Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
Но вдовершеніе эффекта, мистриссъ Бекки, немедленно посл погребальной церемоніи, почувствовала сильную боль подъ ложечкой, и окончательно пріобрла благосклонность леди Саутдаунъ, когда обратилась къ ней за медицинскимъ совтомъ. Помощь оказана была съ рдкимъ великодушіемъ. Въ ночной кофт и окутанная простыней, вдовствующая леди Саутдаунъ, какъ истинная леди Макбетъ, пришла ночью въ спальню Ребекки, съ пачкой эстетически-умозрительныхъ трактатовъ и микстурой собственнаго приготовленія, предлагая то и другое для физическаго и моральнаго врачеванія мистриссъ Родонъ.
Бекки съ жадностью приняла эстетически-умозрительные трактаты, и завязала продолжительную бесду о недужномъ состояніи души, надясь этимъ средствомъ спасти отъ врачеванія свое тло. Но когда эстетически-умозрительная бесда истощилась, леди Макбетъ не хотла выйдти изъ спальни, пока ея паціентка не
Микстура не доставила большого утшенія мистриссъ Бекки, и лицо ея подернулось довольно некрасивыми гримасами, когда пришелъ къ ней Родонъ, и услышалъ о томъ, что случилось. Онъ разразился самымъ громкимъ смхомъ, когда Бекки, съ обычнымъ остроуміемъ, изобразила передъ нимъ вс подробности пытки, которую она вытерпла отъ леди Саутдаунъ. читатель уже могъ замтить, что остроуміе и веселость не оставляли Ребекку даже въ самыхъ критическихъ случаяхъ ея жизни. Она готова была веселиться насчетъ собственнаго спокойствія и здоровья, лишь бы только доставить удовольствіе свогоіъ ближнмъ. Лордъ Стейнъ и молодой лордъ Саутдаунъ въ Лондон вдоволь хохотали надъ этой исторіей, когда Родонъ и его супруга возвратились въ свою резиденцію на Курцонской улиц. Бекки съ рдкимъ совершенствомъ разыгрывала всю эту сцену. Она надвала кофту и ночной чепчикъ и, становясь среди комнаты, пускалась въ длинныя диссертаціи эстетически-умозрительнаго свойства, выхваляя притомъ чудодйственную силу микстуры съ такимъ удивительно-подражательнымъ искусствомъ, что зрителямъ казалось, будто они видятъ передъ собою вдовствующую леди Саутдаунъ съ ея огромнымъ римскимъ носомъ.
— Подайте намъ леди Саутдаунъ съ ея микстурой! крічали обыкновенно веселые джентльмены, посщавшіе гостиную мистриссъ Родонъ.
И сцена разыгрывалась вновь со всею художественною обстановкой. Такимъ-образомъ, вдовствующая леди Саутдаунъ, первый разъ въ своей жизни, сдлаласъ предметомъ веселой потхи между легкомысленной молодежью.
Сэръ Питтъ помнилъ очень хорошо, какое уваженіе питала къ нему Ребекка въ ту пору, когда была гувернанткой, и на этомъ основаніи онъ вовсе не имлъ противъ нея особеннаго предубжденія. Бракъ этотъ былъ, конечно, весьма дурно расчитанъ, и служилъ униженіемъ для всей фамиліи, но все же Родонъ измнился къ лучшему, и поведеніе его доказывало очевиднйшимъ образомъ, что жена имла на него благотворное вліяніе. Ктому же, разв этотъ бракъ не сопровождался выгодными послдствіями для самого сэра Питта? Хитрый дипломатъ улыбался внутренно, когда воображалъ, что одолженъ своимъ богатствомъ безумной женитьб младшаго брата, и стало-быть ему по крайней мр никакъ не слдуетъ возставать противъ этой женитьбы. Дальнйшее поведеніе Ребекки окончательно упрочило за ней благосклонность сэра Питта.
Мистрисс Родонъ начала съ того, что при всякомъ случа превозносила до небесъ ораторское искуство сэра Питта, и дипломатъ, всегда влюбленный въ собственные таланты, полюбилъ ихъ еще больше, когда Ребекка указала на нихъ съ такой блистательной стороны. Невстк своей мистриссъ Бекки изъяснила съ удовлетворительной отчетливостью, что бракъ ея съ Родономъ Кроли, собственно говоря, устроила мистриссъ Бьютъ Кроли, которая сама же посл съ такимъ ожесточеніемъ и безстыдствомъ нападала на Ребекку, изобртая всякія клеветы и сплетни. Всему причиной была жадностъ мистриссъ Бьютъ, такъ-какъ она, женивъ Родона, надялась прибрать къ своимъ рукамъ имущество покойной миссъ Кроли.
— Ей удалось сдлать насъ нищими, говорила Ребекка съ видомъ рдкаго добродушія и преданности своей судьб,— но могу ли я жаловаться на женщину, которая осчастливила меня однимъ изъ лучшихъ супруговъ въ мір? Ктому же и то сказать: судьба, можетъ-быть, слишкомъ строго наказала ее за эту ненасытимую жадность; благодаря своимъ пронырствамъ, мистриссъ Бьютъ потеряла и т деньги, на которыя расчитывала прежде нашей свадьбы. Мы бдны: конечно… бдны?! Ахъ, леди Дженни, что значитъ бдность для мужа и жены, которые любятъ другъ друга? Я привыкла къ бдности отъ пелёнокъ, и не могу нарадоваться съ своей стороны, что наслдство тетушки Матильды перешло въ самыя ндра фамиліи, которая съ такимъ великодушіемъ признаетъ меня своимъ членомъ. Я уврена, что сэръ Питтъ сдлаетъ изъ этихъ денегъ гораздо лучшее употребленіе, чмъ мой Родонъ.
