Сказки

— Конечно с головой будет что то не то, если без шляпы по жаре ходить. Напекло голову вам госпожа вот в обморок и упали. Странно он как то говорит и почему госпожой называет, так уже лет двести не говорят. — А почему вы меня госпожой называете? - поинтересовалась я. — Дык….это, на вас платье не крестьянское и ручки холёные, личико чистенькое и красивое. - удивился вопросу мужик. И тут до меня дошло что я действительно в платье, да ещё утянуто мягким корсета. Какой кошмар, я платья не ношу,…

Игра получалась долгой, потому что всё время прерывалась дружескими потасовками. Но на тумаки и подзатыльники мелкоклашки не обижались – трус не играет в футбол! Постепенно подтянулись болельщики: папа Жорика Поликарп Николаевич (Жорика тут же перевели в защитники!), его водитель дядя Костя, колючий сантехник Ерёмушкин, пенсионер государственного значения Кошкис и дворничиха тётя Маша с новой метлой. Ещё за игрой следили хомяк Шуша, которого Нюра с Капой вынесли подышать воздухом, и семякинский…

И что, вы думаете, дети сделали? Бросились исследовать мир? Как бы не так, современные дети и свой-то мир не очень исследуют, больше в сетях зависают… Начали искать дорогу домой? И тут мимо. Они дружно решили, что кто взял их из школы, тот пусть обратно и положит, рядом с их ранцами и телефонами, которых в карманах не обнаружилось. А им до лампочки. То есть фиолетово. Или поровну. Или еще как. Добрые ангелы, присматривающие за всеми детьми в мире, так растерялись, что до вечера не могли придумать,…

Сила воздействия сказки на ум и чувства во многом определяется ее жанровой природой, в первую очередь благодаря мощному фантастико-легендарному началу, открывающему простор для полета мысли, позволяющему соединить как бы в единой цепи самые разнообразные, в реальной жизни обычно несравнимые и несопоставимые, предметы и явления. А это — прямой путь к стимулированию, расширению и обогащению художественных представлений человека, к активизации его творческого поиска ответов на вопросы, возникающие при…

- Это ведь не всё? Иосиф Виссарионович Сталин загадочно усмехнулся и не торопясь раскурил трубку, наблюдая за реакцией сына. - Не всё, Вася. Он двадцать листов моей рукой исписать успел, торопился видно, даже за чистой бумагой не пошёл, каждую минуту экономил. Но остальное тебя пока не касается. Факт медиума тебя значит не удивляет? - Кому другому бы не поверил, но ты такими вещами точно шутить не стал бы. Что будем делать? - Делать? Делать будем, уже делаем. Мне этот медиум…

Первое, что я заметил, медленно шагая вдоль опушки, был большой жук, который барахтался на спине, пытаясь перевернуться. Я сразу опустился на одно колено, чтобы помочь бедняге снова подняться на ноги. Знаете, в некотором смысле никогда точно не знаешь, чего хочется насекомому: к примеру, если бы я был мотыльком, то, не знаю, было бы лучше, чтобы мне не давали угодить в пламя свечи или позволили влететь прямо в него и сгореть; или, опять-таки, если бы я был пауком, не уверен, что мне бы очень понравилось,…

Выпалив это оскорблённым тоном, Паддингтон вскочил и убежал наверх, в свою комнату, оставив на месте происшествия вконец расстроенных Браунов. – Не понимаю, как у кого-то может быть лучший зуб, – проворчал мистер Браун уже в дверях. Он уходил на работу. – Гм, – проговорила миссис Бёрд, – лучший или не лучший, но мишке было из-за чего расстроиться. Вы бы тоже небось не обрадовались, если бы ваш родной зуб выбросили в эту штуковину для переработки мусора – пусть даже и по ошибке. – И надо ж…

— Он и есть, — радостно подтвердила Пачкуля. — Мой сегодняшний ужин. Фирменное блюдо — похлебка из скунса. Обожаю! Кстати, пора ее помешать. — Она схватила половник и плюхнула его в булькающую кашицу. — Кошмар какой-то, — пробубнила Шельма, успевшая десять раз пожалеть о том, что вообще согласилась прийти. — Там что, и впрямь похлебка из скунса? — Я знала, что ты оценишь, — оживилась Пачкуля. — А теперь скажи честно — тебе у меня нравится? Знаю-знаю, пещерка чуток сыровата, да и просторной ее…

Нельзя было допустить, чтобы темные силы могли воспользоваться сокрытым в ней знанием… и тогда Книга перестала быть Книгой! «Радость мира» как вещь, которую можно было прочесть, взять в руки и унести с собой, вдруг исчезла. Она преобразила свою физическую, осязаемую форму, перейдя в иное качество, недоступное для восприятия непосвященных… А душа Книги — Душа Радости — живая, свободная, обладала теперь собственной волей и могла путешествовать по Вселенной, не ведая пределов! Ее не удерживали больше…

Стали искать, где восток и где запад. Вспомнили, как начальник однажды говорил: «Если хочешь сыскать восток, то встань глазами на север, и в правой руке получишь искомое». Начали искать севера, становились так и сяк, перепробовали все страны света, но так как всю жизнь служили в регистратуре, то ничего не нашли. – Вот что, ваше превосходительство: вы пойдите направо, а я налево; этак-то лучше будет! – сказал один генерал, который, кроме регистратуры, служил ещё в школе военных кантонистов учителем…

