Книги из серии "Рассказы"

– Ты устал? Ты хочешь спать? Люди не понимают тебя. Зато тебя понимаем мы. Мы поможем тебе. А когда ты отдохнешь, ты только дай знак. Ветер пронесся по старому парку, взметнув свежескошенную траву. Город вздохнул. Она стояла на веранде и смотрела вниз. Семьдесят пять этажей. Туман внизу и мороз, сжимающий легкие, вверху. В город пришел холод. И это было не только понижение температур… Ее сестра не звонила ей уже третий день. Что прошло трое суток, Ная понимала только по часам – все это время…

– Полет нормальный, как у тебя? – Хорошо. Уже вышла. Буду часа через два, по дороге домой зайду на рынок. Кроме мяса и овощей что-нибудь надо? – Да вроде есть все. Даже по голосу чувствуется, что устала. И вчера устала, и позавчера, и месяц назад. Да что там – она даже в день нашего знакомства была уставшей. Тогда Ирина работала секретарем в прокуратуре и одновременно училась на юрфаке. Потом помощник следователя. За два месяца до свадьбы сама стала следователем, в декрет уходить отказалась. …

Кусок неба, видневшийся из-под дна Урука, прямо по курсу расчертили гроздья канатов с крюками, сброшенные аварийной командой. Двигатели «Могола» несколько раз взрыкнули, судно развернулось боком, и крюки застучали по палубе. В погоню за ними бросилась вся свободная от вахты команда. Чилдерман проверил, не улетел ли во время встряски саквояж, поднял его и направился на нижнюю палубу. На этот раз судьба оказалась к нему благосклонна. Матросы похватали канаты и принялись крепить их на вбитые в палубу…

Синтия была послана на задание – уточнить расположение телекамер в зале банка, намеченного нами к «экспроприации». Тогда и обнаружила Урсула под подушкой Синтии не дописанное ею письмо к матери. Письмо рассказывало об ужасе жизни в подполье, о пролитой крови, о мечте вернуться в родительский дом. И, конечно же, не было никакой гарантии, что, вернувшись, Синтия не выдаст – вольно или невольно – нашу «Революционную армию». Такое письмо нельзя было оставить без внимания, не принять мер. Так, во всяком…

Поведал я бабушке о своем намерении ехать в столицу, чтобы подать прошение. Попросил ссудить деньгами – хотя бы только на билет в вагоне третьего класса туда и обратно. Собрала она недовольно складки вокруг беззубого рта, помолчала. Но потом достала-таки из комода просимую сумму, протянула мне, погладила по голове. От бабушки направился я прямиком на вокзал – пока она не сообразила сообщить маме о моем плане. Купил билет. И уже через час в вагонном окошке дернулись и поплыли назад пыльные акации…

Хозяйка схватила кота на руки и бросилась домой, к мужу. – С нашим котом что-то случилось! – закричала она с порога. – Скорее едем к ветеринару! Хозяин только недавно вернулся с работы и сидел за кухонным столом, заканчивая ужин. Он подошел к жене, приподнял голову кота и увидел глубокую кровавую рану на левом виске. Потом потрогал негнущиеся лапы. – Поздно. Он мертв уже несколько часов. Наверное, сбила машина, – глухо сказал Хозяин; помолчав, как бы оправдываясь, добавил: – Но ведь не могли…

Но НЭП заканчивался, приближался «великий перелом». Ганна, жена Захара, работала в местной кооперативной лавке. Оттуда и приносила иногда московскую газету «Правду». После ужина, близоруко щурясь, Захар читал ее вслух отцу и Миколе. Месяц за месяцем все больше распалялась «Правда» от ненависти к деревенским «мироедам». Мрачнело лицо деда Василя, уныло вздыхал Захар. Только Микола, молодым пареньком, уже под конец гражданской войны, мобилизованный в Красную Армию, улыбался благодушно. – Не волнуйтесь,…

2 Я забочусь обо всех, обо мне же не думает никто. Даже внуки, которых я воспитала, заложила все нравственные основы. Конечно, я не сидела с внуками подолгу, как сидят некоторые бабушки, которые больше ни на что не способны. Когда-то собиралась стать у них нянькой на год, когда внучке должно было исполниться полтора года. Даже сама увлеклась этой перспективой, ведь я – человек творческий, могу увлечься…Каждый раз, когда видела внука и внучку, говорила им страшным голосом: «Ну, скоро я за вас возьмусь!»…

– Что это за «квадрат в дверном проеме»? – спросил поэт. – Понимаешь, – ответил дворник, – эта женщина, Маруся, такая толстая, широкоплечая, уверенная в себе. Они жили с этим мечтательным человеком, а потом поняли, что ошиблись друг в друге и расстались. Она вышла из его неряшливой полутемной квартиры на освещенную лестничную площадку и не обернулась в дверях. Поэтому квадрат. Если бы она обернулась, был бы уже не квадрат, в профиль-то она не квадратная! А он рад, что она ушла. Он-то её давно разлюбил,…

