Аргумент весомей пули

Стрельцы прекратили обстреливать яхту, не хлопали больше карабины и у поселения контрабандистов. За деревьями в той стороне всё ярче разгоралось оранжевым зарево пожара, а затем мне будто кровью в лицо плеснули! Далекие отблески огня враз сделались багряными, приблизились, накатили и ворвались в дух, но не задержались и унеслись прочь, оставив после себя тошноту, головокружение и невыносимое жжение. Следом скрутил рвотный спазм, и сдержаться не удалось, вывернуло едва ли не наизнанку.

Это ещё что за напасть?! Точно ведь не порчей накрыло!

Я чуть отдышался, тогда и сообразил, что до меня докатились отголоски магии крови. Именно — крови, а не багряного, пурпурного или любого иного аспекта красного диапазона.

Мерзкая штука!

Дурнота начала отпускать, но не успел я ещё толком очухаться, как Клюв ухватил меня за плечо и заставил выпрямиться, а затем толчком ладони промеж лопаток направил к лагерю.

— Шагай, молодой! Чую, для тебя работёнка подвалила!

Глава 21

12–19

К моему несказанному огорчению, духолов оказался абсолютно прав. Один из прибывших с покупателями колдунов решил подороже продать свою жизнь и напоследок поразил пластунов чарами из арсенала магии крови. Двух уложил наповал, третий иссыхал прямо на моих глазах, помочь ему уже ничем было нельзя.

— Брось его! — приказал Франт, которого, надо понимать, прикрыл какой-то защитный амулет.

Ещё от зловредного аркана нисколько не пострадали священник и тайнознатцы, а вот остальным так или иначе досталось. И если состояние большинства не внушало особых опасений, а поразившая их порча покуда не дотягивала даже до второй степени сложности, то троицу раненых в перестрелке пластунов зацепило несравненно сильнее. Дела их были плохи — несмотря на все усилия колдунов, остановить кровотечение не помогали ни повязки, ни лечебные чары. Священник тоже оказался бессилен, равно как не закрыло раны и припасённое кем-то алхимическое зелье. Обычную порчу им бы ещё получилось вычистить, а вот эту — завязанную на кровь и смерть, уже нет.

Несмотря на незавидное положение подранков, я отмахнулся от урядника и двинулся прямиком к практически иссушённому порчей человеку.

— Ранец принесите! — скомандовал на ходу. — Быстрее!

Франт потянулся отдёрнуть меня от готовившегося испустить последний дух бойца, но священник его от этого удержал.

— Тут не твоя епархия! — заявил он и напомнил: — Ранец!

— Кукла! — зло рявкнул урядник. — Давай шустрей!

Я опустился рядом с бившимся в агонии бедолагой, огляделся и решил, что всё угадал верно: от обоих мертвецов к нему протянулось по цепочке красных капель. Именно от них к нему. Это было важно. Как и то, что создаваемые порчей искажения ощущались всё сильнее и отчётливей. Будто бы даже начало проявляться биение магического сердца.

Веки без пяти минут покойника дрогнули и разомкнулись, вместо глаз под ними обнаружились налитые кровью пузыри.

Дерьмо!

Иссушённый порчей пластун отвернулся от меня к ближайшему из раненых и содрогнулся в спазме. Плевок я перехватил лишь по той простой причине, что чего-то подобного ожидал изначально. В подставленную ладонь тот врезался металлическим привкусом крови, стуком тугих алых капель по раскалённым солнцем камням, упругим сопротивлением вырезанного из груди и ещё бьющегося сердца.

Драное проклятие вгрызлось в мой дух, я взвыл и приложил его малой печатью воздаяния, запитал ту всей энергией, которую только сумел в себя втянуть. Левая кисть окуталась пурпурным пламенем, а из судорожно стиснутых пальцев прыснула кипящая чёрная кровь. Ошмётки ещё не успевшего войти в полную силу посмертного проклятия выжгло из моего духа, кулак задёргался, и я вцепился в зловредные чары мёртвой хваткой, не позволил им вырваться, задержал.

