Агент Их Величеств. Часть 2

– Хватит. – Голова вытер пол со лба дрожащей рукой. – Довольно этого балагана. Мы сидим здесь уже вторую неделю, ждём непонятно чего, и надеемся, что всё обойдётся. Что он их отпустит. Что всё как-то само собой рассосётся... Не стойте столбом, Фигаро! Присаживайтесь! Вот вам стакан, вот бутылка, наливайте, и я ничего не хочу слышать о том, что вы на службе.

– Нам недвусмысленно объяснили, что если мы обратимся к властям... – начал осторожно глава жандармерии, но Крейн только махнул рукой.

– К дьяволу. Во-первых, представитель власти сам к нам явился, так что формально мы ничего не нарушали. А во-вторых... Ну вот сколько мы ещё будем тут сидеть, спиваться, и ждать непонятно чего? Чуда? Милости этого... этого... – руки головы бессильно упали на колени; Крейн рухнул на свой ящик-стул, схватил со «стола» пачку сигарет, и принялся рвать её на тонкие картонные полоски.

– Господин Крейн прав. – Инквизитор пожала губы, и резким движением руки смахнула со стола кучку сигаретного пепла. – Мы сидим здесь, на чердаке, запуганные и думаем, как решить проблему, которая с нашей стороны решения не имеет вообще. Я знаю, чем мы рискуем, господин Хорт. У меня там дочь. Но нельзя же просто сидеть на заднице ровно, и ждать, что на нас снизойдёт милость Горнего Эфира.

Фигаро молча подошел к импровизированному столу, взял стакан, показавшийся ему более-менее чистым, налил в него коньяку из початой бутылки, и рассеянно огляделся в поисках стула. Инквизитор тихонько вздохнула, и, прошептав заклинание, сотворила для следователя из воздуха стул с высокой спинкой. Стул слабо флюоресцировал; похоже, это была «полуиллюзия»: эфирный каркас «надутый» эфиром. Фигаро благодарно кивнул, отсалютовал присутствующим стаканом, выпил (коньяк оказался вполне сносным) и сел, всем своим видом выражая готовность слушать.

– Месяца три назад, – Крейн скрипнул челюстью, – золотая-мать-её-молодёжь Верхнего Тудыма открыла в «Шервуде» этот дурацкий клуб. Ну, «Дети Астратота». Я думаю, вы в курсе.

– В курсе. – Следователь кивнул. – А почему именно дети и именно Астратота?

– Потому что вампиры уже были и всем надоели. – Инквизитор вздохнула. – Но всё равно они были лучше, чем ночные гонщики. Пусть уж лучше детишки пьют красное вино, и томно курят сигаретки нарядившись в чёрные вуали и фраки, чем носятся по дорогам на убитых в хлам моторвагенах сломя голову.

– А до вампиров были оборотни. – Главжандарм мечтательно затянулся сигареткой. – Тоже не сахар, но всё равно лучше, чем гонки по городским дорогам в три часа пополуночи. Одевались в шкуры, жгли ночами костры на холмах, танцевали пьяные при луне – романтика! И, главное, никого не трогали. А потом придумали этих долбаных детей Астратота.

– Вы проверяли их на...

– Фигаро, – инквизитор поморщилась, – я не идиотка. Никакого колдовства, никаких запрещённых ритуалов, никакой Другой активности. Тишь да гладь, да пасторальная благодать. Обыкновенные красные масоны: фабрики – рабочим, знания – в массы, обязательные профсоюзы, всем одинаковые права, аристократию – вожжами под хвост... Ну, с последним даже мне трудно не согласиться, поэтому я махнула рукой – пусть его детишки тешатся. А потом... – она беспомощно уронила руки на колени. – Крейн, расскажите, как всё началось.

– Потом, – городской голова словно выплёвывал слова сквозь стиснутые губы; его лицо напоминало плотно сжатый кулак, – потом стали приходить эти... письма.