Мне уже доводилось слышать, что этот рассказ во многом отличается от других моих рассказов и не поддается четкому жанровому определению. Скорее всего, мною руководит пристрастие, но я все же решился включить его в предлагаемый сборник. Мой друг-ирландец, поведавший эту историю, клятвенно уверял, что все описанное произошло с ним в действительности. Именно поэтому я и счел необходимым, вопреки обыкновению, в данном случае вести повествование от первого лица. – Ф. Ф. Преодолевая крутизну подъема,…

Татьяна поторкалась, поторкалась и сдалась. Сказала: «Пойду, мужчинку позову» и пошла вниз по лестнице. «Ишь, «мужчинка», – раздумывала Клавдия Петровна, пока стояла одна на лестничной площадке перед дверью своей квартиры. – Вроде за помощью дочка пошла, но и пренебрежение к помощнику заранее выказала. Даже если и поможет, то все равно ей не ровня, так, мужчинка…Она – хозяйка, он – обслуга. Нехорошо как-то, непривычно. Раньше-то: шофер, шофер. Заискивали, благодарили, что довез. Обедать обязательно…

В процессе брожения в художественной среде, который вызвал визит Пунка, образовалась группа художников-модернистов, выбравшая для себя название «Левое ухо». Группа, правда, просуществовала недолго и распалась из-за внутренних противоречий. «Портрет Зелюкина» Пунк увез в Европу, то ли купив его у Сергея Ивановича, то ли получив в подарок. Западным художникам портрет тоже очень понравился, стал предметом исследований. Позднее искусствоведы нашли явное влияние работы Пупишевского на многих экспрессионистов,…

Вадим попросил врача пустить его к матери. Тот подумал и сказал, что пустит, но нужен халат, и скрылся в отделении. Тут же заговорила Марина. – Бабушке вчера стало хуже, мне позвонили соседки по палате, я сразу приехала, и ее при мне в «реанимацию» забрали… Такая хлопотушечка, такая заботливая. У, стерва, слов не хватает. Вадим прервал это бессмысленное словоизвержение. – Ты сиделку наняла, ты врачу заплатила? – спросил он Марину. – Да нет…Как-то пока без этого обходились… – Молодцы, –…

– Доктор, у меня СПИД! – Доктор, мой ребенок умирает! – Доктор, моей жене нужны лекарства! – Моя жена беременная, она рожает, ей надо в госпиталь! – У меня малярия, доктор! Я умираю! Охранник отеля даже и не пытался сдерживать толпу. Ему было все равно. Эти попрошайки были его народом, он их понимал, а меня нет. Я решила быть твердой и перестала выходить к просящим. Наплыв людей схлынул, но все равно время от времени к моему номеру пробирались какие-то люди, прося о помощи. Самым…

И трогательные, почти детские общие тетрадки в черепах и цветочках, жирно подписанные маркером «David Abramovich» именно там, по тому самому краю «встречи» всех страниц, где и она в детстве тщательно наводила шариковой ручкой «Софья Черкасова». «Давид Абрамович? Какой такой Давид Абрамович? Давиды Абрамовичи не ведут общих тетрадок в цветочек и черепа!.. Дура ты, Сонечка! Конечно же это тетради никакого не Давида Абрамовича, а Дэвида Абрам'oвича! Валериного сына. В Америке ты. Все еще в Америке!»…

Расположившись в каком-нибудь барчике в центре итальянского города, не забудьте, что кофе за стойкой стоит в пять, а то и в десять раз дороже, чем за столиком. Так, в знаменитой Galleria Vittorio Emanuele в Милане в кафе Gucci капучино за столиком обойдется вам в пять-восемь евро. Обеденный перерыв чтится трудовым кодексом. Телефон в офисе смолкает с часа до двух, потому что все уважающие себя итальянцы трапезничают. Что касается обеденных перерывов в магазинах, то у них сплошная сиеста. С 12.30…

Господи, как я за них радовалась! Как гордилась их семьей. Вадика крестила… Вместе с ними строила этот дом «на природе», обои выбирала и кафель, занавески шила. А теперь этот придурок решил развалить свою семью. Видите ли, любовь у него вышла!.. Дышлом! А Вадик с Ленкой, им что делать? Я остановилась на обочине, потому что парковка была занята приткнутым поперек «Лендровером» Клима. Прежде чем приехать на спарринг с женой, он отвез Вадика бабушке. Заботливые родители решили не травмировать психику…

День за днем, неделю за неделей я вспоминал о тех, кто остался на Грозе. Сейчас я уже не помню, как появилась мысль, что я первым увижу Землю. С этого момента трудно было думать о чем-то другом. У нас давно вышла из строя система оптической связи. Радиоволны не пробивались сквозь помехи. Но обе телескопические установки сохранились. И экран кормового телескопа был здесь, в обсерватории! Я подсчитал, когда сила телескопа окажется достаточной и на экране можно будет разглядеть Землю. Получилось…