Вс эти сентенціи, переданныя сэру Питту врнйшею изъ женъ, естественнымъ образомъ усилили выгодное впечатлніе,
произведенкое на него Ребеккой, усилили до такой степени, что на третій день посл похоронъ, когда вс члены благородной фамиліи присугствовали за параднымъ обдомъ, сэръ Питтъ Кроли, разрзывая дичь на президентскомъ мст, сказалъ, дйствительно сказалъ, обращаясь къ мистриссъ Родонъ:Любезная Ребекаа, могу ли я предложить вамъ крылышко.
И при этомъ воззваніи, глаза любезной Ребекки заискрились живйшимъ восторгомъ.
Солнце восходило и закатывалось своимъ обычнымъ чередомъ, часовой колоколъ на древней башн аккуратно возвщалъ о времени ужиновъ и обдовъ, леди Саутдаунъ продолжала аккуратно вести корреспонденцію съ философами всхъ частей земного шара, и между-тмъ, какъ мистриссъ Родонъ приводила въ исполненіе свои замысловатые планы, а Питтъ Кроли устроивалъ погребальный церемоніялъ и другія важныя матеріи, соединенныя съ его достоинствомъ и будущимъ возвышеніемъ въ политическомъ мір — тло покойнаго владтеля Королевиной усадьбы лежало въ комнат, которую занималъ онъ, охраняемое денно и нощно степенными особами, опытными въ занятіяхъ этого рода. Дв или три сидлки, три или четыре факельщика — самые лучшіе факельщпки и сидлки, какихъ только можно было отыскать въ Саутамптон — караулили по-очереди бренные останки баронета, сохраняя трагическое спокойствіе и важность, соотвтствующую торжественному случаю. Комната ключницы служила для нихъ мстомъ отдохновенія посл чередного караула, и здсь, въ свободные часы, они играли въ карты и пили шотландское пиво.
Члены семейства и вся прислуга, женская и мужская, держались въ отдаленіи отъ мрачнаго мста, гд лежали кости благороднаго потомка древнихъ рыцарей, въ ожиданіи своего окончательнаго успокоенія подъ сводами фамильнаго склепа. никто не жаллъ о покойномъ баронет, за исключеніемъ бдной женщины, надявшейся быть супругой и вдовой сэра Питта, и которая съ позоромъ была изгнана изъ замка, гд такъ долго поддерживалась и распространялась ея власть надъ всей Королевиной усадьбой. Кром этой женщины, да еще старой лягавой собаки, неизмнно сохранившей привязанность къ своему господину до послднихъ часовъ его жизни, старый джентльменъ не оставилъ посл себя ни одного живого существа, готоваго оросить искренними слезами его могилу. Семьдесять слишкомъ лтъ прожилъ онъ на земл, но не нажилъ ни одного истиннаго друга. Чему тутъ удивляться? Если бы даже лучшіе и добрйшіе изъ насъ, оставляя этотъ міръ, могли черезъ нсколько времени снова спуститься на землю для обозрнія житейскихъ треволненій — какъ изумились бы и вмст огорчились бы при взгляд на своихъ друзей и знакомыхъ, которые продолжаютъ ликовать на подмосткахъ житейскаго базара, вовсе не думая объ отшедшемъ друг, какъ-будто никогда его и не было между ними! Забыли и сэра Питта, какъ забудутъ добрйшаго и лучшаго изъ насъ, только забыли пораньше одной недлей или, можетъ-быть, двумя.
Желающіе могутъ, если угодно; послдовать за останками баронета, въ его послднее жилище, куда былъ онъ отнесенъ въ назначенный день, при соблюденіи всхъ джентльменскихъ обрядовъ, изобртенныхъ на этотъ случай. Члены фамиліи потянулись въ чорныхъ каретахъ, и у каждаго изъ ныхъ былъ приставленъ къ розовому носу бленькій платочекъ, готовый отереть слезы, еслибы, сверхъ чаянія, он полились изъ глазъ. Гробовщикъ и факельщики выступили чинно и плавно, потряхивая своими траурными головами. Главнйшіе фермеры тоже облеклись въ трауръ, изъ желанія угодить своему новому владльцу. Сосди-помщики выслали свои кареты, пустыя, но траурныя, дополнявшія какъ-нельзя лучше этотъ торжественный поздъ, растянувшійся на цлую милю. Пасторъ произнесъ приличную рчь на тэму: «Возлюбленный братъ нашъ скончался».
О, суета суетъ и всяческая суета! Пока лежитъ передъ нами тло нашего собрата, мы окружаемъ его всми вымыслами тщеславія, пышности, блеска, кладемъ его на богатйшія дроги, заколачиваемъ гробъ вызолоченными гвоздями, опускаемъ его въ землю, и ставимъ надъ могилой камень, весь испещренный надписями. Викарій достопочтеннаго Бьюта — красивый молодой человкъ, только-что окончившій курсъ въ Оксфордскомъ университет, и сэръ Питтъ Кроли, сочинили вдвоемъ латинскую эпитафію съ исчисленіемъ всхъ заслугъ и достоинствъ покойнаго бароцета. Притомъ викарій произнесъ классическую рчь, гд краснорчивымъ образомъ увщевалъ своихъ слушателей не предаваться глубокой скорби, и намекнунъ, въ отборныхъ выраженіяхъ, что всмъ намъ, рано или поздно, суждено пройдти черезъ т мрачныя и таинственныя врата, которыя только-что захлопнулись за бренными останками оплакиваемаго собрата.