Современная проза

Стены и потолок затянуты черной бархатной тканью, старинная мебель, как во дворце, а под потолком – люстра, похожая на маленькую крону золотого дерева, с которой свисают листья – подвески. Перегородка, до нее мне еще хватало цепи, зайти за нее – уже нет, но если отойти в противоположный угол, то можно было увидеть сплетение труб, масляные баки, стрелки как на паровых машинах и краны – отопительный котел. Возле перегородки стояло пианино, которое потом оказалось клавесином, или верджинелом. На стенах…

Червячила – на самом деле его зовут Вадимом, но так его никто не зовет – вполне оправдывает свое прозвище: длинный, узкий, как одностворчатый шкаф, он уязвляет взгляд какой-то дряблой бледностью, которую оттеняют черные с больным блеском жиденькие прямые волосы до плеч, белая рубашка с распахнутым воротом и темно-синий костюмчик, напоминающий о вихлявых танцах шестидесятых годов: узенькие коротковатые брючки и гаденький, маленький – словно снятый с тщедушного пятиклассника – пиджачок, застегнутый…

Целых три секунды ушли у Нади на события трех последних дней. Как ехали в Чернолучье в душном автобусе, как ей выдали вожатскую футболку истерично-голубого цвета, как она познакомилась с Витей, с которым они вместе были вожатыми Второго отряда (или отряда «Интеллектуальные Тигры» – это туманное название в первый вечер придумала группка самых бойких детей). Витя, толстенький парень с короткими бесцветными волосами и круглыми глазами, учился на четвертом курсе матфака. Он работал в «Интеллекте» уже…

Последний отрезок пути, от трамвая до дома, мешок несла присмиревшая Катюша, а Ольга тащила спящего Федьку, изо всех сил стараясь не поскользнуться. Тяжело дыша, она привалилась к какому-то столбу, и ее взгляд уперся в грязную бумажку «Покупаем волосы. Дорого. От 30 см». – А ты говоришь, что тебе больше нечего продать! – услышала она обиженный голос дочери. Дома Ольга положила спящего Федьку на кровать прямо в комбинезоне и упала без сил рядом, глядя в одну точку. Сейчас дочь спросит про обед,…

Стоял понедельник. Для меня давно стало привычкой работать вне стандартной схемы. Нет, даже не привычкой, а так было всегда. И это тот случай, когда пробовать другое не возникает желания. Приятно было выйти из офисного здания не на обед, а «навсегда». Порой я забываю это чувство, но сегодня мне слишком много думалось и чувствовалось. Всё в разных оттенках: и спокойном голубом, и тоскливо-фиолетовом, и непонятном жёлтом. – До свидания, – охранник удивляется, увидев меня спустя чуть более часа. …

А оно было многоликое в лице различных фондов, инспекции, отделов статистики и прочая. Зарождающаяся власть желала контролировать всех. В рядах бухгалтеров-экономистов началась настоящая анархия. Разброд и шатания финансовых умов. Немногие конторщики СССР были готовы к грядущим событиям. Плохо ориентировались в неустойчивом налоговом законодательстве, да и просто находились в каком-то шоке от темпа жизни, от скорости изменений и требований. И именно здесь в недрах хаоса и беспорядка зародилось…

24.07.2015 * * * Меняться, принимать вызовы, вставать и действовать. Переосмыслить свою жизнь, понять нахожусь ли я там, куда стремлюсь и чего я хочу. В такие минуты я люблю растворяться в городе, среди толпы. Главное не останавливаться и слушать себя. 22.08.2015 * * * Нас заклинило при столкновении. На открытости, откровенности. Словно встретились два исключения, из огромной толпы повседневности. С тех пор я вечно ищу твою тень в этом городе. Я завидую тем, кто видит тебя…

Вот сейчас я греюсь на весеннем солнышке, вдыхая тонкий травный аромат. Тепло разморило меня, мысли текут лениво: полусон, полуявь. В какой-то момент меня охватывает дрема и мне снится сад детства. Я – маленький пушистый беленький с красным тоненьким, едва ощутимым ошейником, прыгаю через траву, меня пьянит запах валерианы, растущей тут же. Я подпрыгиваю все выше – теперь смысл моего существования – движение, но сквозь охватившее меня возбуждение пробивается знакомый голос: «Тошечка, Тоша – мальчик…

– Полноте, Словник, рожденный ползать – упасть не может… Радуйтесь хотя бы этому… – булькнул отечный субъект в глянцевом переливающемся костюме, восседавший за перпендикулярным столом. Выдув в потолок два кольца – одно в другое, – он перегнулся через стоящий около забитой окурками держательницы для перьев покосившийся картонный трехгранник, на котором жирным курсивом значилось: «Тезаурус. От А до Я», – сдул с него пыль, стряхнул пепел с сигареты в чернильницу Словника и выжался из-за стола. …

