Андрей Кончаловский. Никто не знает...

Кончаловского, в постсоветское время в нашей стране произошла либерализация законов с

параллельным развалом силовых структур. Страх исчез. Никто ничего не боится. Хорошо еще, с

горькой иронией замечает режиссер, что русские до сих пор живут в XVI веке, а не

организованы в классы. Поэтому вероятны только стихийные восстания, не способные

всколыхнуть всю страну.

В России происходит сращивание политической власти с предпринимательством, что

открывает огромные возможности для коррупции. Это очень свойственно азиатской

авторитарной традиции. Осваивая западный стиль капитализма, народы этого региона далеки от

борьбы за права человека, потому что людям здесь в массе своей права не нужны.

Коррумпированность и сращивание капитала с политикой здесь неизбежны, как неизбежно и

возникновение новой аристократии.

Новая аристократия формируется из простых людей — неважно, кем они были,

профессорами или бандитами. Новый российский высший класс не знает кастовости. Движение

снизу вверх нигде не стопорится. В этом отношении потенциала у России современной заметно

больше, чем у России дореволюционной.

Поскольку в России никогда не было буржуазии, жить здесь как в Европе — невозможно.

Но в этом нет исторической обреченности. Просто нужно ставить реальные задачи. Можно

хорошо жить и в обществе без демократии.

Русский народ, полагает Кончаловский, нуждается в перевоспитании. Но для этого нужна

воля государства. В этом смысле возврат к «сильной руке» может быть и благотворным. Есть

вещи важнее пресловутой свободы.

Главное — нужно знать себя. К сожалению, поясняет режиссер, мы всегда думаем о себе,

что мы либо лучше, либо хуже, чем есть на самом деле. Человек в серединке себя реально

понимает. Каждая нация должна понять себя, чтобы куда-то двигаться. А уж правительству тем

более надо знать нацию. По левой стороне в стране с правосторонним движением ехать очень

опасно.

«Думаю, у нас не получится ни успешной экономики, ни самодостаточной национальной

политики до тех пор, пока не возникнет потребность в осуществлении самого грандиозного

Национального Проекта — реформы национального сознания…»

5

Мысль о том, что «можно хорошо жить и без демократии», нашла отражение в

документальном цикле Кончаловского «Бремя власти», в двух первых фильмах которого,

посвященных Юрию Андропову и Гейдару Алиеву, он был и автором, и ведущим. По его

словам, эти картины — аргумент в споре с отечественным либералами на тему преобразований

в стране на современном этапе ее истории.

Каждый из двух первых фильмов цикла начинается с известного изречения, что власть

развращает властителя, абсолютная же власть развращает абсолютно. «Действительно, —

продолжает Кончаловский в качестве ведущего, — в истории немало примеров, когда люди,

наделенные абсолютной властью, использовали ее во зло. Но время все ставит на свои места, и

то, что современники воспринимали как зло, в исторической перспективе нередко оказывается

не только необходимостью, но и благом. Власть — это не только права, это и обязанности. И

они тяжким грузом ложились на плечи тех, о ком мы будем говорить в этой серии

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

179

телефильмов…»

К таким деятелям режиссер причисляет Юрия Андропова и Гейдара Алиева.

Кончаловский пришел к парадоксальному убеждению, что с средины 1960-х годов КГБ

«из органа подавления инакомыслия постепенно становился инструментом борьбы с

коррупцией в обществе и, в частности, в высших эшелонах партийной элиты… Сама

деятельность этой организации, в силу своего закрытого характера, требовала соответствия не

принятым идеологическим клише, а действительности. В своей борьбе с коррупцией КГБ

подготавливал… реформы. В недрах КГБ возникло осознание необходимости перестройки и

гласности. Не секрет, что КГБ сыграл существенную роль в утверждении тех горбачевских

концепций, которые привели его к власти».

Главную роль в изменении функций Комитета Кончаловский отводит Ю.В. Андропову,

значение фигуры которого для современной России, как полагает режиссер, было «недооценено,

не проанализировано и соответственно не донесено до общества».

В каждом из упомянутых фильмов, как мне кажется, существен конфликт, неизбежный во

взаимоотношениях государственного деятеля, носителя благих помыслов, и той политической

системы, внутри которой ему приходилось эти помыслы осуществлять.

Юрий Андропов, например, как политический деятель начинал свой путь в рамках

советской системы и был предан ей. По фильму, его становление в качестве реального

зачинателя преобразований начинается после смерти Сталина, с того момента, как в октябре

1953 года он назначается советником-посланником в Венгрии, свидетелем и участником

«венгерских событий».

Именно в результате этих событий у Андропова, как следует из фильма, сформировалась

мысль о необходимости реформы политической системы социализма. Андропов способствовал

выдвижению в Венгрии Яноша Кадара и сочувствовал проводимым им реформам. Венгрия для

Андропова стала плацдармом, на котором он испытывал реформаторские идеи уже

применительно к СССР.

С целью проведения в жизнь своих идей Андропов, находясь в ЦК КПСС, окружает себя

прагматиками-интеллектуалами, по самой своей сути чуждыми системе— ее чиновничьему

аппарату. Среди них Кончаловский называет Николая Шишлина, Александра Бовина, Георгия

Шахназарова, других, многих из которых он знал лично.

Постепенно Юрий Андропов начинает понимать, что наиболее сильным тормозом в

проведении реформ в стране является сам партийный аппарат. Но логика косной системы