Брелок желаний

Пайка наклонилась ближе. Глаза её заблестели — не от любопытства, от голода. Она привыкла получать то, что хочет, желательно с эффектом взрыва и оркестра.

— Мы не будем его ловить, — продолжил Боб, спокойно, как будто объяснял маршрут до магазина. — Мы создадим зону, из которой он не сможет уйти.

— Ты что, построишь клетку в центре Парижа?

— Почти. Мы не пойдём за ним — мы стянем улицы на него.

Он ткнул пальцем в экран.

— За два квартала отсюда я арендовал склад. Старый, запечатанный, но с выходом в подземную парковку. Там поставим фальшивую точку доступа — Wi-Fi, Bluetooth, даже слабый 4G-сигнал. Я вошью туда ID твоего телефона. Если он мониторит твоё местоположение — а он мониторит — он обязательно попробует приблизиться.

Пайка нахмурилась.

— Он ведь не идиот. Почует ловушку.

— Вот тут начинается игра. — Боб переключил экран. — На следующем этапе мы активируем вторую "тебя" — твой электронный двойник. Бот, который будет гулять по кварталу, оставляя фальшивые геометки и звуки. Подобный трюк мы использовали против одного шейха в Катаре — и он повёлся. Умные обычно ведутся, когда думают, что они самые умные.

— Допустим. А дальше?

— Дальше мы смотрим. Если он клюнет — я спущу на него перехватчиков. Не наших — местных, нанятых. Они подойдут как воры — тихо, быстро, без лиц. Он исчезнет на час. Этого хватит, чтобы обыскать машину, его карманы и рюкзак. Всё, что у него будет с собой — мы получим.

— А если брелок не при нём?

Боб кивнул.

— Тогда я на его глазах убью кота – с хладнокровием ответил Боб.

Пайка молча слушала. Потом сдвинула ноги с журнального столика, встала и пошла к мини-бару. Налила себе что-то из бутылки, в которой оставалось на донышке, и выпила залпом.

— Всё это звучит слишком... чисто.

— Потому что это не шоу. Это операция.

Она покачала головой:

— А если он всё-таки ускользнёт?

Боб подошёл ближе. Он говорил тише, почти шепотом, но в каждом слове была уверенность, выточенная годами охоты.

— Тогда у нас останется план «Б». Если он сорвётся — я передам его фото в канал моей бывшей. У неё в базе есть доступ к паспортам, арендам, кредиткам. Через три часа он засветится — в аэропорту, в поезде, где угодно. Мы его всё равно найдём. Но если получится здесь — будет чище. Без шума.

Он выпрямился.

— Но вот чего мы делать не будем, Пайка.

— Ну-ка?

— Мы не будем бегать за ним, как идиоты. Это его игра. Надо изменить тактику игры на шахматной доске.

Пайка кивнула, поставила стакан обратно.

— Значит, спектакль?

— Только без зрителей. В этот раз — мы за кулисами.

Она посмотрела на него, долго, цепко. В её взгляде больше не было истерики. Только ожидание.

— Сделай это, Боб. Верни мне мой брелок.

— Я уже начал.

***

В это время в Панамере...

— Ты видел? Он опять вышел. Опять, мать его, показался, — шептал я, прижимаясь к рулю. На его телефоне — карта с красной точкой. Она не двигалась. Точка была упряма, как булыжник.

— А ты видел, как он на меня посмотрел? — Григорий с интеллигентной мордой и голосом старого доцента, нервно топтался на бардачке. — Он меня узнал. Ты понимаешь, он узнал, что я говорю. Я клянусь, Мот, у него был взгляд, как у человека, который в детстве пытался приручить хомяка и с тех пор никому не доверяет.

— Значит, надо действовать, — сказал я и потянулся за ноутбуком.

— А если он не клюнет? — Григорий запрыгнул на подголовник. — Что, если он... настоящий профи?

— Тогда мы притворимся, что мы — богатые идиоты из Смоленска. Гуляем, пьем, поём, иногда разговариваем с котом. Ты станешь вайнером. Я твой продюсер. А Пайка — просто мираж.

— Мне это нравится. Но я требую отдельный номер в отеле и селёдку.

— Какую?

— Балтийскую. Чтобы настоящая. А то будет, как в Лионе.

— Не напоминай мне Лион. Там ты чуть не сожрал чью-то чихуахуа.

— Я думал, это бутерброд. Она мяукала странно.

Мы оба замолчали, глядя на окно отеля. Фигура Боба медленно отошла вглубь. Свет погас.

— Ну что, грядёт мясо? — спросил Григорий, зевая.

— Скорее, опера. Но с элементами фарса, — ответил я. — Готовься. Вскоре всё станет странным.

— Уже стало, дружище. Уже стало.

Парижское метро. Станция "Artset Metiers" (ремесла).

Метро пахло железом, потом и прошлым. Трубы на потолке блестели, как внутренности огромного кита. Мот и Гриша стояли у турникета. Мот опустил жетон — они старались не пользоваться ничем, что можно отследить.

— Ты уверен, что это нужно? — спросил Гриша, глядя на табло прибытия поездов. — У меня лапы не резиновые.

— Нам нужно проверить, есть ли за нами хвост. Метро — лучшее место. Все камеры в движении, шум, паника, люди, сумки, духи, крики... Самое то, чтобы...

— …устроить спектакль, — договорил кот. — Ну ладно. Тогда я актёр. Только без крика «горю», а то меня сдадут в лабораторию.

Мы зашли на платформу. Было почти пусто — редкие туристы, пара студентов с портативной колонкой, и мужчина в сером плаще, который смотрел в никуда так, будто именно там был выход из всех проблем.

Поезд приближался. Гриша разогрелся:

— Слушай. Я сейчас устрою такую сцену, что преследователи забудет, зачем вообще приехал во Францию. Только ты, главное, делай удивлённое лицо.

— У меня всегда удивлённое лицо. Я с котом разговариваю.

Гриша прыгнул на скамейку, встал на задние лапы, расправил передние и закричал:

— Бомба! Тут бомба! Бомба в саквояже! У него в руке — девайс!

Один из студентов уронил банку колы. Женщина с чемоданом рванула прочь, мужчина в сером бросился на пол, не совсем понимая зачем.

Я охренел от увиденного, только и успел прошептать:

— Что ты творишь, сука…

— Проверяю их реакцию! — ответил Гриша, всё ещё стоя, как чучело свободы. — Если кто-то ведёт нас — он не выдержит. Бросится спасать. Или хотя бы глаз дёрнется.

Я краем глаза заметил: мужчина в плаще не дернулся. Зато один подросток в кепке — дернулся. Он бросил взгляд не на Гришу, а на меня. Слишком долго. Слишком целенаправленно. Потом сделал вид, что снимает колонну на видео.

— Есть один, — прошептал я. — Сзади, у шестой колонны. Двигаемся к поезду, быстро. Пусть думает, что мы боимся толпы.

— А мы боимся толпы? — спросил Гриша. — Я меньше тебя, но всё равно боюсь.

Мы юркнули в прибывший поезд, зашли в вагон, встали спиной к стеклу. Я проверил отражение. Подросток тоже вошёл. Присел через два ряда. Достал телефон. И…

— Не снимает. Он слушает. У него наушник. Левое ухо, в ухе что-то серое, как у старых агентов.

— Хочешь веселья? — шепнул Гриша, — Вариант «Лепесток».

Я улыбнулся. План «Лепесток» — был старой фантазией, импровизированным сумасшествием, придуманным ещё в Смоленске. Реализовать его в Париже — был актом либо безумия, либо чистого гения.