Современная зарубежная литература

Так прошел год без Сичжина. Выдержала ли она потому, что не давала себе горевать? Воспоминания о романе лежали грузом на ее сердце, тревожа подобно нерешенной задаче. Выходило, что Моён не смогла выполнить последнюю просьбу Сичжина – поскорее его забыть. Их любовь, мучительно краткая и пугающе яркая, успела стать смыслом ее жизни. Наступила годовщина смерти Сичжина. Страна, которой он отдал свою жизнь, забыла о нем раньше, чем одно время года сменилось другим, но Моён забыть не могла. В ее памяти…

– Мы опоздали, Флака [3] , – сказал он. – Нет! – вскрикнула она. – Ay Dio [4] . –  Si , – удовлетворенно констатировал он, радуясь, что на этот раз его очередь давать нагоняй. Она скатилась с кровати и тут же развела панику. Их дочь Минни спала на диване в гостиной, специально осталась на ночь, чтоб не опоздать. Жена заорала, дочь свалилась на кофейный столик. – Ма, – простонала она. – Ма! 3 Flaco Flaca – тощий, тощая (исп.). 4 О господи (исп.). Он прижал…

Этот ребенок сведет меня с ума, повторяла я себе. Я уже полчаса пыталась вытащить его из постели, но ничего не помогало. В полдень мы договорились встретиться с моей матерью за бранчем – это моя ежемесячная голгофа, – но до того я хотела успеть заскочить на бульвар Османн и купить себе кроваво-красные лодочки: я запала на них с того дня, когда бутик объявил о распродаже. Я мечтала, что надену их в понедельник, на совещание, где будет присутствовать сам Биг Босс «Эжемони» – косметического холдинга,…

– Джордан, – говорит ему отец, уже прошедший досмотр. – Что ты делаешь? Джордан пожимает плечами. – Пап, они подвергают все тело обратно рассеянному излучению. А эта сканирующая установка – самая опасная и наименее эффективная на рынке. Я читал о ней и не собираюсь рисковать. Брюс находится примерно в десяти метрах от сына и знает, что ему не разрешат пройти обратно. Он умолкает. Ему просто хочется, чтобы Джордан замолчал. – Отойди в сторону, парень, – говорит сотрудник службы безопасности. –…

– Скажите, пожалуйста, – спросила Натали, – а вы все это прочитали? – Мы не просто все это прочитали, но и перечитываем регулярно, – ответила я. – Дело в том, что мы с мужем очень любим читать книги, а поскольку знаем языки, любим читать в оригинале. Кстати, Вы можете об этом написать в Вашей книге. Мы никого из журналистов не приглашали в наш с мужем кабинет. Мы и сошлись с ним на этой почве. Он и я в детстве и в юности все свободное время посвящали чтению книг. Очень часто не высыпались по этому…

Спокойно и немного печально, но без пафоса я скольжу через воды бассейна семейства Роса-Хаас. Кайф. Я бы остался здесь навсегда. Для ясности: видео исчезающей женщины, составленное из сменяющих друг друга фотоснимков, длится чуть больше двенадцати минут. Оно называется «Одно лицо, сорок лет. Исследование процесса старения», а в инфе написано: «Ежедневные автопортреты с 1977-го по 2015-й. Я устала». (Мне особенно нравится последняя ремарка: исчезающая женщина как будто решила объяснить, почему…

Я, Оливия и Рой жили втроем в прочном кирпичном доме в хорошем районе. У меня была своя комната, а когда Рой-старший сделал пристройку, у меня появилась и своя ванная. Когда одни ботинки становились мне малы, у меня тут же появлялись новые. Я получал стипендию, но и родители тоже вложились, чтобы отправить меня в колледж. Но, несмотря на это, по правде сказать, сверх того у нас ничего не было. Если бы мое детство было сэндвичем, ветчина не выступала бы за края хлеба. У нас было все необходимое,…

Двери открылись, в салон ввалились Бабак и Валле, красные и запыхавшиеся. – В следующий раз не опаздывайте, – кисло проворчал водитель. Парни сперва отдышались. – Какого вообще… Вы же сами… Ну это… – замычал Бабак. – Вы же на три минуты раньше уехали! – добавил Валле. Водила смотрел на дорогу. – На моих была половина. – Урод старый, – вполголоса буркнул Бабак, роясь в кармане в поисках проездного. Валле ухмыльнулся. Сандор надеялся, что водитель взорвется от злости, вдарит по тормозам…

Арне выжил, но потерял слух и сильно обжег лицо. Когда он пришел в себя и понял, что случилось, то онемел. Навсегда отказался от речи. Нельзя сказать, что прежде Арне был разговорчивым, напротив – из тех молчаливых типов с огрубевшей душой, кто привык к усталости и одиночеству. К тому же его воспитал старик Уле Бьёрнебу, а это значит, что Арне рос в постоянном страхе. Мальчик никогда не слышал больше дюжины слов, половина из которых – проклятия и оскорбления. Так что невеликая то была жертва с…

Они решили – со мной что-то неладно. И были правы. То, что я плохо спала по ночам и иногда вырубалась на диване в начале вечера, ни для кого открытием не стало. Мне даже удалось убедить Эрнста, будто так было всегда. Он не знал, что я часто просыпалась около половины второго и не спала до утра, упорно наблюдая за стрелками на будильнике. Эти стрелки светятся в темноте; будильник подарила нам Ирми для свадебного путешествия. Тогда подобные вещи еще считались ультрасовременными, и их делали качественнее.…

