Военная проза

– А куда тебе, браток, дальше-то ехать? – спросил меня майор. Я пожал плечами, ответив, что знаю лишь номер полевой почты. – А по должности кто? – Командир роты. – Ясно. Воевать, значит, будешь? А я редактор газеты… Комендант шел вдоль строя, проверяя предписания. Поравнявшись со мной, он долго изучал мои документы, потом поднял глаза, внимательно рассматривая меня. Наконец сказал: – Вы, если хотите, можете сейчас представиться своему комбату. Петровский у командира дивизии, там у них…

– Бочкин! Валерьян! Бочкин уныло плелся к кафедре, без нужды оправляя пояс. – Что это такое? – допытывался педагог. Что это было такое, Бочкин не знал. Вообще в такие минуты весь мир погружался в странный туман. Казалось, стоит только сделать маленькое усилие, и все будет в порядке, но не хватало воли его сделать. Все рушилось и погибало. А педагог издевался: – Соберутся маменьки и рассуждают. Разве так надо наших мальчиков спрашивать? Спроси как следует, он и ответит. Что это такое? Что…

Все это проскочило в голове за несколько секунд. Огляделся — вот мои бойцы залегли неподалеку, осматриваются. Рожи черные, только глаза и зубы сверкают. Да и я, наверное, сам не лучше. Показываю одному головой, другому рукой направление движения — вперед, вперед зигзагами, «винтом», перекатом. В бушлате не сильно покувыркаешься. Пот заливает глаза, от одежды пар, во рту привкус крови, в висках стук. Адреналина в кровушке до чертиков. Перебежками по обломкам кирпича, бетона, стекла. Старательно избегаем…

Виселицами, тюрьмами, концентрационными лагерями покрылась родная полесская земля… Такова была обстановка, когда летом 1942 года из Москвы на территорию оккупированной Ровенщины перебрасывались патриоты — парашютисты подразделения специального партизанского отряда полковника Медведева. В ночь с 24 на 25 августа в тыл врага была заброшена и наша группа из одиннадцати человек: Николай Иванович Кузнецов, Коля Приходько, Петя Голуб, Иван Соколов, я и другие. Командование отряда вскоре поручило мне…

Среди мути серых мыслей всплывали редкие светлые пятна — огни воспоминаний: мягкий цокот копыт по невским торцам, серебряные савельевские шпоры, фойе Михайловского театра, окутанное туманам духов и желаний… Солнце палило. С яркой глубокой лазури оно заливало раскалённым золотом пыльный городишко. Почти без зелени, с несколькими облупившимися домишками среди беспорядочной кучи мазанок, расползся он по берегу мутной реки. В иссера-жёлтых бурливых волнах не отражались ни яркое солнце, ни чахлая…

- Ну, бабушка, - спрашиваю, - кто же победит? - Наши, красные победят, русские. - Ай да патриотка, - говорю. - Почему же ты все-таки так уверенно думаешь? Долго бабушка не отвечала, руки положила на клюшку, глаза, как черная ночь, уставила перед собой. Я уж уходить собрался. - Давеча петухи шибко дрались, - ответила, - чужой-то нашего оседлал и долбит и долбит, крыльями бьет, да слез с него, да закукуречит... А наш-то вскочил и давай опять биться, давай того трепать и загнал его куда, и хозяйка…

На крыльце школы останавливаюсь в изнеможении, одышка мешает двигаться дальше. Спрашиваю у Ларионова, кто еще пострадал. — Не знаю, ничего не знаю, бормочет он. — Вышел я из дома, слышу, кто-то плачет. Подбегаю. Это наш Васильев, глухой. Спрашиваю, что случилось? Молчит, только плачет. Вижу, взваливает на себя Реву. А Павел Федорович даже не стонет… Мне стало страшно заходить в комнату. Тихо открываю дверь. Полно народу. На полу на носилках лежит Павел. Наш партизанский доктор Александр Николаевич…

Звали этого человека Джон Аллен Ванденгейм Третий. Он не мог похвалиться тем, что его предки высадились с "Майского цветка", да и вообще предпочитал не копаться в своей родословной дальше двух поколений. В душе он осуждал своего покойного отца Джона Ванденгейма Второго за то, что тот имел привычку шутливо хвастать своим происхождением от некоего караибского пирата, хотя и не стяжавшего их роду славы, но зато оставившего наследникам первый миллион долларов, приумноженный ими до полумиллиарда. Нелюбовь…

После этого гюрза, еще более сократившись, сложилась в кольцо и закрыла глаза. — Не будем бабе мешать, дадим ей отдохнуть от всех. Пошли. Люди, тихо ступая, исчезли. Виктор нередко приходил сюда посмотреть на это небезопасное существо, но ни разу не мог объяснить себе, почему после нескольких минут визита он успокаивался от нервной суеты человеческого дня. Сегодня он был взвинчен, как никогда. Гарнизонное собрание У него, ответственного офицера по гарнизону, в тот предпраздничный…

- Воздух! Тревога! Но бомбардировщики в считанные секунды пронеслись над поляной, сбросили бомбы и пропали за кромкой леса. Андрей увидел, как слева взметнулся столб огня и дыма, как подпрыгнула пушка и, перевернувшись в воздухе, стволом зарылась в грунт. И еще успел он заметить, как две огромные ели сразу от комля до макушки вспыхнули пламенем и как в волнах дыма кружила горящая почерневшая скатерть. «Там был комиссар! И политрук… Где они?» И в этот миг тугая волна горячего воздуха сбила его с…

