Базар житейской суеты. Часть 3

— Терпть я не могу этихъ картофельныхъ нжностей и сливочныхъ любезностей, говоривала мистриссъ Родонъ, передразнивая леди Дженни для удовольствія и потхи лорда Стейна.

При такихъ отношеніяхъ, об леди видлись между собою довольно рдко, за исключеніемъ тхъ случаевъ, когда жена младшаго брата, имя въ виду какія-нибудь особенныя выгоды, длала визиты супруг баронета. Изліянія нжныхъ чувствъ родственной любви и дружбы продолжались между ними какъ и прежде, но тмъ не мене он замтно чуждались другъ друга. При всемъ томъ, сэръ Питтъ Кроли, несмотря на многосложность парламентскихъ занятій, находилъ случай видться каждый день съ своей невсткой.

По случаю своего перваго ораторскаго обда, сэръ Питтъ явился передъ невсткой въ полной парадной форм. На немъ былъ тотъ самый мундиръ, который употреблялъ онъ въ бывалые годы, какъ человкъ британскаго посольства при нкоемъ германскомъ град.

Бекки, по этому поводу, насказала ему тысячу комплиментовъ, и любовалась на него почти такъ же, какъ его жена и дти, которымъ первый разъ онъ представился въ такомъ величіи передъ своимъ отъздомъ въ парламентъ. Ребекка объявила положительно, что одинъ только истинно-благовоспитанный джентльменъ можетъ употреблять, съ очевидною выгодою для своей особы, этотъ оффиціальный костюмъ.

— И, Боже мой, какъ идетъ къ вамъ, cette culotte courte, mon cher baron! воскликнула мистриссъ Бекки. Сейчасъ видно, кто вы такой. Да, представитель древняго рода невольно даетъ себя знать.

Питтъ съ душевной усладой взглянулъ на свои ноги, отличавшіяся необыкновенно-уродливою формой, такою же какъ и коротенькая шпага, торчавшая у него съ боку. Ему показалось въ эту минуту, что онъ созданъ плнять женскія сердца и отуманивать джентльменскіе умы.

И когда онъ ушелъ, Бекки сдлала изъ него превосходную каррикатуру, разыгранную съ обыкновеннымъ успхомъ, передъ особой лорда Стейна, приведеннаго теперь въ сильнйшій вссторгъ ея подражательнымъ искусствомъ, такъ-какъ дйствительно она уловила мастерски всякое движеніе баронета. Маркизъ встртилъ сэра Питта Кроли въ дом мистриссъ Родонъ, и на первый разъ былъ съ нимъ чрезвычайно обходителенъ и вжливъ, какъ съ новымъ баронетомъ и парламентскимъ членомъ. При этой встрч сэръ Питтъ былъ также пораженъ необыкновеннымъ вниманіемъ, какое великій пэръ Англіи оказывалъ его невстк. Живой, веселый и остроумный разговоръ Ребекки, такъ же какъ единодушный восторгъ, съ какимъ слушали ее вс другіе джентльмены, въ высшей степени озадачили баронета. Лордъ Стейнъ зналъ очень хорошо, что сэръ Питтъ только-что начинаетъ свою политическую каррьеру, и съ нетерпніемъ ожидалъ, когда онъ произнесетъ свою первую рчь. Они были сосди. Большая Гигантская улица выходитъ на Гигантскій Скверъ, гд, на углу, стоитъ великолпный домъ маркиза. На этомъ основаніи лордъ Стейнъ изъявилъ надежду, что современемъ они узнаютъ покороче другъ друга, и леди Стейнъ, немедленно по возвращеніи въ городъ, сочтетъ обязанностію познакомиться съ леди Кроли. Дня черезъ два онъ оставитъ визитную карточку своему сосду, на котораго до сихъ поръ не обращалъ ни малйшаго вниманія, хотя дома ихъ больше сотни лтъ стояли почти рядомъ.

Среди всхъ этихъ интригъ и веселыхъ компаній, гд рисовались такіе блистательные вельможи, Родонъ Кроли съ каждымъ днемъ чувствовалъ себя одинокимъ больше и больше. Ему позволялось теперь отлучаться въ клубы, обдать въ обществ холостяковъ, приходить и уходить когда вздумается, не испрашивая на то особеннаго позволенія у своей супруги. Онъ и сымъ его частенько путешествовали на Гигантскую улицу къ миледи Кроли, и проводили время въ обществ ея дтей, тогда-какъ сэръ Питтъ, по возвращеніи изъ Парламента, зазжалъ почти всегда къ мистриссъ Бекки побесдовать о предметахъ политическаго міра.