Сто сорок девятый. Грохот всё ближе. Сто пятидесятый. Красные стрелочки на стенах обозначают запасный выход на крышу Восхода. Йона толкает дверь. Ветер едва не сбивает ее с ног. Он треплет ее одежду и кудрявые волосы, сдувает слезы с глаз. Килиан подтягивает потуже лямки рюкзака и за руку тянет ее к самому краю крыши. Вдруг ветер стихает, и Йону охватывает странное спокойствие. У Килиана нет никакого плана. Это конец. Она смотрит по сторонам. Они стоят так высоко, что вокруг – куда только хватает…

Первый его «взрослый» роман (1973) заслужил признание такого же литературного аутсайдера, Питера Бигла: «Это одна из тех непередаваемо прекрасных книг, которые попадаются тебе, когда ты уже оставил всякую надежду прочесть что-нибудь подобное… Мне бы хотелось быть ее автором». «Непередаваемый», «свежий», «превосходный», «завораживающий» – рецензии на роман прямо пестрят этими словами. Скитания блудного сына, львиный ров, столпы пред храмом Соломоновым, имена которым Яхин и Боаз, «мне ли не пожалеть…

Моим же собственным, прекрасным каллиграфическим почерком, чуть повыше испанских глаголов, было написано: Ефросинья Мэфьюз. Запершило в горле. О чём я вообще думала? То, что это написала именно я, не вызывает сомнений: я всегда подрисовываю дополнительную загогулинку внизу буквы «ф». Я почувствовала неприятную тяжесть в желудке, сердце забилось как бешеное. – Простите. – Это всё, что я смогла выдавить из себя. – Не переживай, просто следи за тем, чтобы это впредь не повторялось. – Она взяла…

Всю ночь два гэбиста безуспешно искали Брецкого. Наконец обнаружили его в борделе – заведений такого рода вроде бы не существовало, а если и существовали, то гэбисты уж точно не были их завсегдатаями. Тем не менее каким-то образом им удалось незамеченными проникнуть в помещение. Брецкий лежал ничком в отключке, под каждой могучей рукой – по ухмыляющейся девке. Но слишком много времени ушло, чтобы вытащить шлюх, поставить Брецкого вертикально и оттащить в коридор – младший гэбист чуть не плакал с…

Разумеется, ты знаешь это и принимаешь. По крайней мере, говоришь себе так, а тем временем птица неизвестной тебе породы пролетает у тебя над ухом и хлопает крыльями, взмывая вверх. В тишине, которую птица нарушила, слышишь, как во время полета перо трется о перо, – удивительно. Поворачиваешь голову и, следя за улетающей птицей, прикрываешь глаза от солнца. Сидя у своего крохотного домика, щуришься и думаешь о собственной ошеломительной глупости и немыслимом упрямстве, об упорном отказе пожертвовать…

Невозможно поверить, что тете Тине скоро стукнет сто лет, – она румяна и подвижна, как в шестьдесят пять. Ее карие глаза хоть и мутные, зато блестят; костяшки пальцев, толстые, как каштаны, напряжены, и жилы на запястьях тоже: сейчас так и ухватит что-нибудь – деревянную ли ложку, молоток ли для отбивания мяса, а может, щеку внучатой племянницы. Лицо блестит от пота, над губой вечные «усы» из прозрачных бисеринок испарины. С годами тетя Тина усохла, сейчас в ней всего пять футов два дюйма, а в дни…

6. Полукруг ослепительно бирюзового океана – вот первичная сцена этой любви. Мою жизнь делает замечательной уже то, что такой синий цвет вообще существует, что я его видела. Видела что-то настолько прекрасное. Обнаруживала себя в самой его середине. Без выбора. Вчера я вернулась туда снова постоять на горе. 7. Но что это за любовь, в самом деле? Не обманывай себя, называя это чувство возвышенным. Признай, что стояла в музее перед горсткой рассыпчатого ультрамаринового пигмента в стеклянном стаканчике…

Осень. Неподалеку от озера Мичиган начинается миграция бабочек монархов [1] , их более пятнадцати тысяч. За два месяца, с сентября по ноябрь, снова и снова складывая и расправляя крылья, они перелетят из Южной Канады и Соединенных Штатов в Центральную Мексику. Там и перезимуют. Бабочки порхают между нами, садятся на подоконники и на забор из проволочной сетки, веревка все еще подрагивает под тяжестью белья, вдали кузов блекло-синего «шевроле»; бабочка медленно смыкает крылья, словно хочет отложить…

От таких историй сжимается сердце. Я не японка. Я не пережила всего этого. И я не знакома ни с кем, кто был в Хиросиме. Но эта история не отпускала меня. И я подумала, что если бы о событиях писали только их очевидцы, люди бы давно забыли прошлое. А в нем есть нечто важное, то, что нельзя отпускать, то, к чему нужно время от времени возвращаться. Потому что нам всем есть что терять. Страх не различает ни времени, ни пола, ни стран, ни культур. Каждый знает, что такое вина. Или любовь.…

Когда все участники поднялись из-за стола и потянулись к выходу, я заметил, что адвокатессы противников тоже пришли в юбках, но только более скромных. В голове даже промелькнула шальная мысль – видимо, поэтому против Юдит у них не было никаких шансов на победу. Прощаясь со мной, девушка написала на листе бумаги сумму, только что выигранную для меня. Сумма оказалась в три раза больше той, о которой договаривались изначально. Антон с гордостью завершил свой рассказ. – А ты хорошо устроился, мой дорогой, –…