Андрей Белый, Алексей Петровский. Переписка
Шрифт:
А возвращаясь домой в полночь, порой и на разсвЪтЪ, он говорил сам с собой, и в так1е минуты у него на лицЪ как будто было меньше морщин.
С нетерпЪн1ем жаждал он освободиться от работы по имЪн1ю, жаждал вооружиться острым топором, проникнуть в чащу к своей землЪ.
Пора эта настала. И Як нанял в деревн-Ь старика, перекинул через плечо мЬшок с хлЪбом и салакой, взял топор и пропал на Ц'Ьлыя нед'Ьли.
еще не обведенных рамами. Як смотрел в темневшую даль, окаймленную высокой стЬной лЬса. Як грезил.
Перед его глазами раскинулись молодые всходы нивы, его нивы; на порогЬ дома сидит женщина с
«Моя семья» думал Як и к сердцу приливала горячая волна.
Он вышел и не торопясь дошел до пашни. Немного картофеля, немного ячменя и овса. Вот и все, что ему удалось сд'Ьлать на ряду с постройкой дома.
Як вернулся к дому. Долго в него вглядывался.
На передней сгЬн1Ь возвышался сколоченный из ельника крест, на нем качался в-Ьнок — крыши еще не было.
Но Як был доволен. Радостно билось его сердце. Он вошел, улегся рядом со стариком-помощником на стружки и уснул кр-бпким сном умаявшагося за день челов-Ька.
У сгЬны желтенькаго домика, в вЪтвях черемухи, ликуя и плача, п1Ьл свою старую и в'Ьчно новую пЪсню соловей.
3.
Ранней весной — сн-Ьг еще покрьгеал ложбины — что-то непонятное нарушило утреншй сон стараго волка. Осторожно пробираясь, он прислушивался к тЪм странным голосам, которые раздавались вдали. Волк просунул голову сквозь густой можевельник и остановился как вкопанный: не-виданныя существа, метая вокруг себя щепки, рубили сосну. Вдруг сосна пошатнулась и с шумом и треском упало на мерзлую, откликнувшуюся звоном, землю . . . Волк стр-Ьлой умчался в лЪс, не оглядываясь.
А удары топора продолжали раздаваться. Полные любопытства, подходили к опушк-Ь л-Ьсные зв^Ьри, осторожно высовывали свои морды из под кустов и удивлялись тому, что дЪлалось на по-лянкЪ. Никогда в лЪсу ничего подобнаго не случалось. Но было ясно, что то, что происходило, не предв1Ьщало ничего добраго обитателям л'Ьса.
И снова валилась сосна, еще бол-Ье мощная, ч1Ьм первая. С пронзительным криком взвился журавль. Недовольно ворча, перекинулся на другой бок медвЪдь.
Весна была на исходЪ.
Солнце давно уже скрылось за лЪсом. Окутанный св'Ьтлыми весенними сумерками, возвышался на краю полянки маленьк1Й желтеньк1й домик из очищенных от коры бревен. В отверст1Я окон,
5.
Высоко над л%сом вился дым. Огонь сжигал вывороченные ломом пни, превращая их в легк1Й, как пух, бЪловатый пепел. Рубился лЬс, летали щепки. И проходило время . . .
В дождливый осенн1й день Яка нав1Ьстил старый л'Ьсник — погляд'Ъть на работу. Они сид1ьли перед пылавшей ярким огнем печью, выгребали затЬм из золы печеный картофель. На двор-Ь темнело. Сильнее шел дождь.
«Молодцом работал», одобрительно отозвался лЪсник.
— «Да уже сд-Ьлано», проронил Як, смотря на свои заскорузлыя руки.
«Вот у тебя и земля и дом, что же хозяйка?»
В отв1>т Як лишь засопЪл.
А Л'Ьсник все подзадоривал.
«Як пашет поле, хозяйка хлопочет, перебегает от хлева к амбару, а сынишки — за стадом. Хорошо живется Яку.»
