суо?а! – Куонаан, дьиэ ????т?гэр т?б?т?нэн анньыллар баара?ай улахан ки?и, тура эккирээтэ. О?олору биир-биир т?б?л?р?ттэн имэрийдэ. Ахсыларынан сыллаан ылла. Са?а?ын санныттан кууста уонна та?ырдьа та?ыста. ?р?? хамандыыра т??эн олорор дьиэтин ыйдаран, онно тиийдэ. Дьиэ?э киирбитэ: саас ортолоох, кытаанах ба?айытык к?рб?т-истибит, ???ээ уо?угар тор курдук бытыктаах ки?и кини диэки ха?ымардаахтык к?р?-к?р?…

– Хаар сып-сырдык суор?анынан бу кирдээх куораты б?р?йдэ?инэ, мин санаам арыый сырдыырга дылы гынар. Эмээхсин тугу эрэ кэпсээри о?осторун таайан аттыгар намы?ах мас лаабыска олордум. – Мин тугу кэпсиирбин истиэххин ба?ара?ын дуо? – диэн баран аатта?ардыы илиибин имэрийэр. – Ыы-?ы, – кэ?и?ниибин. К?????? к?н хара?арыа эрдэ. Хаар хантан эрэ ыраахтан с?рэ?элдьээбиттии кыырайан кэлэн, ириэнэх сири булаат, тута ууллан, уостан хаалар. Тэйиччи о?олор тустан булумахта?аллар. II «Мин о?о…

Б??т?ччээн та?ырдьаттан киирдэ. Кинини кытта кырыара то?мут ыттара мас бакаайытын соспутунан киирсэн, уот сылаа?ыгар иттээри, о?ох диэки хайы?ан олорор. Кылап-халап к?р?р. Тыа?а тахсан куобах айатын э?иэ диэннэр, моонньугар ыарахан бакаайы ма?ы баайан состороллор. Онон кы?ын дьиэтин та?ыттан ханна да ырааппат. – Ити са?ыл эргийбэтэ ээ, – о?онньор бэйэтэ-бэйэтигэр эппиттии са?арбытыгар ким да сэ?ээрбэтэ. Мантан хоту, а?ыйах мас хаххалаан турар билиини аастахха, Таала диэн к??ллээх б?тэй алаас…

Красив лес ранней зимой. Деревья, укутанные серебристым куржаком, белоснежное полотно, укрывшее землю, и пронзительная тишина, изредка нарушаемая шепотом слетевшего с ветвей снега – что может быть прекраснее? К полудню приехали к Трехречью. Внизу клубилась туманом незамерзающая полынья. На этом месте, под валком, воедино сливались три горных ручья. Поставили палатку, тщательно укрыли снегоходы белой материей, вскипятили чай. Долго пили чай, ведя неторопливую беседу о том, о сем. После чая настало…

Долгими зимними вечерами Имаана рассказывала удивительные сказки, собранные дедушкой Алексеем-Дугулчаан. В рассказах бабушки оживали удивительные сказочные миры и необычные герои былых времён. Певучим голосом Имаана говорила: «В каждом дуновении ветра слышится говор исчезнувшего племени, в каждом шелесте деревьев таятся слова улетевших в даль веков великих народов… Но они здесь, Мать-Земля хранит память обо всех…» Тайна живой воды Бабушка Имаана выглядела очень молодо и была легка…

– Эдьиий [1] , мы уезжаем, – с порога выпалила она. Задорно крутившаяся в воздушной молочной пене деревянная мутовка в руках молодой женщины, склоненной над большим кытыйа [2] с кюерчэхом [3] , неподвижно застыла в воздухе. Обернувшись, Саргылаана вопросительно глянула на сестру: – Куда?.. – Сабдулла зовет с собой… в Ташкент… он уезжает… навсегда, – с каждым выдохом решительность и уверенность Майи покидали ее, наполняя растерянностью и испугом. 1 Эдьиий, як.  – старшая сестра.…

– Сестра сестрой, но, впрочем, в наше время тоже Диких хватает. – Значит, учителя кричат, а преподаватели – нет, – подвела я итог. – И только? – Нет, конечно, – не согласился он. – Главное, что преподаватели готовят нас к конкретной специальности. Правильно? – Правильно. Фактически вы их будущие коллеги. Речники, одним словом. При слове «речники» парнишка просиял. – Начальник специальности Анатолий Матвеевич то же самое говорит. * * * Несмотря на то, что голос у парня тянул на командирский…

*** Марина Ивановна, та самая противная училка, влетела в учительскую за три минуты до звонка. Уффф, успела! Вроде и живет совсем рядом, в двух шагах от школы, и встает вовремя, но прибегает аккурат ко звонку. Девятые классы самые непредсказуемые – нет чтобы тихонько сидеть и заниматься своими делами, прибегут в учительскую и будут требовать учителя, а то они, бедные, заждались его… Правда, лет пять-шесть тому назад, когда она впервые перешагнула порог этой старенькой деревянной школы, Марина для…