Отставной полковникъ просиживалъ по цлымъ часамъ въ дом своего брата. Ни о чемъ онъ не думалъ, ничего не длалъ и почти ничего не говорилъ. При всемъ томъ былъ онъ очень радъ, когда длали ему какое-нибудь порученіе относительно конюшни, лошади, кучера, слуги, или, когда за обдомъ просили его нарзать мяса для дтей. Лность обуяла его, и сдлала безусловно покорнымъ чужой вол.

Омфала спутала новаго Геркулеса, и лишенный своей силы, онъ безмолвно сидитъ за ея веретепомъ. Буйная молодая кровь угомонилась и остыла, и мистеръ Родонъ Кроли превратился въ обрюзглаго, покорнаго и толстенькаго джентльмена среднихъ лтъ.

И бдная леди Дженни очень хорошо знала, что Ребекка взяла въ плнъ ея супруга, хотя это обстоятельство нисколько не препятствовало имъ, при каждой встрч, выражать другъ предъ другомъ родственныя чувства любви и дружбы.

ГЛАВА XLV Тяжкія испытанія и скорби

Святки у нашихъ пріятелей на Аделаидиныхъ Виллахъ были далеко не такъ веселы, какъ имъ слдовало быть.

Мы уже имли случай намекнуть въ своемъ мст, что у мистриссъ Осборнъ, посл смерти ея мужа, составился небольшой капиталецъ, съ котораго она получала сотню фунтовъ годоваго дохода. Дв трети этой суммы вдова Осборнъ отдавала своимъ родителямъ за содержаніе себя и малютки сына. Включивъ сюда еще стодвадцать фунтовъ, назначенныхъ другомъ нашимъ Джоемъ въ пожизненный пансіонъ старикамъ, семейство Седли, забывая бури и треволненія прошедшей жизни, могли еще, съ нкоторымъ удобствомъ, существовать отъ начала до конца года, тмъ боле, что вся ихъ прислуга состояла изъ одной ирландской служанки, которая въ то же время завдывала маленькимъ хозяйствомъ мистера Клеппа и его супруги. Не было даже никакихъ основательлыхъ препятствій пригласить къ себ иной разъ двухъ или трехъ пріятелей на чашку чаю. Старикъ Седли до-сихъ поръ удержалъ свое озадачивающее вліяніе надъ фамиліей Клеппа, своего прежняго конторщика. Мистеръ Клеппъ превосходно помнилъ т блаженныя времена, когда, бывало, приглашали его на парадные обды въ домъ богатйшаго негоціанта на Россель-Сквер, гд онъ, сидя на кончик стула, имлъ счастіе пить шаміанское за здоровье мистриссъ Седли, миссъ Эмми и господина Джозефа Седли, чиновника ост-индской Компаніи. Время возвеличило блескъ этихъ воспоминашій въ душ честнаго клерка. Всякій разъ, какъ онъ выходилъ изъ-за кухонной перегородки въ гостиную, и выпивалъ у мистера Седли чашку чаю или стаканчикъ джина съ водою, изъ груди его вырывалась сентещія такого рода:

— Да, сэръ, это ужь не то, что, бывало, я видлъ у васъ въ старые годы!

И затмъ, раскланиваясь и расшаркиваясь, мистеръ Клеппъ пилъ за здоровье прекрасныхъ леди, точь въ точь какъ въ запрошлые дни ихъ процвтанія и славы. Ему казалось тогда, что миссъ Амелія первая пвица въ мір, и не было въ европейскихъ столицахъ леди изящне и почтенне мистриссъ Седли. Даже теперь онъ не осмливался въ клуб сидть въ присутствіи мистера Седли и никому не позволялъ длать дурные отзывы о характер этого джентльмена.

— Полноте, господа, говорилъ онъ въ клуб джентльменамъ, пускавшимся въ разсужденія о старомъ банкрот, я видлъ собственными глазами, какъ, бывало, первые люди нашей столицы пожимаютъ руку господину Седли. Были времена, когда самъ Ротшильдъ заискивалъ его дружества на бирж. Я съ своей стороны всмъ одолженъ мистеру Седли.

Владя прекраснымъ почеркомъ, уживчивымъ характеромъ и хорошимъ аттестатомъ, мистеръ Клеппъ очень скоро, посл несчастія своего прежняго хозяина, отыскалъ для себя другое мсто.

— Такая маленькая рыбка, какъ я, всегда счастливо переплыветъ въ другой садокъ, замчалъ обыкновенно отставной конторщикъ.

