Бег в золотом тумане

– - Скоро люди в белых халатах начнут клонировать себе подобных с

необходимыми качествами. Эти живые роботы будут делать то, что захочет Человек! Их расселят, к примеру, на Марсе или даже на Венере. И кем мы, грешные, будем для них?

– - Богами, твою мать!
– - проскрежетал Житник. Вы дадите трудовому человеку спокойно отдохнуть или нет!

– - Отдохнёшь на том свете! А сейчас наслаждайся жизнью! Представь, что ты Бог! Думай о своих овечках, то есть о нас! И не мешай своей пастве общаться перед сном!

Юрка взвизгнул:

– - Я слышу только твой мерзкий голос! Остальные или спят, или молчат! Но раз ты так мечтаешь, я устрою тебе, божьей овечке, в волчьей шкуре, встречу с настоящим Господом! Вне очереди! Пообщаешься, а потом мне лично расскажешь о своих впечатлениях!

Нервы Житника были явно на исходе, и я воскликнул:

– - Да не верю я в загробную жизнь! Успокойся! Хотя не верить становится все опаснее и опаснее. Прокажённым себя чувствуешь. В Иране, когда узнали, что я неверующий, прилепили клеймо: Коммунист. У них это равносильно дьяволу...

А я даже комсомольцем не был! Не приняли, сославшись на мои закордонные приоритеты. Битлов любил без памяти....

– - Вечно ты во что-нибудь вляпаешься, -- вздохнул Сергей.

Я хотел продолжить дискуссию, но Лейла решила иначе.

– - Не надо больше об этом, -- проворковала она, прикрыв мой рот маленькой ладошкой. Ею же нашла мой лоб, приподнялась, нежно поцеловала влажными горячими губами и прошептала:

– - Бог милостив! Он нам обязательно поможет...

Ей явно было не по себе после сегодняшних событий и так же, как и все, она не могла до конца поверить в случившееся пленение.

Никто, конечно, не собирался ехать за золотом и обратно на мягких подушках белого "Мерседеса". Но столько погонь, засад, смертельного риска могли бы придумать только папаша и сынок Дюма...

– - Вы будете смеяться, но где-то в глубине души я всегда мечтал поносить кандалы. Наверное, повлияли, книги, прочитанные в детстве. Что-то в этом есть романтичное -- каторга, цепи, кандалы...

– - На галеры бы тебя посадить! На сутки!
– - прошипел, всё ещё бодрствующий, Юрка.
– - Помахать пудовыми вёслами, пока концы не отдашь!

– - А что? Гребля -- мой любимый вид спорта! Кстати, кто мечтает опробовать сортир?

– - Ты, Чёрный, ври да знай меру! У тебя не гребля любимый вид спорта, а ... ловля рыбок на червячка...
– Житник окончательно взбодрился и первым пошёл вглубь штольни, чтобы спокойно посидеть над золотишком.

Через несколько минут я и Сергей присоединились к Юрке.

– - Жаль, света нет! Золота не видно!
– - то и дело сетовал он.

Тут до фига еще оставалось...

– - Завтра увидишь... Когда экскременты свои убирать будешь, -- кряхтя, успокаивал его Сергей.

– - Да... Между прочим, за долгую свою полевую жизнь, куда я только не "ходил"... Особенно мне нравилось делать это в тайге, в буреломе! Выберешь дерево с обзором, заберешься повыше, штаны спустишь, обмажешься чем-нибудь от насекомых и сидишь, природой любуешься. Белочки по кедрам скачут, бабочки порхают, а сверху, руку только протяни, -- гроздь висит кроваво-спелого

лимонника... Красота! Сплошная поэзия!

– - Или на вершинке повыше, на проталинке...
– - подхватил тему Сергей.
– - Красота! Кругом -- ледники, пикушки заснеженные... Найдёшь местечко, где подснежников поменьше, посидишь полчасика, и легко на душе становится -- не описать! А в полевой сумке мешочки пробные припасены для "большого" случая... Особенно я любил байковые или ситцевые с маленькими цветочками...

– - А в пустыне, когда ветер сильный, туго с этим делом, -- вспомнил я

недавно приобретенный горький опыт Дашти-Лута.
– - Не знаешь, куда и полетит...

...Внезапно, с болью в душе я ощутил, как Поэзия и Проза жизни сплелись в экзотический клубок, распутать который было по силам только искалеченному Федору. Я понимал это, как никогда ясно и мечтал о том, чтобы Федя был жив...

***

Вернувшись на свои места, мы улеглись и мгновенно заснули. Мне, как обычно, снились кошмары. Проснувшись от очередного шока, я растолкал Серёгу:

– - Слушай! Может быть, попытаемся через часик -- другой выбраться отсюда? По крайней мере, проверим охрану на вшивость!

– - Хочешь выход разобрать?
– - встрепенулся он.

– - А что? Попытка -- не пытка! Похоже, пока мы им нужны, они не будут нас пускать в расход. Пока не будут... Но как только учитель получит от нас то, что хочет, нас сразу же "отправят в гости к Богу!"

Чувство близкой развязки настолько обострило мою память, что я мог

кусками вырывать строчки из песен ВВ. Именно те, где говорилось о смерти!

Через пару часов, отдохнув и собравшись с мыслями, мы начали разбирать выход. Я осторожно вынимал камни и передавал их Сергею, а тот -- Бабеку.

Дело шло медленно, но верно и, главное -- практически бесшумно. Лишь единственный раз я не удержал в руках большой камень, и он со стуком упал мне под ноги. Мы застыли на мгновение и со страхом начали вслушиваться в доносившиеся извне звуки. Но, там, наверху, было тихо. Лишь иногда слышался лай собак.

– - Кажется, нет никого...
– - прошептал я.

– - Спят, суки! Сейчас мы их замочим!
– - размечтался Житник.

– - Не думаю...
– - засомневался Сергей.
– - Затаились, гады...

– - Не похоже, что там кто-то есть...
– - встрял я, продолжая

разбирать выход.

– - Если бы кто там был, то уже давно поднял всех в ружьё. Со мной все согласились и с упорством стахановцев продолжили работу.

Прошло не более пяти минут: В результате самоотверженного трудового порыва мы проделали отверстие сбоку от бывшего лаза, заваленного огромными камнями и прикрытого деревянным настилом. Я вылез первым и затаился, напряженно вглядываясь в темноту и улавливая едва различимые звуки. В этот момент я чувствовал себя не хуже любой овчарки.