Братик

Боровой не полез в давку любопытных, но свои уши в лице брата Михаила подтолкнул туда.

«Подол сожгли татары. Люди в крепости заперлись. Много поганых. Тысячи. Тысячи три», — написал на бумажке монах.

Юрий Васильевич придумал приспособление для общения с ним, да и с другими «собеседниками». Планшет такой. Две дощечки, оправленные тонкой кожей, которые раскрываются вертикально, как блокнот. И на нижней кожа не полностью, в ней окошко вырезано. На мягком свинцовый карандаш писать не будет. А чтобы карандаш не потерялся он оплетён шёлковой нитью и на толстый шёлковый витой шнурок присобачен. Более того, за последние дни, уже здесь в Калуге Юрий Васильевич почти собственноручно резинку стирательную изготовил.

Для этой цели были изъяты из обращения на целый день все дети Калуги и её окрестностей. Команду они получили простую накопать максимально возможное количество корней одуванчика. За мешок Юрий им деньгу обещал. Погорячился явно. Получилось у него восемьдесят мешков корней. Их промыли в больших котлах, потом разложили на досках и стали другой доской плющить, затем молотком бить и снова забрасывать в котлы. Потом залили это водой и поставили вариться. Прокипятили и отфильтровали через ткань, стараясь выжать всё до капли. В результате получили несколько котлов липкого сока. После этого залили часть сока в небольшой котёл и стали кипятить, а когда жижа закипела… Ага, там подготовительная операция одна была. Поучительная. И именно она-то и подвигла Юрия Васильевича на этот эксперимент. Он спросил Ляпунова на второй или третий день, как они вернулись в Калугу из Москвы, есть ли у них порох. Хотел пострелять из подаренного боярином Воронцовым мушкета. Тимофей Михайлович сказал, что есть пять бочонков. Открыли первый, а там монолит. Попала вода как-то, хоть внутри бочонка кожаный мешок и только в нём порох. Сотник расстроился. На счастье, во втором бочонке порох был нормальный. Правда, и в том не привычный порох их будущего, такими крупинками, а «мякоть», порошок чёрный.

Постреляли. Но это не главное. Ляпунов выглядел расстроенный, и на вопрос чего мол, написал, что порох жалко, выбрасывать придётся. Целый бочонок. Куча серебра. Химиком великим Артемий Васильевич не был, но помнил из школьной программы ещё, что селитра отлично растворяется в тёплой воде. В чём проблема прокипятить этот порох и потом испарить полученную жидкость, вновь получив селитру, а остаток размолоть? Там сера и сажа… Сера. Вот тут Боровой и вспомнил, что брат Михаил мучается каждый раз ножиком с бумаги счищая надпись предыдущую. Вспомнил и решил стирательную резинку ему сделать. Переработали тот бочонок и вот сейчас в кипящий сок из корней одуванчика добавили остатки от кипячения пороха.

Кипятили сок долго. Выпаривали и новую порцию подливали. И так весь день. В результате у них получилось приличная куча коричневой субстанции. Которую опять прокипятили с водой. Полученную коричневую жижу снова профильтровали и опять в котлы кипятить и испарять. Из неё получили для тех деток, что принимали во всём этом участие настоящую сладкую карамель. Правда там не сахароза, а инулин. Но сладко и вкусно. А для организма безвредно — это же сахар для диабетиков.

А вот то, что отфильтровали через льняную ткань собрали и… Нужно произвести пиролиз. То есть, нагреть полученную чёрно-коричневую массу без доступа воздуха. Ну, соединили два котла глиной и оставили несколько дырочек. Поставили на огонь в последний раз. Воняло, как из Ада, серой и сероводородом. Ужас. Через час, когда выделение газа кончилось, верхний котёл сняли, а в нижний воду залили, когда варево остыло. Подождали чуток и ребятишки слили воду. В котле был приличный кусок резины. С футбольный мяч. Из него Юрий Васильевич с вырезал несколько стирательный резинок для брата Михаила.

Откуда Боровой такую технологию знает? А работал у него музее совсем древний узбек сторожем. Он как-то и поведал, отвечая на вопрос, как он в России оказался, что в середине шестидесятых помогал выращивать в Ставрополье одуванчик кок-сагыз, из которого резину делали. Женился там и остался в России. Жена была из Подмосковья и туда, когда одуванчики перестали выращивать, вернулась вместе с мужем. Умерла давно, а Умар всё продолжает небо коптить, к восьмому десятку годков приближаясь. Тогда Артемий Васильевич, выслушав рассказ сторожа Умара, и вернувшись в кабинет, посмотрел в интернете, как делать резину из одуванчика. И даже запланировал такую занимательную летнюю практику для школьников их села. Должно быть детям интересно сделать резину собственными руками. Не пришлось. Сгинул там. Но дети есть, одуванчики есть, почему не воплотить задуманное в жизнь.