И одинъ изъ членовъ той фирмы, къ которой нкогда принадлежалъ старикъ Седли, былъ очень радъ воспользоваться услугами мистера Клеппа, довольнаго весьма скромнымъ вознагражденіемъ за свои труды.

Конецъ концовъ, вс старые друзья и пріятели мистера Седли, люди предпріимчивые и богатые, оставили, одинъ за другимъ, разорившагося негоціанта, и одинъ только этотъ бднякъ остался неизмнно преданнымъ и врнымъ своему прежнему хозяину.

Четвертую долю получаемыхъ процентовъ съ капитала Амелія оставляла собственно для себя, и вся эта сумма расходовалась исключительно на содержаніе малютки Джорджа, котораго, вопервыхъ, надлежало одвать такимъ-образомъ, чтобы онъ казался достойнымъ сыномъ капитана Осборна, а вовторыхъ, были у него теперь школьныя надобности, требовавшія немедленнаго удовлетворенія. Джорджинька, съ нкотораго времени, ходилъ въ училище, куда мать принуждена была посылать его посл сильной внутренней борьбы, выдержанной ея сердцемъ при мысли объ опасностяхъ, ожидающихъ ребенка за порогомъ родительскаго дома. Амелія просиживала цлыя ночи напролетъ, вытверживая заданные уроки, и разбирая въ ученическихъ тетрадкахъ грамматическіе и географическіе іероглифы, которыхъ смыслъ надлежало сдлать доступнымъ для малютки Джорджа. Она старалась даже выучить наизусть латинскія склоненія и спряженія, разсчитывая, что ей можно будетъ самой учить Джорджиньку латинскому языку. Разставаться съ нимъ на цлый день, оставляя его на произволъ школьной ферулы и грубаго обхожденія товарищей, значило для сантиментальной мистриссъ Эмми почти то же, что отнять во второй разъ своего сына отъ материнской груди. Джорджъ между-тмъ бгалъ въ школу съ веселымъ духомъ и спокойнымъ сердцемъ. Ему нравилась эта перемна въ образ его жизни и онъ былъ совершенно счастливъ. Эта дтская радость огорчала любящую мать, столько грустную и печальную при разлук съ сыномъ. Неужели ему такъ легко разставаться со мною? думала мистриссъ Эмми, но тутъ же раскаявалась и жалла, что осмлилась предложить себ такой эгоистическій вопросъ. Пусть только онъ будетъ счастливъ: ея обязанность — быть готовой на всякія жертвы.

Содержателемъ школы, куда ходилъ Джорджъ, былъ другъ достопочтеннаго Бинни, постояннаго обожателя мистриссъ Эмми. Джорджинька длалъ великолпные успхи. Каждую недлю онъ приносилъ матери безчисленныя свидтельства быстроты своихъ умственныхъ способностей. По вечерамъ онъ разсказывалъ ей многочисленныя исторіи о своихъ товарищахъ по школ, и Амелія знала, что это за чудесный мальчикъ былъ Ланонсъ, и какой забіяка былъ Спиффинъ, и какъ отецъ Стиля богатый купецъ, снабжалъ все заведеніе състными припасами, и какъ мать Гольдинга прізжала каждую субботу въ карет за своимъ сыномъ, и какъ Нитъ носилъ штрипки — нельзя ли и ему пришить штрипки къ панталонамъ? — какъ Булль Меджоръ проглотилъ наизустъ всего Евтропія, такъ-что, по общему мннію, онъ могъ за поясъ заткнуть самого учителя, мистера Варда. Такимъ-образомъ Амелія знала всю подноготную о каждомъ товарищ своего сына, По ночамъ она разбирала вмст съ нимъ школьныя тетрадки, и выучивала наизусть вс уроки съ такою исправностію, какъ-будто ей самой слдовало поутру явиться на глаза строгихъ и взыскательныхъ учителей. Однажды, посл рукопашной битвы съ молодымъ Смитомъ, Джорджъ явился домой съ сизыми голубями подъ глазами, и возвстилъ своей матери и ддушк, что онъ оказалъ въ этотъ день чудеса храбрости, ловкости и силы… что, замтимъ мимоходомъ, была чистйшая ложь, потому-что, на самомъ дл, Джорджъ разбитъ былъ въ прахъ. Старикъ Седли пришелъ въ восторгъ отъ этихъ обнаруженій мнимаго геройства, но Амелія никогда не могла простить этого Смиту, даже до настоящаго времени, несмотря на то, что мистеръ Смитъ теперь — миролюбивый аптекарь на Лейчестерскомъ Сквер.