Брелок желаний

— Вали, — сказал я.

Гриша залез на сумку, вытащил оттуда небольшой цилиндр — аэрозоль с кошачьими феромонами (на самом деле — просто смесь валерьянки, духов Пайки и запаха сырого тунца). С одной капли этой смеси можно было заставить пол собаки сойти с ума.

Гриша метнул капсулу под сиденье подростка, резко щёлкнул крышкой — пшшш! — и тут же отскочил в другой конец вагона. Запах начал подниматься, невидимым цветком разрастаясь между пассажирами.

Пожилой француз начал тереть нос. Молодая девушка морщилась. Подросток потянулся к уху, будто что-то передавал.

— Двигаемся, — скомандовал я. — Через два вагона, направо, потом у двери — сойдём, если он двинется за нами — попадёт в ловушку «Двойной Пах».

— А если не двинется?

— Значит, он просто подросток. Но лучше паранойя, чем оплакивать кота.

— Ты бы хоть раз сказал "оплакивать друга". Я не просто пушистая угроза. Я — Григориан, литературный критик, мать твою.

— Григориан, потом. Сейчас — Гриша.

На следующей станции мы вышли — как по команде, слаженно, без суеты. Я первым, Гриша следом, спрыгнув на платформу с грацией, которой бы позавидовал любой участковый пудель. Электричка затихла и унеслась дальше, увозя подростка с несчастным лицом и воспалённым носом.

— Остался, — заметил Гриша, тряхнув усами. — И выглядит так, будто ему вчера пообещали PlayStation, а сегодня подарили тапки.

— Значит, зацепился, — хмыкнул я. — Или хотя бы сбился с курса. Этого достаточно.

Мы пересекли туннель, нырнули на другую платформу и почти сразу влились в толпу у следующего поезда. Париж задышал — но не узнал.

— Что дальше? — Гриша облизнулся, как будто речь шла о закуске, а не о шпионской операции.

— Теперь мы играем в нападении, — ответил ему я и вытащил телефон. Мои пальцы мелькнули по экрану, открывая карту. — Помнишь склад? Где у Пайки якобы хранились мешки с письмами от фанатов. Всё как в дешёвом документальном фильме.

— Помню. Слишком пафосно даже для неё.

— Вот туда мы кинем геометку. Добавим легенду, подключим фальшивого блогера — какого-нибудь "Лорена Информатора", который «случайно» снимет сторис о странной активности на складе. Плюс дрон, плюс фальшивый QR-код. Пусть их ищейка за этим носится, как пудель за машиной.

— А мы?

Я посмотрел в окно поезда. За стеклом Париж мерцал тускло, как старая фотография: серые дома, рекламные щиты, люди, бегущие кто куда, словно небо уже начало падать.

— А мы уходим. Здесь больше нечего ловить. Брелок у нас, сигнал сброшен, внимание рассеяно.

— Конкретно уходим?

— Конкретно. В Италию. У нас там кое-какое дело... личного характера.

— Ааа, — протянул Гриша с удовольствием, прищуриваясь, — паста карбонара, паста с морепродуктами и море пиццы с колбасой.

— Ты не ешь пиццу, — напомнил ему я.

— А ты не жмуришь спецназовцев. Мы оба меняемся, приятель.

Мы уселись ближе к двери. Поезд тронулся. Шум, туннель, короткое погружение во тьму.

— Кстати, — добавил Гриша, — насчёт склада. Ты уверен, что туда не явится целый театр с духовым оркестром?

— Надеюсь, что явится, — усмехнулся я. — Я туда ещё старую камеру поставил. Хочется посмотреть, как этот ее улыбчивый, гоняется за фантомами.

— Тот, который с седой головой?

— Именно. С аналитикой в глазах и гвоздями вместо чувств.

— Ну тогда пусть поищет фанатов. Может, и сам подпишется.

Я улыбнулся и поезд унес нас прочь из зоны риска — туда, где начиналась новая партия. С итальянским акцентом и румяными краями.

ГЛАВА 9 «БОБ – ТЫ ТУПОЙ»

Боб стоял на балконе, не моргая, как будто пытался прошить взглядом бетон и стекло противоположного здания. В ухе пищал наушник. Рядом на столике пульсировал планшет с интерактивной картой Парижа — на ней красной точкой мигал адрес на окраине: склад, записанный как "архив писем фанатов".

— Подтверждаю, метка стабильная. «Объект не двигается», —сказал голос в наушнике.

— А местная полиция? — спросил Боб.

— Даем им наводку от анонимного источника. Скажем, запах химии, может быть подпольная нарколаборатория.

Боб хмыкнул.

— Ну, хоть немного креатива в вашей скучной жизни. Хорошо. Пускай вломятся с понятыми и собаками. Смирнов на такое должен среагировать.

Он выпрямился, бросил взгляд вниз — Панамеры не было. Машина исчезла. На её месте стоял фургон с надписью «Boulangerie du coeur». (Пекарня сердца).

— Чёрт. — Он щёлкнул по планшету. Красная метка на складе не двигалась.

В комнату вошла Пайка с бокалом.

— Ты его напугал? — спросила она лениво.

— Он не испугался. Он ушёл. Быстро и красиво.

— Это плохо?

— Это профессионально, — ответил Боб и снова уставился на планшет.

Он прибавил яркость. Метка мигнула... и сдвинулась на пару пикселей. Потом вернулась обратно.

— Глюк? — Пайка подошла ближе.

— Не думаю. Слишком чётко. Или нас дурят, или это отвлекающий манёвр.

Он включил дополнительную камеру наблюдения — изображение со склада, снятое дроном. Пустой двор. Пыльные окна. Пара крыс пробежала в кадре. Всё было слишком... аккуратно.

— Если бы ты была Смирновым... — начал он.

— Не будь Бог так милосерден.

— ...и хотела бы увести нас подальше от себя, куда бы ты отправила ложный след? – продолжил Боб.

— На склад с письмами фанатов, — усмехнулась Пайка. — Это так тупо, что даже гениально.

Боб кивнул.

— Устроим представление. Пусть думает, что его трюк сработал. Мы начнем спецоперацию, засветим полгорода, но на самом деле...

***

Париж, поздний вечер. Склад на окраине. Камера с дрона.

Под жужжание вертолётного винта и мигание синих проблесковых маячков грузовой двор оживал, как сцена в дешёвом телесериале. Полицейские в бронежилетах шли по периметру, как будто искали убежавшего преступника, вооружённого до зубов. На заднем плане суетились двое статистов в защитных комбинезонах с надписью "TOXIQUE – INTERVENTION" — будто на складе нашли мини-Чернобыль.

На крыше соседнего здания Боб наблюдал за представлением через оптический монокль. Под ним, в переулке, стояла скорая. Рядом нервно топтался инспектор полиции, явно из знакомых: брюки не глажены, пиджак болтается на вешалке в багажнике, усы торчат в разные стороны.