Голос был адресован молодому человеку в очках и лабораторной светло-серой спецодежде. Его всклокоченные волосы и нелепая цветовая гамма футболки, торчащей из-под расстегнутого верха спецовки, диссонировали с минимализмом интерьера парадного холла НИИ, а сосредоточенный взгляд, самопроизвольные движения рук и запоздалые реакции свидетельствовали о том, что младший научный сотрудник Андреев не перестал думать о работе даже после того, как запер двери лаборатории и сдал ключ. – Айс, ты в рабочем халате!…

– Хельмут? – Точно, Хельмут! Старею, Толя, забывать стал офицеров!.. – Я сам про него не так давно вспоминал. Часто ведь собирались семьями, на отдых выезжали. А вы Курта Повельциха помните? – Председателя общества русско-германской дружбы? Как же! – Так вот, парни от него слышали: как ГДР развалили, перед тем, как открыть ворота и снять посты, Хельмут на общем построении зачитал приказ о расформировании части. Поблагодарил всех за службу, извинился, сказал, что после падения стены не считает…

А потом при встрече старик ему ничего не сказал, не упрекнул за порчу вещи, а только улыбался, глядя на парнишку своими удивительно светлыми, добрыми глазами. Тарас вздохнул, потом, поставив манок на полку, где стояла старинная посуда, тихо вышел из ётёха, из обители дорогого ему до конца жизни старика Хабырыса. «Да будет тебе светлый покой на небесах!» – подумал охотник, выйдя на заросший травой двор. Тарас, вскинув на плечо ружьё, вспоминая своё солнечное детство, земляков, коих давно не видел,…

Напротив Риты сидит молодая пара. Девушка, что-то нашептывает парню, а тот гладит девушку по волосам и улыбается. Рита отводит от них свой взгляд и смотрит на дорогу. Потом беспокойно поворачивает голову то в одну сторону окна, то в другую. Рита обращается к паре напротив: – Скажите, почему маршрутка после перекрестка не повернула направо? – Так она туда и не сворачивает. – Как так? – Уже полгода, как поменялся маршрут, – вмешивается в разговор девушка. – И как же теперь мне отсюда добраться…

К замужеству ЛВ не стремилась – жила жизнью одинокой волчицы, самостоятельно решающей все вопросы. Никого у нее на белом свете не было, кроме двух школьных подруг, мамы Тани, да детища производства, которое пожирало почти всё время и все силы. С подругами виделась редко. Девчонки остались в глубинке, обзавелись семьями. А русская женщина, имея троих детей, мужа, хозяйство, да еще и работу на подъем трудна; оторвать ее от дома становиться практически невозможно, разве что райские кущи посулить.…

А вот мне уже и семь. Казалось, что может произойти в жизни у такого маленького ребенка? Мою жизнь осветила еще одна звезда. Девочка, с белыми бантами и везде сующимся крохотным носиком, в дальнейшем на протяжении одиннадцати лет будет смирно сидеть за парной и учить уроки; она будет учиться только на «отлично», станет победительницей различных олимпиад и конкурсов, а буквально через десять лет станет стипендиатом главы своего родного города за особые успехи в учении. Учеба для меня была всегда…

Детский дом находился в центре города, но несмотря на это, он отличался от других домов, как белая ворона, своей темно-серой окраской и бревенчатой крышей. Фасадная часть здания была покрыта множественными пятнами плесни желтовато-красного цвета, в некоторых местах сыпалась влажная штукатурка, из старой черепичной крыши просачивались липкие капли затхлой сырости, которые тонкой стрункой стекали по стенам. Внутри здание выглядело намного лучше, чем снаружи. Для мальчиков и девочек были оборудованы…

Мы погрузили неподъемные припасы на багажные тележки – огромные и удобные, которые можно было катить куда угодно с условием возврата на вокзал. Веселый немец Хольгер из штаба интербригад, встретивший у вагона, говорил по-русски лучше, чем многие русские. Он сказал, что Юрий-Гагарин-Штрассе ответвляется на ближайшем перекрестке, и до общежития идти меньше километра. Я жил в лучшем на свете городе – Ленинграде. Я любил его как ничто, не представлял жизни в ином месте. Но я шагал по Дрездену…

Молодец был Кеб. Скромный. Добряк, слова от него плохого или резкого не услышишь. Любил помечтать этот Кеб. Волосы у него светлые были, пшеничные, в мать. Но глаза – чернее ночи в самую лютую зиму. В отца. Пока его не было, Милка ушла в город. Оно и понятно. Ничего ее больше тут не держало. М-да… Я и думать про парня перестал. В тот день, ясно помню, листья уже опали. Многие ушли по грибы, пора пришла. Поэтому не сразу поняли, что по центру деревни идет незнакомец, чужак, миновав Большие ворота…