Бородинское поле
Шрифт:
станут ее насиловать. В один из дней к нему неожиданно
привели жену и немедленно увели, не дав даже
поздороваться. Представитель "Шин-бет"1 заявил Халилу, что
его жену отвели к солдатам, как и предупреждали".
Нет, конгрессмен Флеминг не мог больше читать
душераздирающие документы. Он поднялся из-за стола и,
сложив на груди руки, медленно прошелся по просторному
кабинету. Он думал теперь не о жертвах, а о палачах. Кто
1 "Шин-бет" - израильская контрразведка.
они?..
человечества. И какой цинизм - они считают себя цветом
цивилизации, божьими избранниками, призванными
повелевать другими народами! Он представил себе, как,
завладев миром, эти выродки-садисты велят человечеству
стать на четвереньки, а сами сядут на него верхом. Зрелище
получилось жутковатое и совсем не фантастическое. Америка
уже опустилась на четвереньки, подставив свою спину
наездникам из военно-промышленного комплекса, и генерал
Перес уже самоуверенно размахивает кнутом. Осталось
совсем немного.
Будущее своей страны Генри Флемингу представлялось
мрачным и безысходным. Никаких обнадеживающих
перспектив - страна идет к своему закату, и ничто не может ее
спасти. Он не видел в США силы, которая могла бы
противопоставить себя генералу Пересу. Да появись такая
сила, и Перес раздавит ее еще в колыбели. Он знал, что во
главе американских профсоюзов стоят такие же пересы. И
хотя на них нет военных мундиров, зато они вышколены в
политической демагогии. Для него не были секретом
просионистские взгляды главного профсоюзного босса
Джорджа Мини.
Флеминг считал, что для США началом хаоса и затем
катастрофой послужит небывалый экономический кризис,
который вызовет цепную реакцию других проблем и кризисов,
и ее последствия он не мог себе вообразить. Будущее мира
ему также виделось неопределенным, внушающим серьезные
опасения: его беспокоила безудержная гонка вооружений,
угрожающая выйти из-под контроля правительств.
Он конгрессмен, чувствовал свою беспомощность и
бесполезность. В палате представителей, а тем более в
сенате, у него было немного единомышленников, и их голоса,
их мнение совершенно не влияли как на внешнюю, так и на
внутреннюю политику президента и его администрации. Его
взгляды и поведение вызывали недовольство в кругах
генерала Переса, ему ясно дали понять, что на новый срок в
конгресс он не сможет одержать победу, поэтому Генри
Флеминг решил больше не добиваться своего избрания.
Каскад сегодняшних телефонных звонков вывел его из
равновесия. Он никому ничего не обещал и не собирался
предпринимать никакого демарша в связи с резолюцией ООН.
"Правильная резолюция, справедливая", - подумал он и
обрадовался. Обрадовался
потому, что вдруг понял: а ведь этограндиозное поражение Переса и К?. И дело даже не в самой
резолюции как юридическом и политическом документе.
Главное ведь заключается в том, что большинство
человечества поняло античеловеческую сущность сионизма,
поняло и осудило на самом высоком уровне, осудило от имени
своих правительств. И хотя этот знаменательный факт нельзя
было еще считать победой прогрессивного человечества над
современными "цивилизованными" варварами, поскольку
варвары были всего лишь разоблачены, но не обезврежены,
все-таки в самом разоблачении было их поражение и первый
шаг к победе добра над самым страшным злом.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
1
Борис Всеволодович обиделся: скоро минет две недели,
как прибыл на побывку его любимый внук Игорь, а старика не
соизволил навестить. Вот тебе и любимый! А ему так хотелось
на даче, в вишневой беседке, в задумчивой тишине уходящего
лета поговорить по душам с будущим офицером, сказать ему
то, что в свое время не сказал своему сыну Олегу -
сокровенное и заветное. Кто знает, встреча может оказаться
последней. Годы, их не сбросишь с плеч, не отмахнешься.
Старость, она штука нетерпеливая: нет-нет да и напомнит о
себе. И Варвара Трофимовна и Олег Борисович укоряли сына:
"Несовестно: через два дня уезжаешь, а с дедушкой так и не
виделся! А ведь он ждет и обижается".
Дед, конечно, прав - Игорь понимает свое упущение и
готов исправиться, но всему свое время. Он запланировал
поездку на Дачу к Борису Всеволодовичу накануне своего
отъезда в воскресный день. Договорились ехать на дачу
втроем - Галя, Андрей и он. Раньше никак не получилось:
закрутился, помешали более важные дела. Деду этого не
понять, для него самое важное - повидаться с внуком. А у
внука есть дела куда поважней.
Дети часто невнимательны к родителям, тем более к
бабушкам и дедушкам, даже самые "образцово-
показательные", как иронически называет Андрей Орлов Игоря
Остапова. Это в отместку за любимого внука, каким считает
Борис Всеволодович не Андрея, а Игоря. Ну что ж, пусть
считает, Андрею на это наплевать, сам-то он ставит себя куда
выше Игоря. А всех этих "положительных", ортодоксальных,
"примерных" он презрительно окрестил "образцово-
показательными". К деду Андрей не питает никаких
родственных чувств, и совсем не потому, как он сам думает, что
дед набрал своим любимцем не его, а Игоря. Просто дед по
своей психологии, по системе взглядов и вкусов, симпатий и