Андрей Белый, Алексей Петровский. Переписка

их величественному старику, что они разбойники, сп'Ьшащ1е на сЬвер, через Суну, и что они не могут терять ни минуты напрасно. Они потребовали, чтобы старик немедленно проводил их к Сун'Ь л1Ьсными тропами и перевез на тот берег, угрожая отомстить огнем и разрушен1ем в случаЪ отказа.

Если бы знали незнакомцы, кто стоит перед ними, то, конечно, не стали бы склонять старика угрозами. Им было бы изв'Ьстно, что не испугать Педри Хонга и ужасами преисподней. Но это знали лишь его односельчане, с трусливым любопытством обступивш1е пришельцев и со страхом наблюдавш1е мрачную улыбку стараго Хонга. Напряженно ждали они грозы. Жадно слЪдили за движен1ем суровых морщин, за блеском сверкающих глаз. • ?

Старик окинул их мимолетным взглядом и понял, как'ш чувства владеют ими. Он усмехнулся и спокойно проговорил:

— Я исполню волю этих злодЪев, я провожу их. И даст Бог, они не возвратятся к нам для раз-рушен1Я наших очагов.

Подлыя усм'Ьшки зазм'Ьились на устах людей:

Вот он пропов'Ьдник прямоты и мужества! Давно-ли грем'Ьли его укоры, давно-ли он призывал народ к служен1ю безстрашной правд*, зака-лен1ю сердец и к поб'Ьд'Ь над гнусной, заразившей людск1я души трусливой подлостью.

Как торжественно и строго звучали его учитель-СК1Я р1Ьчи, когда он им1Ьл д-Ьло с безсловесной, смиренной толпой!

И вот его первая встр'Ьча с врагом: не он ли сгибает перед ним свою спину, не он ли потворствует злодЬям?

Педри Хонга твердым шагом направился туда, гдЬ среди д'Ьвственнаго л'Ьса и первозданных скал протекает св'Ьтлая красавица Суна, гд'Ь гремит, сотрясая землю, могуч1Й Кивач, когда Суна, б'Ьшенно срываясь с семи-саженной высоты, среди отв'Ьсных д!оритовых скал, летит в кипящую внизу пучину и там, в стремлен1И к шири и простору, безпощадно громит незыблемыя основа-

«Балт1йск1й Альманах»

№ 1.

1923

н1я каменных утесов. Фонтаны водяных брызг, св-Ьтящ1еся в лучах солнца вс1Ьми цветами радуги, поднимаются на большую высоту, орошая д1орито-выя стЪны и св1Ьсивш1йся над ними в1Ьковой л'Ьс.

В трехстах шагах выше водопада, в густом прибрежном ольшанник-Ь была спрятана лодка стараго Хонга. Путники молча усЪлись в нее и оттолкнулись от берега. По середине р'Ьки их подхватило сильное течен1е. Сид'Ьвш1Й на веслах Хонга не сд-Ьдал и движен1я, чтобы выбраться из него. Испуганные незнакомцы бросились к веслам. Но старик вдруг встал, окинул властным взором своих спутников и, подняв высоко над головой весла, бросил их в стремительные потоки. Лодка неудержимо стремилась к пучине: , — Вы, злод-Ьи, — заговорил вдруг старик: — молитесь Богу, ибо сейчас вы предстанете пред Ним. Молитесь, чтобы искупить всю пролитую вами невинную кровь, стоны уб1енных младенцев и слезы их матерей. ГрЪхи ваши велики, но Он милосерден. Молитесь и за меня, за мою гордость: ибо разв-Ь не гр'Ьховно возгордился старик, замы-СЛИВШ1Й уподобить себя Сыну ЧеловЪческому, за-хотЬвш1Й, как Он, пр1ять в1Ьнец мученическ1Й ради блага своего ближняго? Будем молиться вмЪстЬ.

Н'Ьсколько мгновенш люди безмолвно смотрЪли на старика. И в этом взорЬ уже не было безумнаго страха, в предсмертном 0Ц1Ьпен'Ьн1и исчезал м1р жалких судеб и страстей, его смутныя т'Ьни уже скользили в в1Ьчности . . .

—Перед ЛИЦОМ смерти, — заговорил, наконец, один глухим, безжизненным голосом; — мы должны покаяться теб1Ь во лжи, лжи невинной, но страшной: мы сказали теб-Ь неправду, старик, назвав себя разбойниками. СпЪша домой, мы боялись, что никто из твоих односельчан не повезет мирных людей; но знали, что повезут разбойников. И мы назвались ими . . . Перед лицом смерти клянемся, что мы не разбойники. И ты, старик, принял на свою душу велик1й гр-Ьх.

