Богдан Хмельницкий

поляками и крымцами были утверждены на всеобщей раде 1).

Среди угощений и пиршеств, Веньйовский заговорил о царе.

«Что мешает вам,—говорил он, — сбросить покровительство московское? Царь

никогда не будет польским королем в Польше! Соединимся с нами, старыми

соотечественниками, как равные с равными, вольные с вольными, неразрывным

дружеским союзомъ».

«Я одною ногою стою в могиле, — сказал Хмельницкий, — на закате дней не

прогневаю небо нарушением обета царю московскому. Раз поклялся ему в верности и

сохраню ее до последней минуты. Притом же какую пользу могу принесть королю я,

дряхлый старик? Если вот этот сын мой Юрий будет гетманом, тогда никто не

помешает ему услужить королю и заслужить военными подвигами и преданностью

благосклонность его величества, разумеется, без вреда Московскому Государству, ибо

как я, так и вы, избрав его публично своим государем, как носятся слухи, обязаны к

нему постоянною верностью» 2).

В присутствии послов Хмельницкий послал предписание Ждановичу немедленно

оставить Ракочия, под страхом наказания, и объявил, что прикажет десяти тысячам

Козаков идти на помощь полякам. Это приказание дано было Хмельницкому и царем,

вступившимся за Польшу. Начальство над войском Хмельницкий поручал сыну своему

Юрию, шестнадцатилетнему мальчику: это было первое его военное поприще 3).

Но случилось так, что едва уехали польские послы, как вдруг прибыл гонец от

Ракочия, просил скорейшей новой помощи и извещал, что он в критическом

пололсении. Шведский король, услышав о нападении на Швецию датчан, покинул его.

Седмиградский князь узнал, что поляки и австрийцы опустошают его владения,

повсюду собирается польское войско и грозит ему зайти в тыл.

Тогда Хмельницкий написал Ракочию, что войско уже послано и указывал на тот

отряд, который он послал с сыном своим Юрием. Таким образом, каждой из двух

неприязненных сторон он предоставлял думать, что отряд послан для неё. В то же

время он приказал козакам идти как молено медленнее: он дожидался, чем кончится

война; и в том, и в другом случае приготовил себе отговорку: еслиб победил Ракочи, он

мог представлять, что послал войско, а следовательно, не нарушил договора, и мог

требовать исполнения его со стороны союзника; если победят поляки, он скалеет Яну

Казимиру, что, отняв у Ракочия козацкий отряд, тем лишил его пособия и содействовал

королю посылкою войска, которое не успело дойти нрежде, чем война кончилась. Так и

случилось.

Ракочи, не дождавшись помощи, двинулся в обратный путь, преследуемый

Чарнецким по пятам. Желая пройти скорее и удобнее, он бросился на

*) Истор. о през. бр.

2)

Annal. Polon. Clim., II, 217.

3)

Истор. Мал. Росс., II, 12.

634

Волынь, но под Меджибожем был атакован со всех сторон. Чарпецкий поражал его

с тыла, Любомирский, возвращаясь из Трансильвании, преградил ему дальнейший путь

с многочисленным войском; с одной стороны бросился на него отряд литовского войска

под начальством Сапеги, а с другой—Потоцкий с кварцяным войском 1). В это время

козаки взбунтовались против своего предводителя Антона Ждановича. Тогда уже в

козацком обществе развивалось противоречие между знатными товарищами, богатыми

людьми, из которых были полковники, и простыми, сравнительно бедными. Простые,

смекнувши, что поход предпринят против воли московского государя, воспользовались

этим как благовидным предлогом к восстанию. Они толпою окружили Ждановича и

других начальных лиц и кричали: «вы добиваетесь Ракочию королевства. Не надобен

нам Ракоча, и никакого короля знать не хотим. Есть у нас великий государь, которому

крест мы целовали». Они так разъярились, что грозили убить Ждановича и самовольно

разошлись 2). Поляки говорили, что они поступили так не самовольно, а получив

тайное приказание Хмельницкого, оставили Ракочия 3). За ними, страшась гетмана,

бросились в бегство и самовольно набежавшие в войско седмиградское украинцы.

Напрасно Грондский кинулся к ним и рассыпал красноречивые убеждения.

«Скажите своему князю,— отвечал Жданович,—что уже теперь нечего и. думать о

сражении, а надобно искать как-нибудь спасения. Князь ничего лучше не выдумает,

если побросает все орудия и заранее убежит хоть с остатками войска в наши стороны.

У нас много молодцов: проведут его домой».

Войско козацкое пошло в отечество спокойно, в виду поляков, которые не

преследовали их *)• Жданович и бывшие с ним начальные люди последовали за ними.

Вместе с Антоном Ждановичем отправлялся в Украину и Юрий Немирич, который под

Варшавой дружелюбно простился с своим союзником шведским королем и пристал

снова к козакам, готовясь к той шумной и роковой роли, какую сыграл уже по смерти

Богдана Хмельницкого 5).

Видя совершенную погибель, Ракочи струсил и послал к Чарнецкому просить мира.

«Пусть прежде перестанет бежать,— отвечал Чарнецкий,—и подождет нас всех:

тогда на обнаженных саблях поговоримъ' об обидах и мире 6). Гнусно венграм покупать

мир, а полякам продавать. Нечего толковать о золоте, когда в руках железо» 7).

Но гораздо снисходительнее были Потоцкий и Любомирский: они согласились на

переговоры, запретили Чарнецкому, к его крайней досаде, нападать на неприятеля, и

23-го июля заключили договор. Ракочи отказался от своих при-

Ч Annal. Polon. Clim., I, 229.—Histor. ab. exc. Wlad. ИУ, 343.

2)

Арх. Иностр. Дел. Стат. спис. Желябужского.

3)

Annal. Polon. Сииш., II, 223.

4)

Histor. belli, cos. Polon., 420.

6) Pamietn. Jemiolowsk., 125.