Бородинское поле

полевого телефона, спросил: - Товарищ подполковник,

разрешите доложить командиру батареи о вашем прибытии?

– Не нужно. Мы сейчас уедем.

– А мы вам ужин приготовили.

– Я вижу, вы, Экимян, неплохо устроились.
– Глеб кивнул

на стол.
– Я бы сказал - шикарно.

– Стали на продовольственное снабжение к фрицам, -

ответил Экимян, весело улыбаясь хитрыми оливковыми

глазами. - К нашим услугам продукция лучших гастрономов

Европы. Отведайте, пожалуйста.

– Как, Сергей Александрович, попробуем европейской

гастрономии?
– Глеб весело подмигнул Князеву.

– А это нас не задержит? - серьезно хмурясь, ответил

Князев.

– Время-то еще есть. До рассвета целых пять часов. Я

думаю, что до утра они не начнут.

Экимян открыл ром, наполнил им пластмассовые, тоже

трофейные, рюмки и, не садясь, торжественно, слегка

волнуясь, сказал:

– Разрешите, товарищ подполковник, за ваше новое

звание?

– Нет, не разрешаю, - ответил Глеб.
– Звания, должности -

все это сейчас не главное. Я хочу поднять эту рюмку за вас, за

ваших бойцов - вы хорошо воюете, стойко, мужественно. На

вашем участке враг не прошел. За то, чтоб и завтра, и

послезавтра, и до окончательной победы вы сражались так же,

как до сих пор.

Выпили стоя.

– В первый раз пью ром, - сказал Князев.
– По слухам, так

это что-то необыкновенное. А на деле оказалось - ничего

особенного.

– Его с чаем хорошо. Мы его в чай добавляем, для

аромата и для того, чтобы согреться, - сказал Экимян, стоя с

рюмкой в руке: он свою выпил не до дна.

– Смотрите не перегрейтесь, - пригрозил Глеб. - И не

злоупотребляйте. Кстати, Сергей Александрович, представьте

наиболее отличившихся к правительственным наградам. И я

бы хотел, товарищ Экимян, побеседовать с вашими бойцами.

Пригласите их хотя бы на несколько минут.

– Всех?

Глеб подумал, угрюмо нахмурившись, ответил:

– Пожалуй, всех не нужно. Наводчиков оставьте у орудий.

Когда все собрались, заполнив землянку до предела,

Глеб спросил о настроении и самочувствии бойцов.

– Помните, товарищи, отступать нам дальше нельзя, да и

некуда. Рядом - Москва.
– Он сделал долгую паузу, медленно

оглядел каждого из присутствующих, спросил, понизив голос: -

У вас есть ко мне вопросы или просьбы?

Наступила та растерянная тишина, которая бывает от

неожиданности предложения. Но Глеб не понял молчания

бойцов, к тому же он торопился. Сказал:

– Что ж, товарищи, пожелаю вам...

– Разрешите вопрос, товарищ подполковник, - вдруг

раздался простуженный голос из темного угла. Глеб кивнул.

Вперед протиснулся высокий худощавый юноша с орлиным

носом. Сказал: - Младший сержант Шария. У меня такой

вопрос: что мы должны делать, если фашисты обойдут нас

справа и слева и выйдут в наш тыл? Далеко уйдут на восток?

А мы окажемся в окружении?

Глебу сразу вспомнился недавний разговор с

Полосухиным по поводу отхода дивизиона Князева. Ответил:

– Далеко на восток они не уйдут, товарищ младший

сержант: мы их не пустим. Будем сражаться до последнего

снаряда, до последнего патрона. Без приказа позиций не

оставлять, У вас есть командиры, они знают, как поступать.

Понятно?
– Глеб с любопытством оглядел младшего сержанта,

на смуглом лице которого сверкали беспокойные глаза.

Тот сказал:

– Тогда у меня есть просьба... к младшему лейтенанту

Думбадзе.
– Он достал из кармана маленький кусочек бумаги и,

передавая адъютанту, проговорил глуховато-натянутым

голосом: - Здесь адрес моих родителей. Если со мной что-

нибудь случится - если меня убьют (последнюю фразу сказал

по-грузински), - передайте моим родным, что я был на

Багратионовых флешах и на батарее Раевского, у могилы

Багратиона... - Он запнулся, сделал глубокий вдох, чтобы

скрыть волнение, и закончил по-грузински: - У нас дома на

стене висит картина. На ней изображен на Бородинском поле

князь Багратион на белом коне. Скажи, что в бою я не

опозорил наших предков.

Глеб вопросительно смотрел на своего адъютанта. Тот

улыбнулся как-то неловко и перевел:

– Шария просит передать его родителям, что он не

опозорит в бою имя героев Бородино.

– Мы все присоединяемся к Шалве, - быстро заговорил

Экимян, - будем достойными наследниками боевой славы

Кутузова, Багратиона и всех героев Бородино.

– И героев гражданской войны: Чапаева, Котовского,

Пархоменко, Фабрициуса, - горячо отозвался старший сержант

Мустафаев.

Глеб молча протянул руку Шария, крепко пожал ее и

затем, обращаясь уже ко всем, сказал:

– Спасибо, товарищи. Я верю в вас. Желаю успехов, - и

быстро вышел.

Экимян проводил их до саней. Князев спросил его:

– Почему такое упадническое настроение у младшего

сержанта?

– Я бы не сказал, - вместо Экимяна ответил Глеб.
– По-

моему, у него глубокие патриотические чувства. Такой не

дрогнет, он помнит о своем высоком долге.

На обратном пути верхом на лошади ехал Думбадзе, а

Князев сидел в санках рядом с Макаровым. Подмораживало.

– К утру, пожалуй, небо очистится, - сказал Князев с

досадой.

"Пожалуй, очистится", - мысленно согласился Глеб, а

вслух произнес:

– А вы не обратили внимания - гул моторов у немцев