Старик уставил на мгновен1е свой тяжелый, пристальный взгляд на говорившаго. Зат'Ьм он поднял голову к небу, и страшное, неслыханное проклят1е, подобное брани безумца, профем-Ьло над Кивачем . . .

На берегу Суны, у самаго водопада, возились с сетями рыбаки. Они вид-Ьли на верху, почти над самым водопадом, в густых клубах водяных брызг и тумана, стремительно несшуюся в кипящ1я пучины лодку и в ней окамен-Ьлую фуппу людей. На некотором разстоян1и от них, вытянувшись во весь рост, стоял с'Ьдобородый старик. В диком безум1и он потрясал кулаками и кричал страшным, надрывающимся голосом. Пораженные ужасом рыбаки упали на землю, творя молитву. Лодка стремительно неслась к водопаду. На мгновен1е

Потаз (Зиогш). Р. В.

она взлетЪла на воздух, среди водяных брызг; затЪм, как птица, ринулась вниз и исчезла навсегда в исполинских фонтанах.

Спустя Н'Ьсколько дней, верстах в трех ниже Кивача, рыбаки нашли четыре человеческих т-Ьла. Три из них оказались настолько изуродованными водопадом, что их никто не мог распознать. ТЪло Педри Хонга не было тронуто ни водопадом, ни тл'Ьн1ем: старик как бы погрузился в тих1й сон.

Три разложившихся т'Ъла были похоронены по христ1анскому обряду. Способ же погребения стараго Хонга вызвал больш1я разноглас1я и споры. Память о праведной жизни Хонга, о его призывах к добру и правд-Ь, об его героическом конц-Ь взывали к лучшим чувствам, требуя торжественнаго погребен1я и молитв. Но его велик1й предсмертный гр^х внушал страх и боязнь отв-Ьтственности перед высшим Суд1ей.

Покорные этому страху, люди оставили тЬло старика на растерзан1е звЪрям, подняв его на высок1й безлесный прибрежный холм. Там лежал одиноко поборник правды, положивш1й душу за други своя. В-Ьтер шептал ему о безплодной суетЬ людской жизни, о жалкой борьб-Ь, слЪпот1Ь стремлен1Й, подлости и безстыдствЬ, которыя он видЪл в своих непрерывных скитан1ях. Дикая ромашка, скорбно опустив бЪлоснЪжный чепец, задумчиво слушала тих1Я рЪчи и печально качала головой. А зеленая высокая трава, словно отряд т'Ьлохранителей обступившая стараго Педри, укоризненно шумЪла и роптала . . .

Через несколько дней группа рыбаков проходила по берегу Суны, ниже Кивача. Приблизившись к тому мЪсту, гдЪ было оставлено тЬло стараго Хонга, люди остановились, пораженные чудом: травянистый холм был покрыт густым, дремучим еловым л'Ьсом, мрачным и своеобразным, какой только можно встр-Ьтить на старинных карельских кладбищах. Рыбаки подошли ближе и вдруг услышали стройное погребальное п'Ьн1е; в нем было столько неземного благол-Ьп1я, проникновеннаго чувства и красоты, что люди упали на колени, молясь и плача. С обнаженными головами они робко и смущенно поднялись затЬм на холм. Среди густых нависших еловых в-Ьтвей еще курился дымок бла-гоухан1й, которыми сопровождалось таинственное погребение. На том же мЪстЬ, гд-Ь лежал старый Педри, возвышался могильный курган, весь по-Р0СШ1Й невиданными, дивными цв^Ьтами. Откуда-то сверху еще доносилось отдаленное п1Ьн1е, все также дивно красивое, теперь замирающее . . .

Люди склонились перед чудесной могилой, шептали молитвы и раскаивались — поздно, как всегда.

Перев. А П.

№ 1.

1923

«Балт1йск1й Альманах»

21

СОНЕТЫ.

(С сохранен1ем орфограф1и автора.)

I.

Познай премудрую любви науку, Спалив бурьяны чувства огнем. Минуя страсти радость и муку, Познай премудрую любви науку: Вот брат твой гибнет. Скорее дай руку. Вот брат твой погиб. Забудь о нем. Познай премудрую любви науку, Спалив бурьяны чувства огнем.

II.

Губами радости ее целуя,

Лови дыхание зазвездных струй.

Знай, сердце радостью земной балуя,

Губами радости ее целуя:

Одних нельзя познать без поцелуя,

Других нельзя познать чрез поцелуй.

Губами радости ее целуя,

Лови дыхание зазвездных струй.

Москва.

III.

И пешка может взять ферзя И Голиаф падет от малого. По хитрым линиям скользя, И пешка может взять ферзя. Пойми что можно, что нельзя Под властью звезд и солнца алого, И пешка может взять ферзя И Голиаф падет от малого.