Надолго бы меня не хватило, но тут дохлая мартышка подтащила ранец.

— Ядро! — хрипло выдохнул я.

Отец Истый расстегнул ремни и не мудрствуя лукаво вывалил все мои пожитки прямо на землю. Ядро было завёрнуто в тряпицу, я сдёрнул её и припечатал левую ладонь к холодному металлу, а потом ещё и вдавил своей волей ошмётки проклятия в зачарованную сталь. Так и перекорёжило всего, но — справился!

Миг я собирался с силами, а поднявшись на ноги, распорядился:

— Разнесите раненых подальше друг от друга!

Затем перебрался к ближайшему и почти сразу уловил знакомые отголоски посмертного проклятия. Аспект его был лишь отчасти схож с пурпурным, выжигать магическую пакость я не решился, вместо этого поманил её небесной силой и выдернул. Пластуна скрутило, ливанувшая из раны кровь окропила зачарованное ядро, и проклятие кануло в нём, обратно уже не вырвалось.

Отрядными целителями оказались два молодых тайнознатца, они занялись раной, а я перешёл к следующему бойцу — с тем подстраховал уже священник. Ну а дальше пошло по накатанной. Резал, вытягивал, запечатывал. Вроде — ничего необычного, но во рту у меня стоял вкус крови, да и смердело тут почище чем на скотобойне. И ещё — Франт.

Урядник, как только отправил на яхту призовую команду, так сразу и принялся распекать проштрафившихся подчинённых. Досталось и Хомуту.

— Ладно — Клюв, у него мозги давно от рома ссохлись! — обратился к младшему уряднику командир полуроты. — Но тебе-то ясный приказ дали! Должен был молокососа опекать, так на кой чёрт ты его бросил, скажи? Скальпы добыть не терпелось?

И так далее и тому подобное, ну а потом прошёлся и по мне.

— А ты? Ты же колдун! Зачем в рукопашную с ножом полез? Твоё дело — магией жечь!

Что самое паскудное, был он целиком и полностью прав. Дело колдуна и вправду «магией жечь», а не пластаться в ближнем бою. Да только не особо-то атакующими арканами и покидаешься, когда приходится энергию по нескольку ударов сердца накапливать, лишь бы только примитивным огненным ударом врезать, а противники защитными чарами прикрыты! Чуть сбился, перенапрягся, не добрал небесной силы и — всё, спёкся!

Я прекрасно отдавал себе отчёт в том, сколь важно поскорее прорваться в аколиты, при этом не видел никакой реальной возможности сформировать ядро, к тому же задыхался от зловония гниющей крови, а ещё помнил, что штурм поселения контрабандистов начался после едва ли не минутной заминки.

Франт намеренно дал части антиподов оттянуться к позициям стрелков, а теперь что-то вещает об осторожности?!

Резким жестом я стряхнул с пальцев очередной ошмёток посмертного проклятия и прорычал:

— Не говори под руку!

Облачко призрачного багрянца колыхнулось и скользнуло к уряднику, но я ухватил его, впечатал в зачарованное ядро, и этой наглядной демонстрации хватило, чтобы меня оставили в покое.

Вновь прорезался Франт, лишь когда я уже заканчивал возиться с последним его подчинённым.

— Ты порчу по крови наводить умеешь? — поинтересовался он и пояснил: — Подранок один удрал, в лесу нам его теперь ни в жисть не сыскать.

С ответом я торопиться не стал, крепко задумался. Пусть ничего такого и не умел, да и трактат о высшей порче был посвящён исключительно избавлению от оной, но кое-что говорилось в нём и о способах сотворения зловредных чар, при этом крови жертвы там отводилось центральное место. Только сумею ли? С нуля создать нечто подобное — точно нет, даже пытаться не стану, а вот если перекроить чужое заклинание…