Аврора. Заря сгорает дотла

— Управлять людьми — дело сложное. Даже собой… ой как непросто. Мне ли… — Ро неловко засмеялась, — не знать.

Он поймал ее взгляд. Своим. Растерянным донельзя. И самым человеческим из всех предыдущих. Когда люди не знают, что делать, они становятся самими собой. Они смотрят в твои глаза и отчаянно ищут поддержки. Потому что в себе у них таковой не осталось.

Будь благословен, если встретишься на их пути в тот момент и обнимешь. Аврора знала это не понаслышке. Она осторожно привлекла Фаррела Вайда в его черном костюме к себе и, похлопывая по спине, поглаживая по волосам, приговаривала:

— Все будет хорошо. Непременно. Мы разберемся. Вместе мы ведь… сила, правда?

И бормотала прочие глупости вроде тех, что он не так давно шептал ей в купальне. Мы можем стать кем-угодно, но в душе мы все равно дети, которые пугаются каждого шороха.

— Я буду рядом, Фарр. Я поддержу. Ты умный, ты найдешь решение.

Когда они уснули вот так в руках друг друга в единственном кресле башни Тильды Эйдан под побочным действием цитрусовых зелий Квиллы Мель… кто знает?

Сон приходит, когда исчезает беспокойство. А от беспокойств могут исцелить объятия.

____________________

Ро проснулась от того, что ее куда-то укладывали. Тут же задрожала, взбрыкнула всеми конечностями, попыталась защититься, выставила запястье вперед…

— Заря, спокойно! Это всего лишь я.

Всего лишь Фарр. Пытался уложить на диванчике у стены. Утро. Библиотека Тиль. Горит и потрескивает камин. Аврора села и смущенно попыталась оправдаться:

— Мне привиделся медведь. Или Джарлет.

И ее передернуло, но девушка побыстрее уточнила:

— Так мы его пока не трогаем?

Фаррел покачал взъерошенной головой. В запыленное окно тыкался утренний ласковый луч, и лицо дознавателя было таким сонным и опухшим ото сна, таким домашним, что хотелось рассмеяться.

— Не трогаем. Но приглядываем. Пусть братцы Жан-Пьери сами ломают голову и дрожат. Мы ничего не знаем — договорились?

Внутри расцвело что-то. Имперский дознаватель наконец вспомнил, что не всегда с идеалами надо жестоко расправляться. Подмигнул лукаво. Пусть и устало как-то.

Ро весело кивнула.

— Как спала? — заботливо поинтересовался дознаватель, возвращаясь к столу и собирая вчерашние бумаги.

— Крепко…

Ро быстро перетекла к нему и, доверчиво прильнув к его правому боку, коснулась бумаг.

— Ты обещал рассказать.

Фарр мягко отстранил ее руку и продолжил складывать друидские записи в папку.

— Не обещал, между прочим. Сейчас пойдем позавтракать и вернуть твою лавку.

— Ах да! — встрепенулась Аврора. — Ведь сегодня двадцать третье, у меня будет большой день, и я не могу отдать его Чаку. — Но ты… расскажешь, правда? Я ведь имею право знать. Можешь позже, если это так важно, когда Тиль вернется, ей тоже будет интересно послушать…

Но дознаватель покачал головой.

— Ро, не обессудь.

Взял папку, пошел и… бросил в камин. Ро ахнула и метнулась следом, но Вайд успел ее перехватить, пусть и нежно, но… Бумагу пожирало пламя, оставляя уродливые седые шрамы на папке, съедая дюйм за дюймом, а Ро смотрела. Там лежал секрет, что принес ее сюда… Такой ее личный секрет, которого так и не узнать… Секрет дороги в ее мир и столького всего прочего. Она всегда жила для чего-то большого, великого, большего, чем она сама, чем вот это все… Глаза затуманили слезы обиды на него и жизнь.

— Фарр!

— Спокойно, — прошептал он на ухо, прижимая ее к себе так безмятежно. Будто только милые лучи в запыленных окнах утра имели значение.

Будто она ему — нареченная!

Ро топнула ногой, лягнулась по его перелому. Фаррел зашипел от неожиданности и отпустил. Аврора подбежала к камину, простирала руки, цокала языком, металась туда и назад, но даже если бы она решилась сунуться в огонь, все равно было поздно. Записи Барристера Эйдана сгорели дотла. Повернулась к Фаррелу, что был вынужден присесть на краешек стола и массировать лодыжку с болезненной миной.

— Ведь там были доказательства насчет братьев Жан-Пьери!

Дрожала в порыве обличения. Вайд пожал плечами.

— И что? Я же сказал, что не стану их трогать. Да ты и не хотела.

И ведь холоден как ледышка и насмешлив как макака. От того внутренности Ро заклокотали еще яростнее.

— Там был такой пласт знаний! А ты… спалил все!

— Это опасное знание. Оно может уничтожить наш мир. Потому ему и дорога только в топку.

— Да как знание может уничтожить мир?!

И потом подумала — может, вообще-то. История полна примеров. Но… Топнула ногой в бессилии и сжала кулаки, надеясь не разрыдаться позорно.

— Ро, там про все — про сирен, про маяк, про друидов, про зелья.

Впилась ногтями в ладони еще сильнее и закусила губу. И этого больше ничего нет, и снова все надо собирать по крупицам!

— Ты же в них не веришь, — фыркнула она, отворачиваясь.

Огонь уже полностью проглотил папку. Упрямая слеза таки скользнула горячей дорожкой по щеке.

— Не верю. Но из-за одного этого знания погибло уже слишком много людей. И те, что верили, и те, что нет. Оно само по себе — будоражит умы. Посмотри хотя бы на себя!

Аврора гневно обернулась.

— Ты на что намекаешь?!

— На то, что тебе стоит успокоиться, Ро. Я — дознаватель империи. Я в первую очередь защищаю благоденствие ее подданных.

Ро повела глазами. Что за сноб. Ха!

— И как ты защитишь, если даже не знаешь, в чем заключается опасность?

— Так я и знаю, — мягко улыбнулся Фаррел. — Просто не скажу.

— Но…

— И не спорь.

Грудь Авроры бурно вздымалась.

— Знаешь, — обвинительно выставила она палец, — в чем твоя беда? Ты думаешь, что ты умнее всех, Фарр. А ты не умнее. Да, ты умный, но не умнее. Потому что так не бывает. «Не спорь»?.. Меня, может, ты и заткнешь, но прогресс остановить нельзя. Все равно кто-то докопается, все равно, если что-то есть — этого не скроешь, даже будь у тебя самые лучшие намерения! Звездочет нашел, найдут и другие. Лучше явление изучить, найти решение, чем спрятать и трястись… Лукрецию — вон — эта защита стоила жизни, король и королева, да и ваши с Тиль родители — все равно погибли, как он ни старался, он не уберег… А если бы сказал, если бы предупредил…

Фаррел стиснул зубы. Возможно, она пошла не в ту степь. Но… остановиться уже нельзя.

— Мне жаль, это больно… Но ведь это правда. Сейчас права я, полный ноль в политике, друид и сирена. Пришелица из другого мира. Блин!.. Я нигде никогда не стану своей, как ни старайся, и теперь у меня даже нет возможности вернуться туда, откуда пришла! Никто не спрашивает. Мое мнение вообще не считается? Мог хотя бы посоветоваться перед тем, как палить последний ключ?

Ро и не заметила, как впала в истерику. Наверное, она из нее и не выпадала. И эта неуверенность в чем-либо, в том, истерика это или правда вопль истины, только усилила ощущение безнадежности.