Андрей Белый, Алексей Петровский. Переписка

— А какого полка? — участливо спросил офицер. ..

— Мы шестого полка, четвертой роты.

— Много ли вас там?

— Много то много, да что с этого . ..

— Ну хорошо. Ступайте . . .

— Одного мы только просим у вас, отправьте нас на польскш фронт, чтобы там мы могли искупить свою вину, — обрадовавшись, затараторил фельдфебель.

— Что?! выпучил глаза офицер, — на поль-СК1Й фронт . .. вас? ..

— Так точно, господин офицер, на польск1Й фронт, против наших извечных врагов, поляков. . . Мы все знаем: они захватили наше Вильно, Сейны, Сувалки, Ширвинты . ..

— Обыскать их! — не ответив ничего фельдфебелю, сердито приказал офицер солдатам и побагровел. . .

Солдаты быстро сняли с них шинели, стащили сапоги и стали шарить за пазухой и по карманам. ..

— Нас только на польск!й фронт, господин офицер, — мы им покажем, как захватывать литовскую землю, — подняв руки и давая себя свободно обыскивать радостно гудЬл Римокас, — мы им отвоюем имен1я!..

— Молчать, сукин сын! — грозно окрикнул его офицер, впившись в него раз'яренными глазами. ..

Римокас замолчал и испугался. Офицер еще больше покраснел...

— На польскш фронт вас?! А? — едва сдерживая злобу и пожирая его свирепым взглядом, переспросил офицер...

— На польск1й фронт хотите?.. А? — окинул он таким же свирепым взглядом уже раздетых Римокаса и Кельдиса...

— На польск1Й фронт?!. На тебе пся-кревь на польск1й фронт! . . На. . . На. . . На. . . и офицер несколько раз сильно ударил фельдфебеля в лицо.

— Господин наш! — упал ему в ноги фельдфебель, — мы не коммунисты, мы не виноваты... Пошлите нас на польсюй фронт. . Мы не большевики. ..

— Не большевик ты?.. Не коммунист ты? — начал топтать его ногами офицер, — а чего ты

№ 1.

1923

«Балт1Йск1й Альманах»

пристал к большевикам, если ты не большевик? .. Офицер ему отв^.тил, не сразу... Понурив

Сукин сын.. . Сукин сын. .. голову и потупив взор, пробормотал в полголоса:

Офицер запыхался, и что-то придумывая начал — Провадзь до Капликевича, — и, сказав это,

быстро ходить с м1Ьста на мЪсто. На земпЪ лежал, пошел в траншею к телефону .. .

растопырясь, окровавленный фельдфебель, а по-

луголые Римокас и Кельдис стояли в грязном

б-ЬльЪ ни живые, ни мертвые ...

Отороп'Ьли и литовск1е солдаты ... На другой день штаб полка получил с боевого

— Вставай сукин сын! — опять закричал офи участка сл-Ьдующую телефонограмму: «Вчера, в цер на фельдфебеля, снова окинув его страшным три часа пополудни на участк-Ь Саргишки, про-взглядом... явили д-Ьятельность разведчики шестого больше-

Фельдфебель поднялся с земли; со лба и с носа вистскаго полка. Трое из них убиты, остальным

текла кровь и капала ему на фудь... удалось уйти невредимыми. При сем препровож-

— До конт их? — посл'Ь минутнаго молчан1я, даю в штаб три винтовки».

не без иронт спросил офицера по польски — За телефонофаммой следовала подпись: «стар-взводный. .. ш1й офицер Капликевич».

Ап1к8с1а1 (ЬхеШуа).

С литовскаго — автор, перевод.

«Балт1йск1Й Альманах»

№ 1. — 1923

Фридеберт Туглас. (с эстонскаго).

ПОСЕЛЕНЕЦ

Зд^сь раньше шум-Ьл лишь Явственный л-Ьс, в глубокую чащу котораго рЪдко проникала людская нога. На протяжен1и десятков верст тянулась дикая глушь с зеленой непроходимой чащей и мшистыми болотами, неизсл^дованными даже звЪрем. Зд'Ьсь на выступавших из болота кочках-островках вили себ1Ь гнезда дяиннонопе журавли, от весны до осени ловивш1е лягушек в неглубокой стоячей вод'Ь. Весной несм1Ьтными стаями прилетали сюда вальдшнепы, дик1е гуси и утки, чтобы осенью длинной вереницей тянуться к югу. Волк с волчихой жили в непроходимых кустарниках, а подальше от болота и озера, под вывороченными корнями свалившейся сосны, доживал свой в1Ьк л1Ьнивый медвЪдь.