«Известия», 27.05.1960. * * * «С дозволения начальства Владимирской губернии удельный крестьянин Григорий Иванов может представить нижеследующие увеселительные и забавные штуки: Наденет шляпу с ноги на голову, из зубов шляпу вверх бросит и на голову наденет, ртом соловьем свищет, в дудку кричит уткой, палку на голове концом держит, коровой мычит, медведем ревет, кричит Египетским голубем, будет рассказывать сказки из разных сочинений». «Из истории русской эстрады». * * * «Рикошетом…

Дальше, сначала, было интересно. У Петра Петровича даже появилось чувство собственного величия, что ли, он представлял себя неким мессией, с мудрой улыбкой посматривающим на ещё не посвящённых, не замечая радости удачно сбежавших. Итак, 70-страничный контракт был подписан, суть его была проста, как всё великое, ты становился энергетической средой корпорации, отдав ей своё физическое тело в обмен на его виртуальный клон. И вот ни черта этому клону не нужно было делать в безграничном и бесконечном…

– Это где, Барсик? – В сказках, Федор Иванович, в сказках. Туда и отправимся. Федор Иванович вместе с Барсиком поднялись из могилы и отправились навстречу сказкам. Сказка 1 Деревянный солдат Федор Иванович и Барсик шли достаточно долго, чтобы устать. Дорога в сказки кривая и запутанная. – Вот всю жизнь забывал, значит, чтобы сейчас вспомнить, – пробурчал мертвый пенсионер. – А зачем забывать? Только затем, чтобы вспомнить. Люди для того плохие дела и делают, чтобы вспомнить,…

* * * А утром я шел по пустой светлой городской зиме. Мне, собственно, деваться-то было некуда, в этом самом чужом на свете городе. Единственное, что было у меня, это смутное полуприглашение – в деревню. Большой вокзал большого города: немногие уезжающие шатуны растерянно примаргивались, осторожно привыкали к суровому утру. Все, конец: с родным Прошлым Годом теперь уж точно покончено. Ворота захлопнулись. Придется, как это ни странно, обживать – этот, Новый. Жесткая смерзшаяся электричка – часа…

Живые и юркие глаза двигались за металлическим шариком. Он словно гипнотизировал его и молил остановиться на нужной цифре. Молодой человек не видел ничего вокруг. Игра захватила его целиком. Он не смог бы оторвать свой взгляд от бешено скачущего шарика, даже если бы раздался вой сирены, или начался пожар, или землетрясение. Он продолжал бы сидеть, нервно стучать пальцами по бархату стола и неотрывно смотреть на скачущий золотистый шарик. Наконец тот стал замедлять свое движение, несколько раз нервно…

Я проделывала этот же трюк, останавливая всё же наступившие в 13 лет менструации. Я долго болела гриппом, прикованная к постели. Когда в конце второй недели я дотащила своё чахлое тело в туалет и увидела кровь, я решила, что мне пришёл конец. Но мама сказала: «Ты больше не ребёнок. Теперь ты – женщина». Мне не нравилось быть «женщиной». Я не хотела вступать в этот клуб и отныне кровоточить раз в месяц. Мне приснился сон, что я стою на краю бассейна, в котором купаются голые женщины. У всех них была…

Тамара Ивановна относится к тем счастливым людям, которые любят всё, что делают, и делают то, что любят. Её отличает гражданское мужество, открытость, тепло и внимание к людям, искреннее желание им помочь. Она открывает каждого человека как бесценную жемчужину. Считает, что только добрые мысли и поступки спасут наш мир, а самое большое человеческое счастье – простое человеческое общение. Л . Касьянова. п. Прохоровка, 2011 г. Глава 1 Надежда Девочка была очаровательной – тёмные глазки в обрамлении…

Да, думаю я на пригорочке, все это обстоит именно так, а может, еще в тысячу раз хуже, потому что своему глазу виднее. Да, обувь – говно. Да, пьем! Но зато сие наверху, на земле, вокруг нас, так сказать, а внизу, в просторных, залитых, блядь, искусственным солнечным светом цехах, лабораториях, кабинетах, взрывариваемах и парткомах лучшие советские люди куют в белых халатах атомно-водородный щит нашей родины, или же меч, если мы ебнем по вас первыми, Господа Удавы! Подземная наша служба знает свое…

Где-то между сумасбродных суббот скалилась, в прошлом видная, нынче же бесталанная, фигура обязательств. Будучи уверенным в том, что обязательства в канун четверти пятого стареют, обретают мудрость, оседая в ложбинах статных морщин, я поздно, но скорее поздно для себя самого, для других метаморфозы в ожидании четверти пятого покажутся лишь сменой галстука на рубашках, – я застал себя в удушьях собственной глупости, как затравленный борной кислотой мятежный таракан. Но ему помешали жить, а кто отравил…