Аврора. Заря сгорает дотла

— Сейчас подам, — уступила Винни.

— Гаррик, а… как же ты? — упавшим голосом справилась Ро. — Это ведь была твоя роль!

Бард потупился.

— Ну… я подумал, что без музыканта-то как?.. Серьезное представление в кои веки дать хочу... Еще и эрл в главной роли! Вдруг на выручку достроим Оперу?

Хотя, возможно… дело в ревнивой Виннифреде?.. Тильда мечтательно подперла подбородок рукой и выдала вердикт:

— Ну, Гаррик, ты не обижайся, но эрлу Кастеллету эта роль и больше к лицу.

— Да ведь и я о том.

— А вы поете?

И прочее, прочее, прочее… Чарльз Кастеллет, несмотря на то, как оказался было под каблуком Авроры, вдруг выпорхнул оттуда, как он один умел, и снова стал гвоздем программы. А Ро осталось мрачно хлебать суп и чувствовать себя занудой Фаррелом Вайдом.

Глава 30. Об имперских указах, просто друзьях и бреде сивой кобылы

Двадцать третье белья, Стольный город, улица Третьего Луча, здание Оперы.

Репетировали в Опере. Слишком, конечно, громкое название для здания с темным пыльным вестибюлем с парой лестниц да зала с деревянной сценой и двадцатью деревянными стульями. Да и выглядели они неблагонадежно, плюс загажены птицами. Ведь в недостроенном круглом огромном своде потолка зияла эффектная дыра. Эффектная, как есть — через нее свет снопом падал прямо на середину сцены.

Словом, до Оперы домику как им — до шедевра. Но потенциал есть. В обоих случаях.

Но это пока на сцену не вышел Кастеллет.

Просто сущий дьявол. Конечно, факт не новый, а все ж перестать удивляться — никак. Пел сей мошенник превосходно, актерствовал еще лучше, отвешивал комплименты направо и налево да каждому в самую точку, харизмой затмил солнце в купольной дыре. Гаррик Тенор в нем уже души не чаял, а Винни и Тиль, кажется, влюбились наповал. Причем, учитывая, что Виннифреда была как бы возлюбленной Гаррика, эта вот бардова симпатия вовсе не поддавалась объяснению. Невооруженным глазом ведь видно — тип скользкий и опасный!

Хотя обаяшка — как не признать.

Сосед Захариус на репетицию не явился. Но да и без статиста короля-отца работы было невпроворот. Следовало прогнать арии и дуэты — до премьеры оставалась всего неделя.

Раз уж дошло до смены актеров, Аврора выразила желание поменяться местами с Виннифредой и орать песни черных сердец. Но народ во главе с режиссером решительно запротестовали.

— Ну какая из тебя ведьма Карабос, Аврора! — возмутился как стеклышко трезвый Тенор и наставил руки в боки. — Ты — сама невинность, пусть и не в этом платье.

Кажется, Чак хрюкнул в декорациях. Угу, смешно.

— Нужно непременно розовое. Давай-ка еще раз пройдем твою первую арию! А вы, эрл Кастеллет, займите свою позицию в кустах… влюбленный взгляд… Ах, вам ничего и объяснять не надо — какой молодец! Учись, Аврора! И не спорь с режиссером!

Аврора, конечно, могла сослаться на то, что по договору режиссер тут она, но да ладно, хватит с нее и сценариста. «Сама невинность»!.. Скажут тоже… И она послушно заломила руки под лиру присевшего на табурет барда:

Когда же жизнь я смогу начать…

Пустое и темное пространство вдруг гулко отозвалось хлопком двери, шагами и голосами, а голуби со стропил дырявого купола с возмущенным виканьем прыснули кверху. Аврора застыла в своих лучах софита, а Тиль и Винни с оглянулись.

В зал вошла… императрица Исмея с толпой придворных, среди которых был и хмурый Фаррел Вайд. Опирающийся на шикарную трость. Сердце не к месту затрепетало, забыв все закрытые темы, и Ро остро захотелось помянуть морских медведей.

— Ваше императорское величество, — первым сориентировался Кастеллет.

Эрл выбрался из наскоро сооруженных кустов и расшаркался изящно, как тогда на пристани в Мерчевиле.

— Вот так неожиданность, — промямлил Гаррик и вскочил, едва не разбив лиру. — Ваше императорское величество?! Или это солнце упало с небес?..

С Исмеей притопали также Урсурс и остальные послы. Еще обреталась незнакомая Ро пара аристократов почтенного возраста. Оба сухопарые, седые, с глазами цепкими и холодными. Ну… и Фарр, да. Который ее вовсе будто не замечал, словно и не ночевали они сегодня в одном кресле.

Бесит.

— Ис, — кивнула Тильда. — Серьезно? Тебя наконец заинтересовала судьба Оперы?

Привилегии друзей детства, гм.

Исмея же почему-то сверлила взглядом Аврору. Далеко не самым дружелюбным. Вряд ли обещающим что-либо хорошее. Ну, вот как так неловко вышло, что главный человек во всей империи ее невзлюбил?.. Аврора переминулась с одной ноги на другую, резкой болью напомнилось, что плечо еще не выздоровело, а на стене напротив будто бы повис призрак не то Агоры, не то Соции. Что-то внутри сжалось, захотелось исчезнуть в подушку.

Она не справится.

Императрица наконец обратила внимание на Гаррика, и сознание Ро сползла по стеночке. Пронесло?..

— Мы пришли посмотреть на вашу премьеру.

Императрица брезгливо покосилась на стулья. Белые меточки голубей, ага. Перьев и пуха тоже хватало, как пыли с паутиной. Сухопарый мужчина позволил себе заметить:

— Вы уверены, ваше императорское величество?

— Меня уверяли, что на сей раз оно того стоит, — с достоинством ответила Исмея.

— Мы не ожидали вашего визита, ваше величество, — расшаркался Гаррик. — Простите, эрл Тиа, но если бы выделенные средства позволяли довести проект строительства до конца, а вы ведь зажали бюджет…

Тиа. Советник, единственный, что остался после гибели Йоргена. Педант и преданный империи человек. Советник Тиа отозвался сухо — согласно своей конституции — и неприязненно — вероятно, согласно характеру:

— Потому что бюджет сливался на дно твоей бутылки, Тенор. Как и сценарий спектаклей. Империи не интересно графоманство, да и теперь я не верю...

Императрица вскинула руку, призывая к молчанию, и разгоравшийся спор прервался. Эти двое набычились так, что понятно: тут давний конфликт интересов, средств и просто личностей.