Об объёме этой работы достаточно красноречиво свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что к концу войны каждая почта, отправлявшаяся «Белой дамой» в адрес разведки английского военного министерства, достигала 250 листов машинописи. Такая почта поступала в Голландию регулярно два раза в неделю. Тщательно изучая ценнейшие данные о воинских перебросках по железным дорогам во вражеском тылу, союзники могли установить намерения противника и даже определять сроки операций, подготовлявшихся им на том…

Вы, молодое поколение, наша смена. Вы будете продолжать дела, начатые старшим поколением. На вас, верных сыновей и дочерей нашей Родины, надеется наша родная партия Ленина и Советское правительство. Верю, что вы, мои дорогие юные браточки, и в будущем не подведете. Иван Дмитриевич ПАПАНИН, дважды Герой Советского Союза, доктор географических наук Часть первая. Отдать корабль в воздух! Он поднимался по крутому скользкому склону, оступаясь в скрытые под мхом, наполненные водой…

– Так сколько же будет семью девять? Отвечайте, господин-лейтенант! Полковник впился пальцами в письменный стол, его глаза округлились, ресницы захлопали; казалось, он сейчас бросится на Клоса. – Семью девять – шестьдесят три, господин полковник, – громко отрапортовал обер-лейтенант. «Хочешь иметь идиота, – подумал он, – пожалуйста». – Так же точно, господин обер-лейтенант, вы обязаны отвечать, когда речь идет о вашей работе. Дело Латошека – это о чем-нибудь говорит вам? – Нет. – Клос…

– Если вот тут подшить, а вот тут укоротить, будешь блистать на любом балу. «Вот ведь балаболки, – беззлобно подумал Брянцев. – Очевидно, так и не дадут уснуть. А мне ведь к вечеру отчет об ученом совете предстоит закончить». – Да, мамочка! А какой я тебе с папой еще подарок сделала? – доносилось из кухни. – В Киеве выпускается сногсшибательный торт. Так и называется: «Киевский». Если бы ты видела, какие за ним дикие очереди выстраиваются. А я целых два привезла. Вам и на нашу семейку. И опять…

Когда ей было 17 лет, в клубе, где толклись местные сливки общества, она встретила Фредерика Робертса Бадера. Когда ей исполнилось 18 лет, они поженились. Он был на 20 лет старше, грубоватый старый холостяк с пышными усами, вдруг очарованный юной девушкой. Если Джесси была высокой и стройной, то Фредерик Бадер, наоборот, был плотным мужчиной. Он работал инженером. Семья неплохо жила на жарких сухих равнинах вокруг Суккура и Котри. Через год родился первый ребенок. Его окрестили Фредериком, но звали…

В зале было немноголюдно. Кельнеры убирали со столов чашки из-под кофе и пустые рюмки. В углу двое подростков кидали никели в игральный автомат. Приезжий сел за столик у окна. Отсюда хорошо были видны улица и дом напротив. За соседним столиком пил пиво широкоплечий парень в пёстрой рубашке. Кельнер положил на стол круглую картонку с надписью: «Избавь нас, боже, от злого взгляда, большого зноя, ненастья тоже» — и поставил на неё высокую глиняную кружку тёмного пива. Послышалось осторожное позвякивание.…

С самого начала своего существования ваххабизм исповедовал радикальные методы борьбы. 13 мая 1989 года толпа ваххабитов разгромила здание Духовного управления мусульман в Махачкале, два года спустя они штурмовали (правда, неудачно) дом Правительства Дагестана. На этом первом этапе борьбы лидером дагестанских ваххабитов становится выходец из Цумадинского района Багаудин Магомедов, установивший тесные связи с ваххабитами Северного Кавказа и Средней Азии. В 1992 году им было основано издательство…

– Ребята, да ведь это же Ленька Оленин! Сын председателя нашего завкома… Из «Ростсельмаша»… – Правда, он… С неба свалился… А отец-то с оборудованием эвакуировался… Он весь в крови! – раздавались голоса. Через минуту взвыла сирена, и скорая помощь, подскакивая на побитой мостовой, понеслась вдоль улицы к госпиталю. * * * Очередной налет закончился. «Мессершмитты» с «юнкерсами» исчезли в сизой дымке на западе, истребители ПВО один за другим садились на аэродром, расположенный возле самого города.…

— Был Тищенко — стал Байдара. — Подпольная кличка, что ли? — Федор Сазонович подивился своей находчивости и даже отчаянности. — Зачем подпольная? Настоящее мое фамилии Байдара. Тето для Соввласти кое-что подчистить пришлось. В гражданской войне за Петлюру стоял. Во как получается... Хоть чуть и обрюзг уже этот человек, а вот ведь до сих пор не лишен военной, может быть, и офицерской выправки: плечи вразворот, в фигуре ни прогиба, ни сутуловатости, ноги в начищенных сапогах, уже тронутых осенней…

    «Сейчас начнёт выхаживать как маятник», — подумал с досадой Буров и чётко, но без малейшего энтузиазма доложил о прибытии.     И действительно, комдив молча прошёлся вдоль кабинета, остановился напротив.     — В котором часу сменились вчера с брандвахты?     — В девятнадцать, как всегда, товарищ капитан третьего ранга, — удивлённо ответил Буров. — «Семёрка» меня сменила. Старший лейтенант Осипов.     — Знаю, знаю... Значит, в девятнадцать, говорите? Выходит, «Медуза» ещё при вас прошла?…