Влад'Ьлец не часто вспоминал про этот свой Л'Ьс. «Следовало бы взяться за л-Ьс, говорил упра-вляющ1й, получили бы дрова, пашню». Старый помещик отмахивался: — «Не стоит. Не стоит ни трудов, ни расходов. Пусть за него примутся д1Ьти».

И по прежнему шумЪл лЪс в мягк1е л1Ьтн1е вечера, гудЪл и стонал в бурныя осенн1я ночи. Каждый день приносил перемЪны: тысячи и сотни тысяч ростков и животных размножались, рождались, росли; в прянныя весенн1я ночи чувствовали прелесть молодой кипучей страсти, выливавшейся в цв'Ьтен1и и п'Ьснях, переживали пору возмужалости, старЪли, дряхлЪли, умирали. Но их мЬсто сразу же занимали тысячи и сотни тысяч новых и в течен1е десятков л1Ьт, в течен1е вЪков перем'Ь-ны не ощущалось. Каждую весну почва покрывалась молодой травой, каждую весну деревья одЪвались в листву, уносимую бурями осени и вновь завывала над лЪсом зимняя непогода. Все повторялось. Новаго, чужого голоса зд'Ъсь не было слышно. Молчала чуткая тишина, молчан1е вело бес^Ьду с молчан1ем, но молчан1е не рождало звуков, а лишь безмолв1е.

Яку было болЪе сорока л1Ьт. Уже четвертый в-бк работал он на помЪстъ-Ь. Руки его были в

мозолях, заскорузлы, лоб в морщинах. Давно уже поблек румянец щек, потухла в глазах радость. Замкнуто было сердце его и скупо роняли слова его плотно сжатыя губы.

Но ч1Ьм молчалив-Ье он становился, тЬм оживленнее кружились его мысли, составлявш1е неот'-емлемую часть его существа. Стоило ему только на минуты прервать работу и перевести дух, как думы овладевали им — думы о собственной земле, о хозяйстве. Утром на заре и вечером в сумерках,идя за помещичьими волами, мечтал о своей пашне. И вечером, ложась головой под одеяло, он продолжал грезить о своем хозяйстве.

Точно на яву видел, как он выкорчевывал и выжигал пни и корни, как управляемый им плуг прокладывал борозды меж камней и кочек, как ложились семена в готовую их принять землю, как они давали ростки; он слушал пен1е серпа и косы, слышал звук падающих на гумне крупных зерен. И он засыпал с мыслью о небольшом желтом домике на краю ложбинки, оттененной дрожащей листвой осин.

Но он не был рожден мечтателем. Уже ребенком он знал, что грезами и сном ничего не достигнешь.

Годами копил он копейку за копейкой и к сорока годам его жизни хранивш1йся на дне его сундука старый шерстяной чулок отяжелел: в нем собралось двести серебряных рублей.

Тайно от всех, пересч1ггывал он свои сокровища в одернутом сумерками углу каморки, прислушиваясь к звону падавших с рук его серебряных монет и к учащенному б1ен|ю своего сердца, и ему казалось, что этих денег у него безконечно много, точно их целая отливающая серебром река . . .

Як просил земли и ему уступили участок в лесной глуши. Но прежде чем получить и этот суливш1Й безконечные труды участок, он должен был заслужить его целым рядом лет безвозмездной работы на помещика.

№ 1.

1923

«Балт1йск1й Альманах»

11

«Ну, посмотрим, как это ты там устроишься, в лЪсу-то, сомН'Ьвался ут1равляющ1й. Работник по им1Ьн!ю ты ке дуркой, но мн'Ь что то не в'Ьрится, чтобы у тебя хватило смЪлости на новоселье в л-Ьсу.»

«Уж я попробую,—проронил Як,—работа—она что-же, не страшная, была бы своя земля.»

Молча он отслужил освобождавш1е его от обязательства годы.

Часто подглядывали друпе батраки, как Як по субботам, как будто и неутомленный рабочим днем, спЪшил к лЪсу. Не чувствуя усталости, он шел к прилегавшему к чащ'Ь открытому мЪсту, опускался на пень и в его голов-Ь медлительно ворочались все тЬ же думы.