И старый блудливый лесник, бездомный и одинокий как сыч, громко хохочет.
Но Як не смеется.
Зимою, когда в лесу завывала буря, и казалось, что кто-то ходит по чердаку, ему бывало и тоскливо и страшно. Он старался не думать
о своем одиночестве, вычислял работу, переворачивался с бока на бок, но покой не шел. — Для кого работаю? — думалось ему.Зиму он проработал поденно на хуторах, весну в именш и вечерами, возвращаясь лесом домой.
«Балт1йск1й Альманах»
№ 1. — 1923
глубоко чувствовал запах оттаивавшей земли. Отрывал вЪтку березки и щупал липк1Я набухав-ш1я почки.
Р1Ьшен1е его кр-Ьпло и если он медлил, то лишь потому, что привык выжидать. В^дъ молодость прошла мимо Яка, почти незам1Ьченная им.
6.
Еще желт-Ьли стЬны домика, но первоначальный блеск их уже потускн-Ьл. В дом-Ь праздник; окна и двери разукрашены березой; над соломенной крышей — флаг, под флагом тихо качался св1Ьж1Й в4нок. В открытое окно врывался шум голосов, гуд-Ьвших, точно рой пчел.
Як праздновал свою свадьбу. Свадьба —? скромная. Родные нев'Ьсты и знакомые Яка расположились вокруг миски со студнем, а старый л'Ьсник занял почетное м'Ьсто и без конца сыпались его шутки-прибаутки.
ТаШпп (Еези).
Под вечер молодые вышли в поле. Задумчиво было строгое лицо нев-Ьсты. Она молчала. Ея первая молодость прошла, приданаго у нея не было, но Як знал, кого он взял в жены.
Они обошли поле и остановились на опушк'Ь лЪса, откуда видны были и поле и дом. Помолчав, они заговорили о планах будущаго.
Много оставалось еще работать. То, что было у них перед глазами — вЪдь это только начало. Нужно было и достроить, допахать, обзавестись скотинкой и расширить хозяйство.
Пока их двое, но кто знает — надолго ли? Обо всем нужно было подумать.
Они готовит1Сь жить честным трудом, ибо какова жизнь человека, такова и нафада.
Обоими овлад-Ьло чувство глубокой ответственности. Из сердца широкой волной подымались об'Ьщан1я . . .
И пока они стояли на опушке и глядЪли в будущее, лица их омрачились почти что печалью . ..
С эстонскаго Евлал1я Григорьева.
№ 1.
1923
«Балт1йск1Й Альманах»
13
Яиов- /Иянджетс (С эстонскаго.)
МАТЬ.
(Сборник разсказов «Капризы судьбы».)
Нашему отряду отвели квартиру в старой усадьб'Ь, отстоявшей на версту от новаго по-м'Ьщичьяго дома и на таком же разстоян1И от большого села.
Дом со своими ветхими пристройками казался необширным. Его окружали в-Ьковыя деревья, и сквозь густую листву их золотились, осв4щенныя вечерним солнцем, стекла окон. По всему видно было, что вся забота посл'Ьдних л1^т была сосредоточена на новом дом-Ь: в старой усадьбе дорожки густо поросли травой, заборы покривились и частью обвалились; в большом фруктовом саду старыя деревья, полныя сухих ветвей, поросли мхом. Никому, повидимому, и в голову не приходило присмотреть за ними.
Но мы уже предвкушали удовольств1е расположиться в этом заброшенном уголке, по опыту зная, что такое м1Ьстечко всегда имЪет свою долю удобств. Дай то Бог, чтобы нас оставили здЪсь подольше, чтоб можно было отдохнуть как следует.
Приближаясь к ветхой постройк^Ь, мы увид'Ьли тонкую струйку дыма, вившуюся над вымазанной известкой бЬлой трубой.
Усадьба, оказывается, была обитаемой. Возможно, нас угостят и ужином.
И воображен1е уже соблазняет богато накрытым столом — рЪдко осуществляющейся мечтой уста-лаго солдата.