Ангел сердца

Я немного поиграла с Данилой, пока Татьяна принимала душ, помогла Людмиле Викторовне по кухне, хотя терпеть не могу готовить. Но в этот раз я была готова на что угодно, лишь бы не оставаться одной, лишь бы найти хоть какое-то занятие и поскорее завершить этот день.

К вечеру по убежищу пробегает согревающая душу новость: послезавтра, за два дня до нападения стебачей, о котором пока не знает никто из обитающих в убежище людей, нас перевезут в Заморск, как и обещал Анатолий Васильевич. Я была рада предстоящим переменам не меньше, чем все остальные. Для каждого из нас это не только возможность вернуться к более-менее человеческим условиям жизни, но и шанс найти своих близких, о которых ни слуху ни духу, ведь туда будет свозить людей из всех убежищ города.

Может быть, мои родители сейчас совсем близко, где-нибудь на соседней улице, в каком-нибудь ещё меньшем убежище, а мы даже не догадываемся об этом. Я всё время об этом думала и чрезвычайно скучала по ним. Мне казалось, что эта перевернувшаяся с ног на голову жизнь длится не неделю, а года два минимум. И сейчас мое будущее представлялось мне ещё более туманно, чем когда бы то ни было.

Дима вернулся ближе к вечеру. Я не знала, где он был и не собиралась его расспрашивать. Скорее всего, его привлекли к общественным работам наравне с остальными.

Он подошел ко мне, присел рядом и наклонился так близко к уху, что я едва не вздрогнула от неожиданности.

– Не хочешь прогуляться?

Я взглянула на него с нескрываемым любопытством, но он вел себя так, будто никакой размолвки между нами и не было: спокойно смотрел мне в глаза и ждал ответа.

Разве я могла ему отказать? Разве могла не воспользоваться этим шансом побыть с ним вдвоем ещё раз?

До отбоя оставалось чуть меньше часа, но это не самое главное из того, что заставило меня колебаться и медлить с ответом.

На мой немой вопрос, выразившийся удивлением на лице, Дима кивнул и шепнул с легкой тенью улыбки:

– Васильич разрешил.

Осторожно ступая по земляному полу, мы выбрались наружу, и я с упоением вздохнула, ощущая себя свободнее.

Ночь сделала пейзаж вокруг ещё таинственнее и прекраснее, чем он был днем. Овальное озеро тускло серебрилось, отливая густо-изумрудным цветом с разводами черной воды у кромки берега. Лунный свет оставлял свой неяркий след на воде в виде едва заметной лунной дорожки. А в самой середине озерного зеркала волны качали на гребешках лимонный диск луны, который подергивался мелкой рябью, словно старался вырваться из водного плена. И такая была вокруг тишина, не нарушаемая даже шорохом листвы и дуновением ветра, что собственное дыхание казалось мне громким.

Завороженная и покоренная, я вбирала в себя красоту озера, стараясь запомнить и это магическое очарование, и эту ночь, и стоящего рядом Диму, гревшего мои пальцы в своей теплой ладони.

Наверно, слова благодарности, которые я хотела произнести, утонули на дне озера, потому что я просто молча посмотрела на Диму, надеясь, что он поймет мои чувства.

– Ты уверен, что нам ничего не грозит? – прошептала я вместо того, что должна была произнести, опасаясь повысить голос и нарушить тем самым таинственную атмосферу вокруг.

На этот раз я имела ввиду не только людей из штаба, но и стебачей. Я нутром ощущала исходящую со всех сторон угрозу.

– Мы не можем ни в чем быть уверены, – произнес Дима, и мой страх тут же уступил место грусти.

Я невольно сделала шаг вперед и уткнулась лицом ему в грудь. Если бы сейчас стоял день, я ни за что бы не решилась на это. Но мне ужасно хотелось обнять его, найти защиту от боли и страха, которые так часто стали встречаться на моем пути. Мне хотелось побыть с ним рядом, пока это возможно. Я боялась, что Дима меня оттолкнет и мысленно молила его не делать этого. И он не сделал.

Он крепко обнял меня, сцепив руки кольцом на моей талии и со вздохом уткнулся мне в макушку. Только ради этого момента я готова была ещё раз пройти все те испытания, что нам довелось перенести в течении прошедших двух недель. Только бы вечно слышать биение его сердца и ощущать тепло его тела.

– Может быть, нам сбежать? Мы донесли до них информацию, и если они захотят, то смогут правильно ей воспользоваться. Чем ещё мы можем помочь?

Его губы осторожно коснулись моих волос, а потом он чуть отстранился, заставляя меня взглянуть ему в глаза.

– Это не выход. Ты веришь в судьбу?

– Верю, – искренне ответила я.

– Я тоже верю. И если мы здесь, если здесь – наше место, то пусть так и будет. Всё равно всё будет так, как должно быть. Послушай, эти две недели перевернули жизнь каждого из нас, но у каждого – по-своему. И, знаешь… – он на секунду замешкался, затем достал из-под свитера цепочку и быстрым движением расстегнул её. – Это всё, что у меня есть… Всё, что я могу тебе сейчас подарить.

Он протянул руку, и я смогла различить на ладони серебряный крестик. Я с опаской взглянула на Диму, понимая, как много значит сейчас этот поступок.

– Нет, Дим, я не могу.

– Пожалуйста, Надя. Я хочу, чтобы он хранил тебя, и ты всегда помнила обо мне.

– Но я и так всегда буду о тебе помнить! Как ты можешь отдать то, что… Это же твой талисман. Он должен хранить и оберегать тебя! – я хотела сказать так много из того, что сейчас чувствовала, но, как на зло, не могла подобрать нужных слов.

– Он и будет хранить меня дальше. Ты ведь будешь рядом со мной, – я не видела его улыбку, но слышала её в его голосе.

Мне хотелось расплакаться от переполнявших меня чувств, от этой непозволительной роскоши – счастья, которое по стечению обстоятельств или по воле судьбы настигло меня именно теперь, в это непростое для всех нас время.

Я всю жизнь ждала настоящее. И, кажется, дождалась. Мне сложно сказать наверняка, потому что сравнить практически не с чем. Но эти новые чувства в душе похожи на любовь – такую, которую я себе и представляла. Она пришла ко мне неожиданно, она опалила мое сердце. Я пережила то, что многим неведомо, они не подозревают или не верят, что такое есть. Любовь дается как талант. Иногда как испытание. Не каждый способен выдержать эту ношу, ведь она состоит не только из бонусов, но и из кропотливого труда, стремления стать мягче, учиться находить компромиссы, терпеть, отдавать то, что дорого… Не знаю, смогу ли я быть достойна этой любви.

– Ты даже не представляешь, что это значит для меня, – призналась я, стараясь глубоко дышать, чтобы удержать в себе слезы.

Я хотела добавить, что и сам Дима стал значить для меня больше, чем кто-либо, что я никогда прежде не испытывала такой гаммы чувств по отношению к парню, но боялась испугать его своим признанием.

Вместо этого я прошептала:

– Но я не понимаю, почему у тебя почти всегда такой вид, как будто ты выше всего, что происходит. Как будто тебе всё равно, кто что чувствует и думает. Ведь это же не так! Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что вот сейчас ты и есть настоящий.