– Детки уже большие, – вздохнула инквизитор в ответ на непонимающий взгляд следователя, – в родительских домах бывают редко. Но переписываемся мы регулярно. В «Шервуде» пока нет телефонной линии – всё никак не дотянут – но зато есть отменная телеграфная станция. Каждые два-три дня нам приходили письма от детей: что, да как, ла-ла, как дела, а как там, матушка-батюшка с деньгами в этом месяце, а можно на недельку смотаться в Столицу, а нельзя ли достать билеты в «Плющ» на новую постановку Саржинского – ну, всё как обычно, ничего интересного. Отроческое «дайте денег» в обёртке повседневной трепотни. У вас есть дети, Фигаро?

– Нет, – следователь мотнул головой, – Святый Эфир миловал. Но я понимаю, о чём вы говорите. Господин Матик, городской голова Нижнего Тудыма, постоянно рассказывает мне про свою дочку, и при этих рассказах не выпускает из руки пузырёк с сердечными каплями. А ещё у него есть двоюродная сестра, так та вообще колдунья. Знаю, понимаю. Так что с письмами?

– Когда вы долгое время знаете человека, вы хорошо изучаете его стиль общения. В том числе, и стиль переписки. – Голова глотнул коньяку из стакана так, словно это была вода. – И уж, конечно, вы знаете, как пишут ваши сын или дочка. Слова, фразы... Крейн поморщился, делая в воздухе замысловатые пассы, точно собирался сплести и швырнуть в стену, как минимум, шаровую молнию.

– Господин голова имеет в виду, – вздохнула инквизитор, – что стиль писем наших детей внезапно и странно изменился. Почерк, мы, понятное дело, проверить не могли: все эти письма настукиваются на клавишной доске телеграфического аппарата. Но тексты стали однотипными, краткими и сухими. Крейн показал мне такое письмо – якобы от его сына – и я сразу поняла, что и оно, и те, письма, что приходили мне в последнее время от дочери, писал один человек. Те же речевые обороты, те же особенности пунктуации, тот же принцип построения фраз. Я не особо разбираюсь в лингвистической экспертизе, но даже моих базовых знаний хватило, чтобы понять главное...

– Что что-то не так. – Главный жандарм скрипнул зубами.

– И вы сразу заподозрили неладное? – Фигаро недоверчиво приподнял бровь, неосознанно копируя Артура (на этот раз жест получился даже вполне себе). – Просто из-за каких-то... хм... особенностей переписки?

– Нет, – инквизитор помотала головой, – не заподозрили. Точнее, заподозрили, но не то.

– Однажды, – Крейн криво усмехнулся, доставая из пачки новую сигарету, – наши любимые чада решили по-тихому свалить на пару недель в Аврору. Знаете, что такое Фестиваль Зимних Огней?

– О да. – Следователь серьёзно кивнул. – Знаю. Будучи студентом даже посещал. Много музыки, палатки, костры, океан выпивки и горы психотропной алхимии. Всё что нужно среднестатистическому отроку, которому ещё не двадцать, но уже и не шестнадцать. В целом, довольно мирное мероприятие.

– Мирное. – Жандарм глупо хихикнул и уставился мутным взглядом в пустой стакан. – Потому что десятки состоятельных семей, что в юности сами любили проводить время на Фестивале, обеспечивают безопасность теперь уже своих отпрысков. Никаких драк, поножовщины, незаконного колдовства и арестов за неподобающее поведение. Там работает целая толпа жандармов в гражданском и профессиональных вышибал... В общем, сбежали туда наши чада, а в телеграфной службе оставили заранее подготовленные письма. Кто там смотрит на номер станции, а? Ну, и мы не обратили внимания. Случайно всё потом всплыло, через месяц где-то. Общие друзья рассказали, что видели на фестивале...

– Да-да, я понял. – Фигаро нетерпеливо взмахнул рукой. Он то и дело искоса посматривал на наручные часы; Артур дал следователю не так уж много времени. – Вы решили, что в этот раз случилось нечто подобное. И..?

– Я телеграфировал Пуфферу, моему управляющему. – Крейн дёрнул плечом, точно через него пропустили слабый электрический разряд. – «Шервуд» принадлежит мне, но появляюсь я там редко. Пуффер со всем отлично справляется. Вот только он мне не ответил. Ни сразу, ни через пару часов, хотя обычно на мои «молнии» старина Абрахам отвечает в течение минуты.