Бег в золотом тумане

– - Никого... Смотри ты, никого нет!
– - прошептал Сергей, выбравшись вслед за мной.
– - Что-то мне не по себе. Что теперь делать будем?

– - Не нравиться мне все это...
– - прошипел я.

В это время из лаза вылез Житник. Секунду он лежал, озираясь, рядом с нами, затем быстро вскочил и опрометью рванул вниз по склону.

– - Может быть, он и прав...
– - пробормотал Сергей, глядя ему вслед.

– - Давай всех наверх, -- ответил я раздраженно, мысленно сокрушаясь тому, что никто из нас не подумал, что мы будем делать, выбравшись на волю.

– -Вон, уже светает, драпать надо.

"Никто не думал, что так повезет... Становимся пессимистами, перестаем верить в удачу..." -- думал я, помогая Бабеку выбраться.

Как только он сделал несколько шагов - все встало на свои места. Ночная тишина со всех сторон взорвалась разноголосым лаем и через несколько секунд на нас набросились разъяренные волкодавы. Их было пять или шесть штук.

Бабек побежал в сторону скалы, но его сбила с ног огромная овчарка и принялась грызть. На меня бросились сразу две собаки. Я успел протолкнуть самой крупной из них руку в пасть и схватить за язык. Она жалобно завизжала, и стал вырываться. Вторая собака вцепилась мне в левое запястье, к счастью защищенное отвёрнутым обшлагом штормовки, и стала тянуть на себя. Я упал на нее и придавил своим телом. Сергею повело меньше всех. На него напал вожак. Он вцепился в плечо и опрокинул его на землю. Кивелиди, как мог, защищал лицо.

В это время к полю боя, не спеша, подошли трое охранников с автоматами. Оживленно переговариваясь, они стали смотреть на неравную схватку.

Было понятно, что основная задача своры заключалась в том, чтобы

испугать нас и подавить всякое желание повторить побег. Когда

волкодав, лежавший подо мной вырвался, охранники разогнали и остальных, тыкая в их головы дулами автоматов. Пока мы приходили в себя, один из охранников сходил в глубь промплощадки и принес новенькую аптечку и большую керосиновую лампу. Из штольни поднялась Лейла, за ней Наташа. Слава богу, что они не успели вылезти раньше! Вместе с Наташей они осмотрели Сергея. Правое плечо было изрядно порвано. Моя рана на запястье не представляла опасности. Лейла вручила мне найденный в аптечке перевязочный пакет. Я приладил его к руке, затем уселся на камень и стал наблюдать, как Наташа перевязывает Сергея, а Лейла осматривает Бабека.

***

После оказания друг другу помощи, мы вернулись в штольню и стали

обсуждать Юркин побег. В конце концов, предположив, что Житник вряд ли будет рисковать своей жизнью ради нашего освобождения, мы улеглись спать.

Укрыв Лейлу, я попытался заснуть, но не мог. Мысли о безопасности моей дорогой возлюбленной не давали мне покоя...

"Надо непременно убедить Лейлу уйти в кишлак, -- думал я.
– - Поживет там немного и с первым караваном, вместе с матерью и тёткой уйдут в город. Потом переберется в Париж к папаше, найдет себе мужа. Кругом полно настоящих мужчин...

Я другой! Кто-то сидит во мне и гонит "туда - не знаю куда, чтобы взять то - не знаю что!"... Наверно все предыдущие жизни были под стать теперешней, непутёвой..."

***

Внезапно я заснул. Сначала мне привиделась стая рычащих волкодавов, с вымазанными кровью мордами. А когда они исчезли, я увидел себя где-то в бескрайней степи, среди покосившихся кибиток, загонов, полных блеющих овец и молчаливых лошадей... Привычность окружающего пейзажа давит, рождает недовольство, постепенно перерастающее в негодование... Я мал, незначителен, и жалок. Я пытаюсь понять, что со мной, кем я прихожусь всем этим овцам и баранам...

...Я вливаюсь в стадо. Вижу себя, взлетевшего в седло лучшего скакуна.

Прочертив вздернутым подбородком небрежную кривую, скачу прочь от всех навстречу восходящему солнцу... Конь, подстёгиваемый моей безжалостной плетью, мчится слишком медленно. Внезапно моя душа разделилась...

Я вижу себя, гарцующего рядом с красавицей, напоминающей Лейлу. Я кричу ей, что удалец, кружащийся около неё, не я, а злой дух Гуль... Лейла меня не слышит, она смеётся вместе с оборотнем... Я следую за ними словно призрак.

...Привальный костер горит, жадно пожирая сучья... Он торопится к своему концу. Он выгорит дотла и превратится в эфир... Вокруг удивительный мир... А я скачу к вечно отступающему горизонту! Он хранит тайну! Вперед, вперед!
– - Ты не спишь, милый?
– - услышал я сонный голос Лейлы. Из-за акцента слово "Милый" получилось каким-то особенным. Я крепко обнял её и с жаром поцеловал: - Всё сделаю, чтобы ты была счастлива!
– проворковал я и со спокойной совестью уснул до утра.

5. Кандалы и цепи...

Утром под дулами автоматов мы вышли на промплощадку. Как только мои глаза привыкли к яркому свету, я приблизился к Лейле, отстранено взиравшей на пенящуюся далеко внизу речку, и поцеловал ее в затылок. Она обернулась и, увидев испачканные кровью штаны, прижалась ко мне и беззвучно заплакала. Обняв друг друга, мы молча стояли несколько минут.

Неожиданно мое внимание привлек стоящий за ее спиной ящик с цепями. Эти густо смазанные солидолом железки привез на Кумарх снабженец Фернер. Рядом лежали метровый кусок рельса, которому, видимо, предстояло служить наковальней, и браслеты, сделанные из колонковой стали.

Наверняка, весь вчерашний вечер и всю ночь, кишлачный кузнец гремел железом в своей допотопной кузне. Дело свое он явно знал.

– - Смотри, смотри!
– - закричал вдруг Бабек, указывая пальцем в сторону родника.

Мы все уставились в указанном направлении и увидели Юрку. Он, связанный по рукам и ногам, лежал у кострища. Мы подошли поближе и увидели, что собак хватило и на его долю.

– - Что уставились? Если бы не собаки...

– - Если бы, да кабы... Положили б нас в гробы, -- отозвался Сергей и начал осматривать раны Житника.

– - Засохло уже все...
– - пробурчал тот.
– - Догнали они меня, порвали немного, но я вовремя успел на скалу залезть. До утра они меня сторожили, пока Нур не пришел... Давайте, развязывайте, чего смотреть?

Мы развязали Юрку, уселись рядом с ним и начали осматривать,

полученные ночью, раны.

– - Ничаво, ничаво!
– - бывает савсем плохо! Пожалел нас Нур.

– - Завтра все заживает. Пошли, железо будем вас одевать...

Начали с Сергея. Сковали его по всем правилам, -- намертво заклепали

браслеты, ручные и ножные цепи соединили перемычкой. Затем пришла моя очередь. Когда дело дошло до ножных цепей, я хотел подсказать насчет целесообразности прикрепления к ним пушечных ядер, но сдержался, убоявшись гнева товарищей.

Через полчаса мы все, кроме Лейлы и Наташи "весело" бренчали цепями.

Доцент, - этот влюблённый в Фемиду миротворец, пощадил женщин, но

через Нура, исполняющего, видимо, обязанности начальника каторги, передал мне, что не закованы они условно, и любое нарушение режима скажется на них, нашем самочувствии и рационе.