Проза

– Хорошо, Новарт, едем. 2 – Я тебе так скажу, парень, Стиви свое дело знает, – почти шепотом вещал старик-северянин. – Ты не смотри на его возраст, мягкость и все такое. Нет, парень, ты смотри на другое: батальон, опытные воины, ну и я в придачу, а кто во главе, а? Правильно, парень: он! Как-то так вышло, что старик поехал рядом со мной. Барон раскачивался в карете с кучером во главе, шесть личных воинов – вокруг, а впереди и сзади этой процессии – северяне. Глубоко в хвосте остался первый…

сам всем это будешь советовать на судьбу не сетуя (что я и делаю) вот помнишь как в пятом классе белокурая одноклассница ира ирочка, как ты ее про себя называл улыбнулась тебе перед началом зимних каникул и тогда ты понял что это любовь именно та самая про которую все вокруг говорят и пишут и ты тоже написал ей письмо двумя месяцами позже на день святого валентина а лучезарная ира засмущалась и как будто отозвалась так по-детски и мило на все твои тайные призывы …

когда в кишках мысль ворочается и глотка мозжит от тоски я разбрасываю многоточия по одиночеству и начинаю прыжки по точкам до первого промаха *** Слишком много слов выбрасывается в пространство, будто в отхожее место, будто в канализацию, уносящую словеса неизвестно куда, в какие-то воды, моря, океаны, где их поглотят большие рыбы и рыбы малые — что-то усвоят, что-то извергнут, чем-то отравятся, но вскоре поправятся, а от чего-то скончаются тут…

близнецов изгнать, пуповины перерезать, руки отодрать, род оттяпать — другим во урок, остальным в толк, чтоб неповадно было пользовать свободу впрок. Бабы шли, насупившись, подтянув губы к носам, анусы зажав. И уж уткнулись челами в основания мужичков, как рецепторы одной не выдержали мужской секрет и апчихнули в ответ. Легкие другой стеснения не преодолели и вдохнули до одурения, повергнув хозяйку ниц. Первая никак чихать не могла остановиться. Мужички…

В то вечер, когда я впервые сама приготовила ей ужин, я накрыла стол, налила суп по тарелкам, красиво нарезала помидоры с огурцами, поставила на стол сметану, почистила чеснок в прикуску и специально сбегала в магазин за черным хлебом. Мать пришла с работы злая и уставшая. И хотя она все время молчала, пока мы ели суп, и я с надеждой глядела на нее поверх своей ложки, не единого слова похвалы я так и не дождалась. Когда же совсем расстроенная я начала собирать посуду и тихо, как бы невзначай упрекнула…

Труднее всего приходилось растениям уже немолодым; у них бабушка отсекала не один больной черешок, а сразу несколько. Маша удивлялась, откуда герани берут силы, чтобы восстановиться и зацвести снова. Нина Александровна отвечала, что всё самое важное скрыто от глаз садовника. «Корни всё помнят, – говорила бабушка, – корни вытянут». И Маша верила ей. От срезанных листьев по воздуху плыли горьковатые волны, запах походил на смесь ароматов вянущей розы, мокрой осенней мяты и земли, растёртой между…

Все это держало магнитом любопытства и пугало одновременно. После долгих обсуждений в дом решили все-таки не заходить. Расходиться не хотелось. Так и сидели на скамейке, общались. Подробности биографии проскочили быстро, а вот на любимой музыке застряли. – А что из Земы любишь? – Да все! Но Брызги больше всего. Брызги снега из под колес в девушку разбитых витрин, – напела Марина. – Это не со мной, это дежавю! – подхватил Толик. Потом вскочил и захмелевшим взглядом окинул двор. Откуда-то в…

– Нет. У нас никто не пропадал. Все в порядке, – взволнованно ответила девушка. – Ну, вот и славно, – жестом приглашая Катю присесть за приставной стол и сам располагаясь напротив, продолжил беседу профессор, – Полтора месяца назад, а точнее пятого ноября, в городе Ярославле в милицию обратился мужчина с довольно необычной просьбой. Он сказал: «Помогите мне, я не помню, кто я». Выяснилось, что человек обнаружил себя в тот момент, когда брел по набережной неподалеку от речного порта. При этом ему…

В морозные и снежные зимы, по заброшенным подворьям и деревенским улицам бегали зайцы, лисы. Иногда проходили волки, осторожно принюхиваясь к бывшим жилищам людей и хозяйственным постройкам, где ещё не выветрился полностью крепкий устоявшийся запах домашних животных. В тех хуторах, где ещё теплилась кое-как жизнь, по вечерам, в какой-либо избе, собирались местные мужики и курили до потемнения в глазах самосад, который они садили и готовили к курению, в связи с подорожанием курева в магазинах центра,…

– Извини. Не подскажешь, как заявку отправить в диспетчерскую? У меня почему-то выдает ошибку. – Не самый практичный вариант для знакомства. Но первое, что пришло мне в голову. Он оторвал свою голову от монитора и задержал на мне свои взгляд. Затем спросил:– Какой у тебя компьютер? – Вон там, рядом с переговорной. – Я показал на свое место в конце второго ряда. – Прикольное тату. – вдруг заметил он. Посмотрев на маленького осьминога в моей правой кисти. – Что оно означает ? –…

