Богдан Хмельницкий

ними тайные сношения и обманывает войско!»

Хмельницкий знал, говорит летописец, чтб за голова был Чорнота, и приказал

тотчас готовиться к приступу 3).

Гетман открыл нападение тем, что пустил ядра и зажигательные гранаты в город; но

одни не долетали, другие перелетали, а третьи хотя падали на крыши,—не причиняли

большего вреда. Дожидаясь решительного приступа, поляки, с колокольным звоном,

ободряемые священною процессиею с св. дарами, выстроились к бою; но козаки целый

день только играли на трубах, как будто для того, чтоб изнурять врагов беспрестанным

ожиданием 4),

‘) Supplem. ad. Hist. Russ. monum., 181-184. Руиюит. виленская.

2)

Obs. Zamosc.

s) Annal. Polou. Clim., I, 89.—Ilist. pan. Jan. Kaz., I, 36.

*) Obs. Zamosc.

16*

244

Между тем они наломали хворосту для забрасывания рва, наделали соломенных

пуков для зажжения, приготовили из толстых бревен осадную машину на колесах,

называемую по-козацки иуляй-городына, с отверстиями для вставки пушек и ружей и с

корзинами или ящиками, набитыми землею, для закрытия от неприятельских

выстрелов *). К вечеру на северной и на восточной стороне ноявилась сплошная масса

Козаков. Хмельницкий отобрал таких молодцов, которые еще не знали, как управляться

с оружием, потому что до сих пор обращались только с косами да серпами, но зато

более всех шумели против предводителя, — выкатил сначала несколько бочек горелки,

потом загнал всех в гуляй-городыну и запер ее рогатками, а позади поставил старых,

настоящих Козаков, приказывал им подгонять ленивых и трусливых и даже колоть,

если они попятся назад. По бокам поставлена была конница. В одиннадцать часов ночи

поляки отвечали им таким сильным огнем, что русские расстроились; бревна,

сложенные наскоро, рассыпались; хлопы не умели хорошо стрелять и попадали в стены

или на воздух; притом на поляках были нанцыри, а на русских свитки да кожухи!

Покинув разоренное свое орудие, они бросились на задних Козаков, прорвали ряды их

и привели всех в беспорядок. В то же время, когда неопытная и буйная чернь

выставлена была на убой под гуляй-городыню, Чориота с козаками зашел с северной

стороны чрез болото, где стена была ниже, не защищалась башнями и где поляки не

ждали видеть козачества. Сначала с этой стороны дело Козаков шло удачно: они

перешли ров и приставили к стене такия огромные лестницы, что пятьдесят человек

едва могли нести одну, но поляки поспешили туда, где нападал Чориота, и отбили его.

Саму. Чориота лез, «как сорви-голова», говорит польский летописец, но был ранен в

лядвею, упал с лестницы и, не получая в пору пи подкрепления, ни содействия, оставил

приступ. Тогда осажденпые так расхрабрились, что две тысячи человек сделали

вылазку на предместье, где стоял Головацкий с двенадцатью тысячами Козаков; они

напали неожиданно, захватили триста вьючных лошадей и взяли в плен сотника Метлу

2).

С тех пор козаки хотя стояли три недели под Замостьем, но уж не оказывали ни

малейших неприязненных поступков. Они даже перестали роптать на Хмельницкого,

особенно когда посредством гадания (а в гаданиях, по замечанию современников, они

были большие искусники) дознались, что судьба не даст им успеха, сколько бы они ни

трудились. Они пустили что-то огненное, па подобие горящего шара или ракеты, прямо

на город по воздуху, так что осажденные думали, что хотят зажигать город; ракета,

долетев до средины города, протянулась в воздухе на подобие копья, потом начала

сгибаться и, наконец, приняла форму змеи; хвост и голова сблизились, и тогда голова

как будто начала кусать хвост. Видя это, козаки закричали: «годи, теперь, панове

молодци, не наша доля» 3). Какая-то знаменитая их чаровница Ма-

’) Annal. Polon. Clim., I, 89.—Hist. Pan. Jan. Kaz., I, 36.

2) Annal. Polon. Clim., I, 89—90.— Pam. do pan. Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 36

—38.— Hist. pan. Jan. Kaz., I, 31. — Hist. ah. exc. Wlad. IV, 25.— Stor. delle guer. civ., 60.

—Engel. Gescli. der Ukraine, 154.

3)

Hist. belli cosac. polon., 90.

245

руша объяснила им, что успеха не будет. С тех пор они уж не воевали 1).

Начальник Замостья, пользуясь бездействием Козаков, послал к Хмельницкому с

просьбою не разорять замка пана Замойского. Этот замок стоял посреди пруда с южной

стороны крепости: комендант предлагал поместить там для охранения козацкий

гарнизон.

Хмельницкий отвечал: «Удивительно, что вы заботитесь о сохранении пустого,

дома более, чем о многолюдном городе, в то время, когда есть средство сойтись с нами,

если только вы не станете пренебрегать своим деломъ».

Получив такой ответ, паны послали спросить, чтб он разумеет?

«Так как нам известно, — писал Хмельницкий, — что владетель Замостья

обращался всегда человеколюбиво с русским народом, так как, притом, приходит пора

снять лагерь, то я соглашаюсь отвести Козаков в Украину, ' если мне дадут небольшую

денежную сумму для удовлетворения татаръ».

На это Мышковский написал: «Мы согласны заплатить папу Хмельницкому

20.000

польских злотых, если козацкий предводитель исполнит следующие

условия: во-первых, оставит в целости замок, о котором уж было говорепо; во-вторых,

запретит козатсам разорять костелы, замки и имения соседних дворянъ—все, что

осталось еще неповрежденным; в-третьих, не будет отдавать в плен побежденных и, в-

четвертых, если, по получении суммы, воротится в Украину».

Хмельницкий согласился на все; но, получив сумму, написал коменданту: «Я не