— Нет. Это «Сборник хомячьих афорисмоф и острот». Выскасыфания расных умных хомякоф. — Да ну? Ничего удивительного, что книжка такая маленькая. Ладно, ладно, шучу. Выдай-ка что-нибудь. — «Пусть хомяки малы, но сердца у них огромные», — зачитал Хьюго. — Бред! — сказала Пачкуля. — Если б у вас были огромные сердца, все остальные штуки бы не поместились. Желудок, и легкие, и дурацкие маленькие почки. Что там еще пишут? — «Хомяки лучше котоф». — Хомяки лучше котов? — фыркнула Пачкуля. — Что…

Анни аккуратно сложила ночную сорочку. Натягивая платье, она посокрушалась и о том, что у нее такие острые локти и такие тощие коленки! Они выглядели совсем непривлекательно. И обиднее всего, что ее мама, старший брат Лассе и она сама так бедны; отец отправился куда-то далеко на север валить большие деревья, из которых делают целлюлозу на ближайшем заводе, что стоит на их реке. Перемалывая деревья, завод этот гудел, как гигантский орган, только вот отец все не возвращался, чтобы сыграть на этом…

Косичка (тоже склоняется над тетрадкой). Понимаете? Пароход проходит в час семнадцать километров. За сколько часов он может пройти расстояние от А до Б, если оно равно одной тысяче семьсот двадцати девяти и девяносто пяти сотым километра? Степа {усмехнулся). Так вот из-за чего ты плачешь? {Он что- то энергично пашет, перечеркивает и снова пишет.) Косичка. Нет, я не из-за этого. Мама подарила мне коралловое ожерелье, такое красивое, а я его потеряла. Вы уже решаете? Вы, наверное, хорошо учитесь,…

Рассказы и сказки писательницы потому такие правдивые и жизненные, что она придумывала их прежде всего для своего сына Марюса, писала для него и о нём и о его товарищах. Недаром в этих рассказах много весёлых приключений, недаром их герои собирают марки, таскают в школу кошек, любят пострелять в тире… Пишет Жилинскайте и о смелом жеребёнке, и о неунывающем кузнечике, и о глупом жуке-навознике… С детства увлекался Марюс энтомологией — наукой о насекомых, был знатоком разных жучков-паучков. Читая…

Тупоносики были ярыми врагами Кукарекии и всей Рисовании. Тупоносиками называли тупые цветные карандаши, которые никогда ничего толком не рисовали, а только марали бумагу. Если они раскрашивали что-либо уже нарисованное, то обязательно вылезали за края, как прутики из сорочьего гнезда. — Их работа, — согласился дядя Крилло. — Улицу исчиркал Зелёха, а страшилище накарябал Синёха. Как вы уже догадались, он имел в виду зеленый и синий карандаши. — Поехали, посмотрим сами, — предложил Пинн. — Может,…

– И да, и нет, сударь; звонили также потому, что умер дядя Фурнель. Дядя Фурнель, старый пастух, был местной знаменитостью. Ему исполнилось девяносто шесть лет от роду, и он никогда не хворал до того самого времени, когда месяц тому назад простудился, свалившись темной ночью в болото. На другой день он слег и с тех пор уже находился при смерти. Кузен обратился ко мне: – Если хочешь, пойдем сейчас навестим этих бедных людей. Он разумел семью старика – его пятидесятивосьмилетнего внука и пятидесятисемилетнюю…

— Не жалейте силёнок, ребятушки, за деньгами дело не станет! — повторяет король. — Да ведь с камнем не так-то просто сладить! Надоело королю глядеть на бестолковую работу, повернулся он и ушёл в свои покои. Стал думать, что делать, если под колодцем не окажется клада? Большое сомнение его брало: где же это слыхано, чтоб под колодцем — и вдруг клад! И чем дольше он прикидывал, тем больше его злость разбирала: и на отца-то он злился, и на себя, и на весь мир. Совсем извёлся король, бегает взад-вперёд…

— Человек! Я съем тебя! — сказал он мальчику. Но мальчик был мал и никакому языку еще не успел выучиться, поэтому он ничего не ответил, а только вытянул вперёд обе руки и пошёл на голос. Тигр удивился и бросился в глубь леса так быстро, словно был не старым, почтенным тигром, а резвым тигрёнком. Скоро он вернулся. С ним пришёл и весь лесной народ. Каждому хотелось поглядеть на маленького храбреца. Так сын князя Ло Вана стал лесным жителем. Чтобы мальчик не умер с голоду, тигрицы и лани поили…

Annotation В сборник вошли волшебные истории, в которых воробей и лиса вместе работают в поле, маленький оленёнок превосходит умом вожака стада, медведь по глупости теряет пост генерала армии зверей, а Нужда учит сыновей дровосека справляться с любыми трудностями. Сопровождают сказки чудесные иллюстрации Александры Якобсон, замечательного художника детской книги. БОЛГАРСКИЕ СКАЗКИ Соловей и мельничный жёрнов Воробей и лиса Олень и оленёнок Курица и овца Кто генерал зверей?…

— Вот так разрыв, мистер Сойл! График нарушится… Может, сказать Королеве? — Да нет, не стоит. Она и так вся в заботах, словно пчелка — дочку обучает. — О да, принцессу Ату… Бедняжка! — и непонятно было, к кому это относится, к матери или к дочке… * * * Принцесса беспокойно расхаживала взад и вперед под большим плоским камнем, на который муравьи складывали собранные семена, стебли и корешки — там собралась уже изрядная куча. Принцесса была изящная, с тонкой талией и небольшим брюшком муравьиха,…