Бремя власти

*Демон, известный особенной кровожадностью и жадностью в довесок. Ему приносили младенцев. И Куприна почитайте. Там «молох» — завод.

*термин обычно применим к системе отношений живых организмов в природе. Как деревья и грибница – взаимовыгодное потребление ресурсов друг друга.

*Голограмма – это способ записи информации, основываясь на сложении волн с определенными физическими условиями. В итоге может получиться объемная картинка, модель. За голограммами будущее, хотя такая вещь действительно показана разве что в фильме «Звездные войны». Главный плюс голограмм – хранения огромного количества информации в разных участках. Теоретически можно в голограмму ввести масштабирование 1:1, записать все характеристики модели, посмотреть ее части и так далее.

* Обычно эхолотом исследуют морское дно, потому, что вода отлично проводит звук. Здесь идет придумка того, что можно было бы исследовать таким же способом земную кору.

Часть 12. (2) Die wahnsinnige Schlacht (Безумная битва).

Машину сильно затрясло, когда поток кинул их в воздушную яму. Стелла, к стыду своему, негромко вскрикнула и вцепилась в кресло. Ремень удерживал ее, но она все равно безотчетно боялась. Сильный ветер прорывался внутрь пассажирского отсека, трепал ее волосы, студил лицо и руки, забирался под одежду. Прочная тканная куртка совершенно не спасала от холода.

Она видела впереди размытую фигуру принца. Он стоял, разрываемый ветром, на самом краю, почти над темной пропастью, откуда раздавался жалобный треск и отчаянный рев невидимых чудовищ. Изредка что-то свистело совсем близко, но потом новый рев заглушал любые звуки.

Игнис с перекошенным лицом что-то орал пилоту, а тот в ужасе, негнущимися руками пытался что-то сделать со штурвалом. Гладиолус держал Промпто за плечо, заставляя сидеть на месте. Их сумки с оружием были у ног, совершенно упакованные и готовые.

— Будем садиться! – прокричал Игнис назад, хотя пилот, как болванчик, мотал головой, не соглашаясь с советником.

Сила инерции потащила принцессу вперед, а потом резко назад. Ремень удержал ее на месте, но вот Промпто и его старший товарищ повалились на левую сторону, а потом, с ожесточением цепляясь за все, что придется, провалились в самый хвост вертолета.

Они падали. Они неслись вниз, закручиваясь по спирали. Загудели системы безопасности, отчаянно и монотонно загромыхал винт. Этот звук ни с чем невозможно спутать: звук катастрофы.

По теням, похожим на кроны деревьев, по характерному треску многочисленных сучьев, нетрудно было догадаться, что приземлились они неудачно, прямо в гущу деревьев. Скорее всего, большую часть шасси и малый винт оторвало скоростным падением.

Толчок. Страшный удар, от которого сотряслась вся машина, и благодатная тишина.

Когда Стелла смогла перевести дух и убедиться, что почти цела, она с ужасом огляделась. Кабина пилота представляла собой хаос, как и пассажирский отсек. Откуда-то выпотрошенными внутренностями показались всякие провода, обломки, приборы. Как будто черти из табакерок, они выпрыгнули из своих мест, представляя картину страшной разрухи. Кто-то слабо застонал, и почти у самых своих ног принцесса увидела Промпто, погребенного под всем этим техническим мусором. Лицо у него было серо от страха.

— Все целы? – зычно позвал Гладиолус, выкарабкиваясь из-под отломанного им кресла. Флерет испуганно посмотрела на него. Лоб у мечника кровоточил, взгляд был дик, а волосы спутаны. Но больше ничего такого, как рана или еще чего похуже, у него не было.

Оставались Игнис и принц. И пилот.

Похоже, та же мысль возникла в голове шрамированного, поэтому он молниеносно подлетел к завалам, разгреб их своей мощной рукой и с усилием открыл дверь. Похоже, в момент падения, она захлопнулась, так что внутрь кабины ничего не попало постороннего.

— Как же… черт возьми… мы выжили? – пробормотал все еще невменяемый Промпто, поднялся и на нетвердых ногах последовал за товарищем.

Тенебрайская принцесса вздрогнула. Внезапно до нее дошло осознание того, что Ноктис был снаружи! И его, при таком страшном падении, должно было просто расплющить. Он мертв!

Дрожащими руками Стелла кое-как отстегнула ремень и попыталась встать. Но силы покинули ее. Она ничего не могла сделать именно от этой мысли: он мертв! И одновременно эта мысль казалась какой-то недопонятой, не своей. Какая-то глупость, случайная шутка. Но он мертв! Почему она не может этого понять?

Первая горячая слеза разрезала щеку напополам. Разум же хватался за все, что придется: за тени толстых веток, за аромат каких-то цитрусов, который проник вместе со свежим воздухом сюда. Девушка сидела неподвижно, чувствуя, что у нее нет нервных окончаний, нет никаких вообще чувств. Только шкурка от человека, жалкая пустая скорлупа.

— Вы живы? – послышался до странности холодный и неуместный голос. Именно тот, которого сейчас быть не может, нет. Нет человека – нет его голоса. Но тот же вопрос:

— Как вы себя чувствуете, принцесса?

Действительно, что она может ответить? Как она может вообще отвечать? К тому же страшно обернуться, посмотреть в сторону, откуда ее зовут, и увидеть пустоту. Это уже слишком.

Вторая слеза прочертила мокрую дорожку.

Бледная жесткая рука быстро проверяет ее пульс, касается кисти. Откидывает волосы со лба, прикасается к сонной артерии. Все это так точно, продуманно, что ничего кроме деловитой осведомленности невозможно предположить. Так похоже на него.

— Руки королей не должны быть огрубелыми, — вне воли Стеллы, губы шепчут какую-то чушь. Она сходит с ума. Она так боялась, что сошла с ума.

— Я воин, а не король, — флегматично замечает этот проклятый голос, которого уже нет, — Посмотрите на меня, принцесса.

Девушка неохотно повинуется и пытается всмотреться в темную фигуру, склонившуюся над ней. Но ничего, кроме алых глаз, она не может увидеть.