– Ну что, Саша, как же ты жил все эти годы? – спросил меня Агалай, когда он закончил с Андреем и мы вышли во двор. Его косматое лицо осветила полная луна, и тогда я увидел, как он постарел, с тех пор как мы не виделись. Его лицо, испещрённое множеством глубоких морщин, выражало озабоченность и усталость. Хотя прошло не так и много времени, чуть более четырёх лет, но как он стар, – думалось мне. Может быть, это оттого, что я видел его, когда был ещё наивным юношей, и смотрел на него я тогда совсем…

– Нет, сынок. Я девочек и отца не оставлю. Отомсти за нас. Помни, что на Урале есть посёлок Заманихино, 37-й километр железной дороги. Там живёт моя мама, ваша бабушка, Фадеева Серафима Петровна. Найди её. В подъезд дома вошли солдаты. – Беги через чердак. Найдёшь слуховое окно, выберешься на крышу… – Я знаю, папа, – перебил отца Ефим, – мы с ребятами облазили все чердаки ближайших домов. – Поторопись, – сказала мать и поцеловала его. – Я вас всех люблю, – прошептал Ефим, тихо вышел в подъезд,…

Когда-то в количестве восьми человек нас, первокурсников училища, направили практикантами на колесный пароход. Зайдя на палубу еще стоящего во льду этого плавсредства, мы были изумлены насыщенностью судовых механизмов. Брашпиль [2] , буксирная лебедка, рядом с которыми стояли трубные переговорные устройства для связи с машинным отделением и рубкой, и многое другое напоминали кадры из старых кинофильмов. И первый урок Ивана Ивановича. Это была швартовка. Подведя нас к бортовому кнехту [3] , с…

Он, который никого к себе не подпускал. Я, которой стало интересно, что же он скрывает. И я начала поти- хоньку преодолевать преграды на пути к скрытому, со- кровенному. Сначала было очень сложно, поскольку и он не пу- скал, и я не сразу поняла, как же правильно подобрать ключи к замкам, которые он вешал далеко не один год. Но спустя некоторое время, мне стало легче. Он стал от- крываться, и мы оба стали занимать важное место в жиз- нях друг друга. Стена в его душе, которую он так долго строил…

Он много часов должен был лететь вместе с семьей, куда же без них без всех, в чудесный уголок мира на самом краю земли, с голубым неглубоким заливом, с почти непроходимыми джунглями, с внезапными дождями большой силы, называемыми муссонами, и с милыми местными жителями, невысокими, непонятными и непохожими ни на кого из известных Григорию Кафкану людей. Правда, когда-то давно, на даче под Ленинградом, сдержанный мужчина с внимательными глазами, вернувшийся из командировки во Вьетнам и смежные ему…

Мужчина и женщина опять переглянулись, продолжив загадочный молчаливый диалог глазами, и потом вдруг рассмеялись. – Хотите, расскажем Вам историю? У Вас есть время? – спросил мужчина, слегка подавшись вперёд. Я ответил, что времени у меня навалом, до обеда я совершенно свободен, а равно и после него, что мои туземцы живут здесь, не меняя обычаев, тысячелетиями и вряд ли успеют их забыть за несколько часов или даже дней, которые я готов провести здесь ради увлекательной истории. Пара ещё…

– Не попрощался, что ли? – батя покачал головой, – не дело, сынок. Остановлю, иди… – Ты чего ехала, дура? – Сашка неловко помог ей высунуть ногу с ободранным коленом из-под голубой облупленной рамы, – уезжаю я. Вон, батя на самолет повез. Пока! Она на миг сморщила покрытое слоем пыли лицо, моргнула раскосыми темными глазами, все же сумев удержать обиженный рев, но из правого глаза скользнула хрустальная капелька, прочертила по грязной щеке дорожку. – Я тебе лепешки везла. На дорогу, – она вздохнула,…

– Да что в нём замечательного? – продавец наклоняется над витриной, внимательно рассматривает изнывающий от собственной значительности экземпляр и негромко, но демонстративно фыркает. – Просто превосходное, я вам говорю! Превосходное! И это вот… И это!.. Мне вообще здесь на витрине все вещи очень глянутся. Ассортимент необычайный! Что, съели?! – Ой, умираю. Скажите ещё, что вам вообще весь этот магазин импонирует. – Чудовищно импонирует! – Ну, даёте! Может, вы благодарность хотите выразить?!…

А её – красивым именем Женя. А меня – Саша. Так меня назвали, когда я появился на свет, ещё не зная, что я лазутчик, и может быть, враг. Но мои родители не стали бы любить меня из-за этого меньше, а потому не всё ли равно, как они меня назвали. И как назвали её, и его, и как назовут нас всех завтра и называют теперь… Если это нельзя. И я сам решил, что это нельзя, а она ничего не говорила и почти ничего не сделала – просто улыбнулась мне, вежливо и почти равнодушно, и вдруг не смогла отвернуться,…

Ольга Семеновна взглянула на него быстро, потом в ту пустоту, в которую глядел теперь Василь Василич, задумалась, составляя в голове ответ, но зацепилась там за какое-то свое воспоминание, увлеклась им и снова воротилась к созерцанию воздуха перед собой. Среди всех прочих мелькающих в памяти огоньков самым главным был Сашуткин – воспоминания о единственном их сыне. – А помнишь, как он…– разогрелся было Василь Василич, залюбовавшись памятной грезой, но умолк. Потом, рассмотрев образы детально,…