Ещё одну вещь хотел попробовать, но тогда не довелось, а сейчас ход не дошёл, но решил, тогда, что осенью попробует Боровой это воплотить в жизнь. Тогда же в интернете вычитал, что жители Южной Америки, где гевея растёт, обмазывали себе ноги соком её, делали одноразовые ботинки. Индеец делал надрез на гевее, лежал, сок натекал на ноги, и у него получалось что-то вроде ботов или галош. Он бегал в них по джунглям — мягко, удобно и ногу не наколешь. Детям должно понравиться.

Событие тридцать восьмое

На заседании Госсовета… Два сотника и несколько дворян побогаче и постарше посовещались и решили на поганых напасть. Те не ждут нападения и тремя сотнями можно им много вреда причинить. Уже почти собрались и начали на коней залазить, когда брат Михаил написал для Юрия Васильевича результат совещания. Клаузевицем, Сунь-Цзы, Августом Нейдхартом фон Гнейзенау и даже Александром нашим Васильевичем Суворовым Боровой не был. Читал, конечно, сочинения этих господ. Историк всё же, историкам положено читать труды исторических личностей. Да и не в вакууме жил, а потому не раз слышал, что разница в потерях при атаке и обороне один к трём. А ещё сбоку, когда они засеку проезжали, Юрий Васильевич заграждение это разглядывая, подумал, что если за холмом будет сидеть несколько сотен воев с мушкетами или пищалями, то они нанесут врагу серьёзный урон, а сами будут почти неуязвимы. Конник просто до них не доберётся, а лучник поразить не сможет, они будут за укрытием. Если же поганые спешатся, то им придётся спускаться сперва в ров, а потом карабкаться на холм, а это так себе удовольствие и занимает кучу времени, можно успеть мушкет перезарядить, а лучник вообще десяток стрел выпустит.

Князь Углицкий дёрнул монаха за рукав и дал тому команду срочно доставить перед его светлые очи сотников Ляпунова и Тимофей Скрябин. Оба Тимофея с видимой неохотой слезли с коней и подошли к Юрию Васильевичу. Он им всё это взял рассказал и добавил, что наскочить на татар нужно, но не всем отрядом. Те, у кого есть пищали и луки с арбалетами пусть в это время срубят несколько деревьев и дорогу от Оки до леса перегородят, только проход оставив. Когда же свои в проход заскачут, то его нужно перегородить и заготовленный чеснок перед засекой этой разбросать. Чеснок, отправляясь в поход, с собой взяли. Две телеги везли загогулин шипастых. Называли москвичи и калужцы его по-разному москвичи звали — рогульки железные, а местные помётные или подмётные каракули.

Сотники переглянулись. План обоим не нравился. Вот только… кто они и кто брат Великого князя?! Настолько разные величины, что даже если тот неправ, то возражать ему дело опасное. Это первое, а второе, хоть план какой-то трусливый и удалью в нём не блеснуть сильно, но и глупым не назовешь. Ясно, что в обороне за засекой воевать сподручней.

— А ежели поганые за нами не погонятся? — Скрябин сообразил, что в лихую атаку его вои в основном пойдут. Москвичи вооружены лучше.

Юрий Васильевич не стал ждать пока брат Михаил ему переведёт с устного на письменный, и без того вопрос ясен. Ответил сразу:

— Нужно сделать так, чтобы погнались. Атакой хороший урон им нанести.

Хорошо быть князем. Эти два воя опытных вынуждены были послушать двенадцатилетнего пацана. Отряд продвинулся ещё на четыре версты, примерно, и ехавшие впереди разведчики их остановили, нашли хорошее место для засады. Там лес с густым вербовым подлеском подходил к воде на расстояние в сорок метров примерно. Можно срубить две огромные сосны на краю леса, специально там провидением выращенные, и они почти перегородят проход. Останется только нарубить с десяток небольших елей и сосен и навалить их на берег, чтобы полностью закрыть конным татарам дорогу.

Сейчас вмешиваться в действия сотников и простых воев, что занялись приготовлением засады, Юрий Васильевич не стал. Тут он им точно не советчик, удалось подвигнуть на правильное с его точки зрения действие и хорошо. Не дело Сунь Цзы руководить рубкой сосен. Он стратегически мыслит. Дальше сами. Зато он занялся обоими своими стреляющими штукенциями. Как-то уживался в его теле древний стратег китайский с пацаном желающим побабахать. Достали и расчехлили мушкет. Приготовили к нему, чтобы удобно было брать, пули, сам княжич берендейками опоясался. Шомпол под руку положил. После этого так же подготовили пистоль. Все эти монотонные действия немного успокаивали, а то руки сперва подрагивали. Артемий Васильевич был сугубо мирный человек. Да, военную кафедру закончил и даже потом звание старший лейтенант запаса получил после сборов, но ведь ни разу в людей не стрелял, а только из орудия при сдаче экзаменов на военной кафедре по щитам деревянным.